Страна: Беларусь
Еще учась в школе писала стихи, посещала Литературный кружок при Союзе писателей в Минске. Затем поступила в Литературный институт им.Горького в Москве на отделение художественного перевода. Закончив, уехала работать журналистом в Сибирь. Потом, вернувшись в Минск, работала в издательстве, на телевидении. Первые публикации – в 1967 году (стихи в периодике). Автор трех поэтических сборников стихов, сборника рассказов, книг прозы и эзотерической прозы. Сегодня выступает больше как блоггер, видеоблоггер.
Country: Belarus
Filimonova Lyubov, was born in the city of Minsk, graduated from high school and music school. First published in 1967 in the periodicals, in the same year published the first collection of poems in the journal Neman.
In 1971 she graduated from the Literary Institute. Gorky (Moscow), then went to work as a journalist in Siberia, on Omsk television. After returning to Minsk, he works as an editor at the publishing house “Mastatskaya Litaratura”, and at the same time actively cooperates with the Belarusian television as a freelance journalist. At the same time, he publishes poems and novels in the periodical press She also translates, writes reviews, essays and critical articles. The author of three poetic collections of poems, a collection of short stories, books of prose and esoteric prose. Today acts more as a blogger, video blogger.
Рассказ “Стая”
Был конец восьмидесятых, начало девяностых, холодные пустые и грязные улицы, очереди в магазинах, когда на все, что можно, – талоны, когда нет денег, чтоб на эти талоны что-то купить, когда за талончик на водку могут и пристукнуть в темном переулке. Когда будущее – темно и непонятно.
Те времена сейчас называют по-разному. Для кого-то это была перестройка с надеждами на будущее. Для кого-то – блуждание «над пропастью во ржи». Или «гуманитарная катастрофа». А для кого-то – «лихие девяностые»…
И, что самое интересное, порой, вроде как ниоткуда, – во всем этом «темном царстве», вопреки всему, вдруг возникало такое ощущение света, что становилось понятно: что Бог еще не совсем забыл эту землю.
…Был один из холодных дней конца октября. Автобусная остановка на пустынной улице на самом краю города, продуваемая ледяным ветром, состоявшая из наполовину разломанной скамейки, давно непригодной для сиденья, а также из блеклой, еле заметной вывескина столбе.
По пустынной улице ветер гонял мусор, обрывки газет. Автобус ходил очень редко.
Люди на остановке кутались «в собственный воротник», старались спрятаться за спины друг друга.
И тут внимание людей на остановке привлекла невесть откуда появившаяся странная компания.
К нашей скамейке на остановке медленно брели двое бродячих собак. Они были из той самой популярной дворовой породы. Одна из собак что-то несла во рту.
Когда они подошли поближе, я увидела, что собака держала в пасти за загривок …маленького двухнедельного котенка, у которого едва прорезались глазки. Собака осторожно положила его на скамейку, – не на землю же класть малыша, – простудится. Облизала его. Глава семейства расположился неподалеку, за скамейкой, строго наблюдая за событиями. Новоиспеченная мамаша стала обходить по очереди всех стоящих на остановке людей, тыкаясь носом в их авоськи и сумки и выразительно заглядывая людям в глаза. Затем вернулась к скамейке, на которой ежился от холодного ветракотенок, распушив подшерстку, и выразительно глядела в нашу сторону, словно говоря окружающим: «Извините люди добрые, что обращаюсь к вам, Сами мы не местные. Подайте Христа ради ребенку на прокорм».
Вряд ли собака вела бы себя так вызывающе, не будь с ней малыша. Люди тогда были очень раздражительны, – самим не всегда было что есть. С бродячими собаками в те времена не очень-то церемонились. Даже добросердечные бабушки, раньше прикармливавшие стаи бродячих котов и псов у своих подъездов, и те стали ворчливы, и часто бросали своих любимцев на произвол судьбы.
Но эти собаки на остановке будто улавливали сейчас в человеческих глазах что-то почти родственное, что позволяло им вести себя с людьми так запанибрата. «Мамаша» ходила между людьми, время от времени возвращаясь к скамейке, где ежился от холода котенок. А люди отворачивались от нее, и глаза их были влажны, – должно быть, от резкого осеннего ветра. И осенний ветер трепал их пустые авоськи как осеннюю сухую листву.
Какой-то мужчина, пошарив в кармане, нашел среди табачных крошек кусок хлеба, бросил собаке. Та осторожно взяла хлеб зубами и понесла к скамейке, сначала предложив его котенку. Поднялся со своего места и глава семьи, тоже подошел к скамейке. Собачье семейство стало обедать, осторожно отталкивая друг друга носами, кусая хлеб по субординации, то есть, по очереди, время от времени подталкивая кусок котенку. Но тот отказывалсяесть хлеб. Люди, делая вид, что все это их никоим образом не касается, все же краем глаза внимательно наблюдали за собачьим завтраком (он же обед, он же, скорее всего, и ужин). Собаки, поев, с остановки не уходили. Ведь в стае, – неважно какой, собачьей или людской, – всегда теплее и спокойнее. Теплей от дыхания другого, да и от ветра можно спрятаться за чьим-то широким плечом. Стая, она и есть стая. Хоть чем-то, да поможет.
Ну вот, – решите вы, – еще одна рождественская сказка! Сейчас подъедет «шестисотый мерс», оттуда выйдет богатый господин в шубе из голубой нерпы или австралийской обезьяны, взглянет на котенка, прослезится, и возьмет его с собой в свой прекрасный дворец в подарок своей подружке-модели, победительнице конкурса «Мисс Мира».
Но никакиемерсы к остановке не подъезжали.
И лица людей на остановке автобуса по-прежнему были буднично непроницаемы.
Наконец подошел долгожданный автобус. Со ржавым скрипомраспахнувшаяся дверца шлепнулась о его корпус.
Стоявшая рядом со скамейкой пожилая женщина, сделав поначалу два шага к автобусу, вдруг остановилась. Глаза ее блестели. Она глубоко вздохнула, и, странно взмахнув рукой, – как будто что-то отрубала (ах, где наша не пропадала!), быстро шагнула к скамейке, схватила котенка, и, сунув его себе за пазуху, нырнула в автобус.
Автобус, пыхтя черным дымом, дребезжа железными запчастями (ну прямо Кин-дза-дза!), тяжело покатил по колдобобинам и выбобинам мостовой.
Собаки, спокойно лежа под лавкой на остановке, глядели вслед автобусу. Затем, не спеша, поднялись и, касаясь плечом друг друга, двинулись дальше. Мамаша, судя по всему, не беспокоилась за малыша. Видно, чутье не зря подсказывало ей, что стая всегда поможет.
А мне показалось тогда, что сквозь прорехи в облаках льется какой-то невидимый свет. Невидимый, потому что небо на самом деле было затянуто тучами и моросил дождь.
И что это был за свет и откуда – я не могла объяснить.
И было ощущение, словно, словно это не ржавая дверца автобуса тогда открылась, а какая-то другая дверца, посреди грудной клетки…
(12 оценок, среднее: 3,50 из 5)
Загрузка...