Страна : Португалия
Сочинять небылицы я начал в младенчестве, что подтолкнуло меня, юношу, взращивать свои способности складывать слова в красивом порядке. Эти навыки отразились в нескольких кратких произведениях различных жанров, принесшей мне лишь самоценность. Я нигде, кроме локального интернета, не издавался и вот, к своим средним годам, решил вывернуть свой зрелый внутренний мир на белый лист. От серии ностальгических рассказов иду к приключенческому роману, который буквально пронизывает века.
Country : Portugal
I began to compose fairy tales in early childhood, which prompted me as a teenager to cultivate my ability to put words in a nice order. These skills were expressed in several short works of various genres and brought me only self-confidence. I was not published anywhere, except for the local Internet, and so, by my middle years, I decided to put my mature inner world on a blank sheet. From a series of nostalgic stories I am progressing to an adventure novel that literally will pierce through the centuries.
Отрывок из рассказа “Напарник”
Проводить лето у бабушки было делом традиционным в моем раннем детстве. Я находил это занятным, родители – прекрасным, а бабушка – каверзным. Конечно, воспитывать и потчивать внука будет в радость любой бабушке, но только до тех пор, пока внук не встанет поперек собственным бабушкиным интересам. А когда все карандаши сточены, бумага закончилась, а следующее пополнение канцелярии – сколь угодно нескоро, егозенка нужно занимать чем-то оригинальным и увлекательным. Дабы не обеспечивать себя букетом ремонтных работ, а обеспечить всестороннее развитие внучатому деятелю.
Мне читали много книжек, пока я сам не умел. И те книжки, что читала мне бабушка, отличались от родительских. Мало того, что она читала на живописном ленинградском диалекте, она еще выбирала какие-то произведения предыдущих поколений, оставившие популярность в той эпохе. В них рассказывалось про детей-озорников, про семейные приключения, про подвиги и призвание. Я заинтригованно вникал, представлял себя на месте главных героев, фантазировал и играл в них потом, возвращаясь в прошлое, лет на 30-50 до своего рождения. Во мне орудовало книжное бунтарство, жило безмятежное спокойствие и на 360 градусов кипело воображение. Но этим занятием нельзя было заполнить все время моего пребывания в низкорослом городе.
Дикие прогулки во дворе надо было каким-то образом контролировать. Выпускать пар на внушительном загородном огороде можно было только в свободные дни. Мою растущую мощь бабушка хотела приложить к полезной нагрузке и придумывала мне новые занятия, пока хватало вариаций. Но среди многообразия событий она замечала, как я иногда скучаю и не нахожу себе занятия. Поэтому однажды она мне предложила:
– Хочешь пойти работать?
– По-настоящему? Да! – обрадовался я. Ведь «работа» для меня была чем-то непостижимо великолепным, чем-то ужасно востребованным и важным. Я даже не интересовался зарплатой, потому что не знал, что это такое. Мне важно было приобщиться к большому делу и почувствовать уважение взрослых, понимающих в этом. Я был готов работать, еще даже не ознакомившись с должностными обязанностями и условиями производства.
Мое воображение рисовало невероятные возможности моей будущей рабочей позиции. Наверное, я мог бы помогать людям или даже спасать их, делать вот эту блестящую штуковину, создавать невероятные изобретения и кроить одной левой завидные перспективы. Словом, какие-то абстрактные изумительные свершения ждали меня впереди, на этой работе, и я хотел делать их добротно, на совесть.
Моя бабушка в то время подрабатывала продавцом в булочной, недалеко от дома. И в первый рабочий день, очень рано утром, мы пошли в эту булочную. Меня представили уже знакомому мне персоналу клиентского отдела и отвели на заднюю часть булочной. Очевидно, хотели посвятить меня в таинство возникновения на прилавках хлеба. Ого! Зайти за стеллажи с хлебобулочными изделиями мне еще никогда не удавалось, и такой допуск к закрытому отделу всея Хлеба был для меня словно трофейный пропуск в шпионское товарищество, где мне могли открыться новые истины.
Наверняка, меня хотели внедрить в глубины хлебной жизни и на фактах доказать разницу между батоном и булкой. А, может, показать, откуда рождается хлеб в таком количестве. Впрочем, меня познакомили с Михаилом – грузчиком – и бабушка сказала, что я теперь – его напарник.
Круто! Класс!
Рабочий будень начался прямо с порога, и мы по-мужски с Михаилом принялись за работу, так как приехала машина со свежей выпечкой. Из распахнутого маленького железного окошка так пахнуло теплым ароматным хлебом, что я немного поплыл и замедлился. Сразу появилось чувство голода и аппетита, которое было нежданным после честного завтрака. Запах продовольственного изобилия вводил в замешательство, ведь не крошить хлеб меня сюда пригласили, а шевелить булками. Пока я приходил в себя от шокирующего явления, мой напарник уже подошел к окну и начал перетаскивать деревянные ящики с хлебом из окна вовнутрь помещения. Он подозвал меня на передовую и показал незамысловатые движения с товаром, которые мне следовало повторять.
Так бодро и оптимистично стартовала моя трудовая деятельность в области логистики. Я перетаскивал ящики с вкуснющей свежеприготовленной едой от окна в сторону, расставляя их рядом друг с другом, а в окне быстро появлялись все новые и новые ящики с едой. Вот их уже и ставить было не куда. Михаил тогда покачал головой, жестко высказался на эту тему, чем привел меня в чувства, и переставил все мои ящики друг на друга верхом. Я не мог подумать, что с таким красивым хлебчиком можно и нужно поступать так вот, но стал следовать его профессиональному авторитету.
Мы очень скоро накидали полную комнату таких ящиков и в ней воцарило обонятельное одурение. Мы оба взмокли от праведных стараний и я присел отдохнуть, вдыхая сущность новорожденного хлеба, а напарник вышел на улицу курить. Сидя под тусклым светом одинокой лампочки, я осознал, что и правда делаю очень важное дело. Так, без конкретики, просто сидел и думал подтекстом. Залежи ценностей вокруг меня восхищали своей необычной энергетикой. Наверное, вспоминалось привитое бабушкой уважение ленинградских блокадников к хлебу.
Когда вернулся Михаил, мы продолжили перемещение ящиков в сторону зала булочной. Стало понятно, что магазин у нас вовсе не маленький, а буханки обладают не только смысловым весом. Затем, мы стали выкладывать булки в лотки на стеллажах для продажи. Я увидел, что по виду и по запаху некоторые батоны отличаются от других, быстро на второй сотне запомнил названия всего ассортимента и мог легко сортировать мучные изделия по родам и рядам. В какие-то моменты становилось досадно, что среди них нет печенек или пряников. Хоть бы взглянуть на них… Но силу воли подкрепляла ответственность за работу и присутствие бабушки за стеллажами.
По мере работы кряхтящий Михаил все сильнее источал спиртовое благовоние и в непринужденном разговоре становился все менее приятным человеком, теряющим содержание в объеме бранных монологов. А потом и вовсе куда-то подевался. Я остался один на один с подачей хлеба в лотки. И это стало моим развлечением на ближайшие дни работы. Когда батон или хлеб с той стороны кто-то забирал, я сразу же заполнял это место нужным изделием и отходил назад, чтоб внимательно смотреть, откуда покажется свет. Чем-то этот процесс напоминал электронную игру «Ну погоди», где волк ловил яйца от несушек с разных сторон. И чем дальше к вечеру, тем быстрее мне приходилось заполнять просветы на полках.
Пару раз на мой малый возраст обратили внимание с той стороны, что меня очень напугало. После этого я стал более скрытен, но не менее бдителен. Булки заполняли пустоту без особых задержек и я некоторое время был доволен своей игрой, пока выкладывать становилось нечего. За моей беготней наблюдал мой старший напарник, от которого я ожидал получить одобрение и похвалу за преданность труду. Однако он лишь, в свойственной ему манере, поведал о тщетности суеты по эту сторону баррикад. Это, видите ли, было неоправданно с точки зрения человеческих законов сохранения энергии, особенно если иметь в виду его энергию. Я мелькал слишком часто и нерационально, сбивая его с благих мыслей. А чистота моих помыслов казалась ему такой наивной, что он начал рассказывать мне о реальной жизни и правильных выводах из уготованного нам судьбой, чтобы я не колобродил попусту и нам всем стало здесь проще.
(4 оценок, среднее: 3,75 из 5)
Загрузка...