Наталия Кирш

Страна : Украина

Разнообразным творчеством занимаюсь всю жизнь: играю на фортепиано и синтезаторе, пишу песни, ставлю спектакли в детском театре, ставлю юмористические шоу-номера юным вокалистам, снимаюсь в различных теле и кинопроектах. Теперь вот сумма накопленных жизненных впечатлений требует своего воплощения в рассказах, романах, пьесах и киносценариях.

Country : Ukraine

I am engaged in various creative activities all my life: I play the piano and synthesizer, write songs, stage performances in the children’s theater, stage humorous show numbers for young vocalists, act in various television and film projects. Now the sum of accumulated life impressions requires its embodiment in stories, novels, plays and screenplays.

Отрывок из  ироничного рассказа “Злая сказка. Не детская.”

Приход Печкина никогда не сулил ничего хорошего: то повестку какую-то принесёт, то счёт. А хуже всего реклама про Багамы. Путешествуйте, мол, блин, со скидкой! Сплошная соль на раны!

Дедка кабанчиком метнулся под стол – спрятался, а Бабка замерла с карандашом в руке (она так и не докрасила брови). 

 – Ну, вот: с вас чекушка, – сказал Печкин и торжественно положил на стол большой белый конверт.

– Какая чекушка, какая чекушка? – запричитала Бабка тоненьким голоском,чай не знаешь скорбей наших? Последнее яичко Мышка хвостиком разбила!

– Да ладно! Курка то каждый день несётся? А мышке, – етить твою! – хвостик отрубать – и дело с концом!

Пока они так себе пререкались, у Дедки под столом сильно, блин, затекли ноги. Выйти то он боялся: кто его знает, что там Печкин принёс? И вспомнил тут Дедка про подпол, люк в который находился как раз под столом. Отодвинул Дедка тихонько пыльный половичок, открыл люк и шмыг вниз. А внизу у Дедки был целый бункер – там хранилось всё самое дорогое: самогонный аппарат (ещё дедка нашего Дедки им баловался), старинный лук и стрелы (спёр их Дедка когда-то в музее, когда их, милицейских курсантов, туда строем водили), икона Божьей Матери (Бабкино приданое), дембельская гитара, исписанная сослуживцами ну, и всякое такое, милое и дорогое сердцу Дедки, которое, блин, обязательно рано или поздно пригодится. Было там и съестное на чёрный день: 20 металлических банок советской тушёнки, залитых солидолом (это Дедке когда-то сухпай выдавали, а он экономил), несколько ящиков картошки и каких-то овощей, которые испускали такой духан, что голова кружилась и опознать их было уже невозможно. 

Вдохнул бедный Дедка полной грудью этот воздух, и родилась у него шальная мысль: спереть у Печкина его велосипед! Так, блин! – ну, ради хохмы!

Отодвинул он своей могучей рукой ящики с овощами и открыл дверь в потайной проход, другой конец которого выходил как раз на крыльцо избы под ступени. Бодренько, шустренько, проворненько выскочил Дедка на крыльцо, схватил велосипед, запихнул его в свою нору и был таков.

И как раз вовремя! Потому, что сразу же на крыльце появился разгневанный Печкин: ему так и не удалось, – етить твою! –  ничего вытрясти из Бабки. Чертыхаясь и матюгаясь, он сердито зашагал по тропинке в тёмный лес, с досады совсем забыв про свой велосипед.

А на ветвях сидела Русалка и всё это видела…

Пять дней лежал большой белый конверт, принесенный Печкиным, у Дедки с Бабкой на едовом столе. 

Дедки эти дни дома не было: он метнулся в дальний райцентр и продал там велосипед Печкина. Туда ехал на этом самом велосипеде, а назад – автостопом. Никому не платил, а просился проехать за песни. Песен он знал великое множество и все похабные, неприличные. В общем его несколько раз высаживали из семейных автомобилей, хоть и смеялись. 

Но главным подвигом Дедки было то, что он, блин, как зажал в кулаке 100 лукомолларов, вырученных за велосипед, так ни копейки и не потратил. Много раз предвкушал он, как потрясённая Бабка, увидев на столе купюру, сомлеет, а, очнувшись, кинется наливать, блин, ему – своему герою законные 100 грамм.

 И вот: трезвый, пыльный и усталый входит Дедка в свою избу и со смаком кладёт 100 лукомолларов на стол. А на столе белый конверт, из-за которого вся его одиссея пятидневная и началась. Нераспечатанный до сих пор, блин, что ж такое! 

А Бабка глазками то хлоп-хлоп. Дедки ж то дома пять дён не было, она ж то думала не вернётся уж, – услышал Боженька её молитвы! –  а тут на тебе: явился! И деньги краденые предъявляет. Что ж тут делать то? Как реагировать, чтоб по шеям же-ш не получить?

– Ты чё, Бабк, конверт не распечатала? Читать, блин, што-ль разучилась?

 – Да… думала обратно сектанты, али депутаты какие за Христа агитируют…

Наконец письмо вскрыто:

«С радостью сообщаем Вам, что на месте Вашей убитой халупы будет возведен современный жилищный комплекс, в котором Вы, вместо своей рухляди, получите современные роскошные апартаменты со всеми удобствами общим метражом в 20 метров квадратных и с видовым балконом в полтора квадратных метра. Тут Вы сможете жить долго и счастливо и ежедневно творить молитвы за здоровье застройщиков в храме, расположенном тут-же на закрытой территории жилищного комплекса, охраняемого подразделением специально обученного персонала. Также на территории комплекса предусмотрен подземный паркинг для Вашего авто, бассейн, кинотеатр, спа салон, ресторан и прочая, и прочая, и прочая для Вашего отдыха и развития!».

– Рыбка Зо-о-ло-та-а-я!!! – возопила Бабка. Взгляд её лихорадочно шарил по углам хаты, – хотелось бить поклоны земные и кричать, крестясь: «Слава ж тебе, господи!», но единственная икона трухлявела в подполе, поэтому вся Бабкина истовая радость выплеснулась на Дедку.

– Дедка! Да неужели ж я дожила, неужели ж дождалась то?! 

– Ну, вот видишь… Не прижми я тогда ефтую Репку, тьфу, блин, не Репку, – Рыбку! – ничего и не было бы, – степенно произнёс Дедка, а Бабка в экстазе чуть не рухнула перед ним на колени, да вовремя опомнилась и по привычке съязвила: 

– Ой! И чем же это ты яе прижал? Прижималка-то давно скисла!

Хотел Дедка дать ей, блин, кренделей за такую наглость, да Жучка перебила: 

– Что за кипиш? – спросила она, хотя содержание письма знала раньше Дедки с Бабкой, (просто понюхала сумку Печкина), однако надеялась услышать от стариков: мы, мол, дескать, тебя в квартиру с собой заберём, не забудем, мол, твоей службы верной!

Но нет! На Жучку только топнули в четыре ноги: «Пшла вон!».

 

…И вспомнилась Жучке её не такая давняя лихая молодость, когда она, чтоб спасти Дедку от тюрьмы, покусала Ямелю. 

Про Ямелю давно шла дурная слава, что всё под ним ёрзает да ходуном ходит. Так вот: явился как-то Ямеля к старикам в гости. Они давай на стол собирать, – родственник же какой-никакой хоть и дальний, а он, блин, шасть на печь – она и поехала! Ах, ты ж растудить твою! Дедка сбросил Ямелю наземь, да и прошёлся пару раз по рылу его наглому кулаком, а Ямеля того и ждал: опа! – иск о тяжких телесных. Грамотный, подлец! На адвоката как раз намедни выучился!  

Ну вот идёт себе Ямеля на освидетельствование, гордый такой, синяки свои несёт, бабло в уме подсчитывает, которое с Дедки собьёт, а тут Жучка, – как из-под земли выросла! – и покусала его поверх синяков, оставленных дедкиными кулаками! С собаки какой спрос? Ну, пожурили старика за то, что, собака без поводка и намордника… А побоев как бы и не было вовсе!

 

Прогнав Жучку, Бабка всё ж таки налила Дедке 100 грамм, да и сама на радостях выпила.

Короче: заснули они в тот вечер обнямшись.

 

А Русалка… Ах, милая Русалка!.. Она слыла «тургеневской барышней». Застенчивая и молчаливая она не знала, как признаться Печкину в своей любви. Иногда душистыми летними ночами, когда она спускалась с дуба в сине море, чтоб поплескаться с глянцевыми дельфинами и полакомиться перламутровыми рапанами, исповедовалась она тихонько Золотой Рыбке. А та, искрясь блестящими плавниками в лунной дорожке, давала ей ценные советы, которые Русалке совсем не подходили. 

«Я не Татьяна Ларина… Да и что хорошего у неё вышло?», – отвечала она Рыбке. 

Один только совет она пробовала исполнять: метала с высоты в Печкина желудями. Вот и тогда, когда она увидала как Дедка спёр у Печкина велосипед, она бросила в проходящего под дубом пешего и раздосадованного Печкина прошлогодним желудем и, наконец, попала! Раньше такого никогда не случалось: ведь Печкин слишком быстро проезжал на своём велосипеде. Но теперь, получив желудем по голове, он сердито почесал макушку и посмотрел вверх. Русалка не готова была к такому успеху и смущенно растворилась в кружевных тенях родного дуба… 

 – От, етить твою! – небось, белки шалят! – буркнул Печкин. – Раньше их тут что-то вовсе не было… Куда Кот смотрит?!

И только поздно вечером, когда Печкин дремал перед телевизором под «Изауру», до него дошло, что это могла быть та самая Белка, которая швыряется изумрудами и, заодно, вспомнил Печкин про свой забытый у стариков велосипед. «От етить твою!», – горько вздохнул он. 

За окнами было уже совсем темно, вернуть велосипед невозможно, и Печкин заснул в слезах.

 

Утром следующего дня старики проснулись от страшного шума: пучина морская разверзлась и из синя моря вышли с бодрой строевой песней тридцать три богатыря во главе с князем фон-Гвидоном. 

Дедка с Бабкой прилипли к окнам, а молодцы направились прямо к ихней избушке. Не прерывая боевой богатырской песни, они быстро и деловито переставили под дуб старое корыто и жучкину будку вместе с Жучкой внутри.

«Владимирский централ – ветер северный!», – и застиранные тряпки стариков оказались в больших чёрных мешках.

«Этапом из Твери – зла немерено…», – и мешки уже под дубом.

«Лежит на сердце тяжкий груз», –и вся нехитрая начинка избы там же.

«Хотя я банковал, – жизнь разменяна», – и Дедка с Бабкой сидят под дубом верхом на куче своего барахла и, выпучившись, тупо глазеют, как их избень раскатывают по брёвнышку. 

«Но не «очко» обычно губит, а к одиннадцати туз», – бульдозер, возникший так же из синя моря, завершил работу.

 – А как же апартаменты?! – очнулась Бабка.

 – Обязательно будут! – с трудом оторвав взгляд от Русалки, ответил фон-Гвидон, – вот построим – и будут!

«Там под окном «зека», проталина тонка», – постепенно затихала песня вместе с уходящими в синю даль, богатырями.

«И всё ж ты недолга, моя весна», – уже еле слышно.

«Я радуюсь, что здесь хоть это-то, но есть», – фон-Гвидон отстал от строя и, даже, сбился с шага – всё смотрел на Русалку, а Русалка, не мигая смотрела на фон-Гвидона своими предательскими зелёными глазами…

«Как мне твоя любовь нужна!» – окончательно растаяла песня…

 

Растерянным, уставшим старикам ничего не оставалось, как вздремнуть чуток…

Сон им снился одинаковый: как Золотая Рыбка коронует бабку в Воры в законе, объявляет её Первой Леди, ну и всякий такой бред быстрой фазы сна. Только Бабка во сне плакала, а Дедка смеялся. 

Днём явились соседи и выдернули из-под Бабки новое корыто. Уходя, они громко колотили о днище корыта и показывали старикам язык.

 – Дедк! Дык это же-ш? – недоумённо уставилась Бабка на Дедку.

Дедка спросонья протёр глаза, оглядел Бабку и перекрестился: 

–  Слава Богу! Ну и, примстится ж, блин, такое! 

Дедка, даже, хотел поцеловать свою Бабку на радостях, что она не Царица Морская, – тьфу! – не Первая Леди, как во сне, да вовремя опомнился: зазнается ещё, блин, поди!

Пока Дедка с Бабкой смотрели свои сны, перед ними, – (в аккурат напротив дуба), чудесным образом вырос зелёный забор, прошедший как раз посередине дедкобабкиной территории, которая, впрочем, была весьма условна, так как никогда не была очерчена изгородью. 

Лениво потягиваясь и позёвывая, как будто ничего и не случилось, вышла из будки Жучка и начала что-то заинтересованно раскапывать. Копала она не долго: прямо под тонким слоем песочка и щепочек, показался тот самый лаз в подпол, который раньше находился под крыльцом. Оказалось, что, когда рушили избу, никто и не заприметил дедкиного схрона! 

Дедка огляделся и понял, что второй вход в подпол, – тот, что был в избе под столом, оказался как раз по другую сторону зелёного забора. Вот оно чё, блин! Прям подземный ход на вражескую территорию! И ночевать тапера есть где!

Дедка аж вскочил от такого восторга, но сработала старая ментовская закваска: он сообразил, что все вокруг, – Кот Учёный, Курочка Ряба, Мышка, Лиса, Волк, Мишка, Зайка, – вся, блин, дармоедская братия, выкупит его с пол оборота и сдаст аж бегом с потрохами!

А такое дело надо держать в тайне: зальют всё бетоном, – и будь здоров! Иди ночуй в сине, блин, море! И, самое страшное: могут сказать, что у него есть жильё и квартира ему не положена!

Короче: дождались старики темноты и тихохонько на цыпочках спустились в свой подвал. Переночевали там с горем пополам и рано-рано до рассвета выползли назад и снова водрузились на свои пожитки, будто и не сходили вовсе с них.

А на ветвях сидела Русалка и всё это видела…

 

С первыми лучами солнца море разверзлось и снова вышли из него

тридцать три богатыря во главе с фон-Гвидоном. Песня у них в этот раз была другая, трудная, не очень ещё впетая: 

«Я куплю тебе дом (топ, топ), у пруда (топ, топ), в Лукоморье», –  твёрдой, ритмичной поступью подошли они к зелёному забору и развернули плакаты.

«И тебя приведу (топ, топ), в этот собстве-е-е-нный дом», – 

тут Дедка чуть не утонул в горькой досаде: вспомнил свою молодость, блин, армейскую и так захотелось ему, – эх! – быть в этом плотном строю…

«Заведу голубей (топ, топ), и с тобой (топ, топ), и с любо-о-вью-у-у», –  плечом к плечу раскачивались богатыри.

«Мы посадим сирень (4 раза топ), под (топ), окном», –  Бабка не дышала и не моргала: залюбовалась статными молодцами. Ох, и ребята же! Рыжие да нахальные!

Русалка на дубе повисла вниз головой, зацепившись за ветви своим раздвоенным хвостом. Одной рукой она отодвигала Кота, глазевшего на дивное зрелище, а другую уже приготовила для дружеского помахивания фон-Гвидону, когда встретятся они взглядами…

«А белый лебедь на пруду…», – вот тут песню пришлось прервать потому, что перед богатырями взорвалась петарда и из дыма и шума инициировался застройщик Дядька Черномор. Плотный, невысокий, солидный себе такой…

Богатыри тут же начали скандировать начертанное на плакатах: 

«Долой незаконную застройку! Не отдадим рекреационную зону! Сохраним уникальное побережье! – ну и всякую такую лабуду, как обычно.

Вперёд выступил фон-Гвидон и взял Черномора за грудки: «А ну предъявите-ка активистам все разрешительные документы!!!». 

«Герой! Герой!» – ликовала Русалка. «…Печкин? А что Печкин? Таракан усатый!», – рассмеялась она, расслышав мысли Золотой Рыбки. «Всего лишь увлечение, мираж, фантазия…».

Через полчаса отчаянных торгов, фон-Гвидон получил толстый конверт документов этих самых и объявил своим витязям: завтра утром дружненько, с улыбкой, выходим на работу. Сюда. За этот забор. И не опаздывать мне!».

«Ур-ра!!!» – прогремело над морем.

 

Три дня искал Дедка своё место в новой жизни: перво-наперво взял дембельскую гитару, сел в переходе и сразу пошёл с козыря: 

«Она была портнихой и шила гладью. 

Потом пошла на сцену и стала…». 

Разные человеки равнодушно спешили мимо него на свои нескончаемые стрелки. Никто и не думал бросить Дедке денежку в засаленный картуз.  Его дремучие матюги не работали: молодое платежеспособное население давно уже не просто разговаривало на этом новоязе, – оно на нём думало. 

«Ладно!, – решил Дедка, – а вот, вам, блин, куплеты Шарикова!».

Уже на втором куплете Дедка заметил пристальное к себе внимание двух гопников, жующих шаурму за киоском. И не так к себе, как к своему картузу: туда Дедка положил пятёрочку для приманки.

 «Пора сматываться!», – подумала Жучка, которая, как всегда, увязалась за Дедкой.

«Блин! И правда…»,  – согласился Дедка.

На второй день Дедка раздавал на улице рекламные листовки. Это гиблое дело быстро ему наскучило и он забрал пачку листовок домой, – ну, заместо туалетной бумаги. Так заказчик, – блин! – с ним не расплатился!

На третий день Дедка тупо сидел у синя моря и размышлял как, блин, достать из него утопший невод?

Вернувшись домой он застал Бабку под дубом у костерочка: она варила мивину и вовсю улыбалась экскурсии, топтавшейся возле неё. Заспанная экскурсовод помятым голосом равнодушно докладывала: «Вот Бабка –  типичный представитель обманутых инвесторов. Вот дуб. На дубе Русалка». 

Русалка приветливо помахала экскурсантам хвостиком и мило улыбнулась: экскурсовод оплачивала ей эту любезность.

Куча барахла под дубом за эти три дня почти растаяла: шантрапа и дармоеды окрестные потихоньку тырили, что могли. 

 

В полдень четвёртого дня явился Ямеля. Оказалось, что он адвокат кампании застройщика и, всё простив, приглашает Дедку работать на стройке ночным сторожем. Тем более, что у Дедки есть собака!

Надо сказать, что Дедка ещё в первую ночь обследовал территорию за забором: спионерить там, блин, пока, было нечего.

Но теперь, услышав предложение Ямели, он вспомнил, как при совке на стройки наведывались по ночам за цементом, кирпичами, обоями… И главным человеком в такой ситуации был, конечно же, ночной сторож! Вот удача, блин, так удача!

«Дедк! Не соглашайся! Это подлая провокация!», – отчаянно лаяла Жучка.

«Цыц, неугомонная! Много ты, блин, понимаешь!». 

«Жадность подавила в Дедке ментовскую чуйку», – обомлела Жучка. 

Да не так прост был наш Дедка…

 

Под вечер возле дуба возник Черномор. Он достал бутылку шампанского и поманил к себе пальцем Русалку.

  – Я не просто застройщик и бизнесмен, я  – ещё и известный продюсер и вижу Вас актрисой в шоу-программе своего ресторана, – приступил он прямо к делу. 

– Ресторан будет располагаться вокруг дуба – ни один листик, ни одна веточка с него не упадёт. Это будет мой эксклюзив, – ворковал он. 

– Ваша роль – приветливо махать гостям хвостиком. Я уверен – Вы справитесь! С меня  гарантия полной Вашей неприкосновенности, (сами знаете, ресторан – место скользкое), и, конечно, трёхразовое питание вместе с персоналом ресторана. Что ж, закрепим договор шампанским!

Шампанское бурлило, сердце Русалки аж шкварчало…


1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (1 оценок, среднее: 4,00 из 5)

Загрузка…