Фирдауса Хазипова

Страна : Россия

Я родилась и живу в Башкортостане в городе Уфа (Башкирия). Много лет работала в газете. Последние пять лет занимаюсь литературным трудом. написала сказочную повесть “Морозята и Холодрыга”, которая опубликована в 2016 году в Сибири. Сказка стала финалистом нескольких литературных конкурсов и получила несколько грамот и дипломов. Затем я написала рассказ, опубликованный в литературном издании в городе Уфе. Он также получил несколько хороших откликов. Я стала членом Интернационального союза писателей и Евразийской творческой Гильдии (Лондон).Сейчас я работаю над мемуарами. Это будет проза исповедального характера, где героиня похожа на героев романа Сэлинджера “Над пропастью во ржи” своей неприкаянностью, ощущением некоторой разобщенности с окружающим миром, с ее наивными попытками улучшить жизнь и отношения людей в этом мире. Здесь должна развернуться панорама жизни героини в 50-60-70-80-90-2000 годах. Это большая и сложная работа с дневниковыми записями, письмами, воспоминаниями. Надеюсь, это будет интересно читателям, потому что жизнь героини складывалась непросто. Она, как первая весенняя трава, стремилась пробиться из серой удушающей среды в среду духовных интеллигентных людей, где – так ей казалось – отношения более гармоничные и богатые. 


Country : Russia

I was born and live in Bashkortostan in Ufa (Ural). I graduated from the Institute, faculty of Philology. I worked in the paper many years. The last five years I have been engaged in literary work. I wrote a fairy tale story “Frost and Chill”, which was published in 2016 in Siberia. The fairy tale became a finalist of several literary competitions and received several diplomas. Then I wrote a story published in a literary publication in the city of Ufa. It also received some good feedback. I became a member of the International Union of writers and the Eurasian creative Guild (London). I’m working on my memoirs now. It will be prose confessional character, where the character similar to the heroes of the novel of J. D. Salinger’s “catcher in the rye,” his restlessness, a feeling of disconnection with the outside world, with her naive attempts to improve the lives and relationships of people in this world. Here the panorama of life of the heroine in 50-60-70-80-90-2000 has to be developed. This is a large and complex work with diary entries, letters, memories. I hope it will be interesting to readers, because the life of the heroine was not easy. She, like the first spring grass, sought to break from the gray of the suffocating environment of spiritual intelligent people, where – she believed – the relationship more harmonious and rich.


Отрывок из нон-фикшн “Чертополох с окраины Уфы”

Время яркой большой Луны (50-е годы)

Ясные звезды жестко светили прямо в глаза и цинично перемигивались между собой, глядя на меня. Таких жестоких звезд я не припомню больше.

Часть 1. Детство в Уфе

Мой новорожденный крик разогнал мужчин из дома: от бабушки ушел ее гражданский муж, от мамы – мой отец. Поэтому появление темнокудрого младенца было омрачено удвоенной женской обидой. Хотя уже до моего появления на свет тенденция просматривалась четкая: у бабушки по маминой линии было девять внучек, ни одного внука.

Фраза «разогнал всех мужчин», конечно, не более чем прием. Не в младенце было дело.

Мои родители поженились молодыми: отец уже тогда работал на моторостроительном заводе В Черниковке, мама оканчивала полиграфическое училище. Оба танцевали в ансамбле. Им было не до детей. Но природа так устроена, что зародыш завязывает свой жизненный узелок, не спрашивая никого: вовремя или не вовремя.

Ну и насчет того, что семья «потеряла» двух мужчин… Это случилось позднее и, конечно,тоже не из-за меня. Похоже, женская половина рода обладала гипертрофированной женской гордостью: т. Зоя, забрав трех дочерей, уехала от мужа из-за его измен; ее старшая дочь Луиза не могла простить того же самого и ушла с двумя детьми; у моей мамы было три мужа, но жизнь с ними не сложилась. Я не прощала измены.

Жили мы на высоком крутом берегу реки Белой в Архиерейке на улице К.Либкнехта. Это была прекрасная окраина в историческом центре города: позади наверху здание завода им.

Кирова, впереди внизу река Белая, на противоположном берегу которой уже начинался пригород, так называемая Цыганская поляна. Чтобы попасть сюда с центра города, надо по ул. Ленина дойти до железных ворот парка имени Матросова, заплатить 10 копеек и пройти его по прямой насквозь: мимо читальни в белом деревянном кружеве и с верандой,мимо летнего кинотеатра, мимо цирка-шапито к противоположному выходу. Там город начинает резко спускаться вниз. Двухэтажные деревянные, потемневшие от времени дома,кособочатся, цепляясь за неровную поверхность почвы, улицы петляют между домами, и спускаться приходилось где бегом, где мелко семеня.

Лачуга, в которой селились Нанай, ее дети с семьями, стояла на самом краю плато,которое стекало вниз домиками, огородами и тропками прямо к реке Белой. С лицевой стороны улицы был вход в очень маленькую темную комнату. В другой половине лачуги была большая светлая, как бы сейчас назвали, студия. Чтобы перейти на вторую половину хибары, надо было пройти по узкой тропинке, прилепившейся к стене дома и обрывающейся вниз крутым оврагом. Деревянный туалет и огород почти сползли вниз.

Зато сколько неба и как красива река внизу!

Да, лачуга была тесной и темной. Отец постоянно раздражался, однажды распсиховался из-за того, что мама съела квашеную капусту. Как-то в гости приехала старшая дочь Нанай т. Зоя тоже беременная. Моя мама носила первенца, меня, а т. Зоя ждала третью дочку, мою двоюродную сестру Нелю, которая родилась летом. С присущим ей юмором через много лет тетя Зоя вспоминала: «Смотрим, твой отец причепурился, перед зеркалом покрутился и пошел. Мы с твоей мамой – за ним. Так следили за ним, прячась за деревьями, до кинотеатра «Родина»…

Родилась я в роддоме на Советской площади в самую серединку золотой осени, когда природа разноцветна и торжественна, когда по мокрому асфальту мелкими золотыми монетами рассыпаются листья берез. Но уже через неделю стылые ветра срывают листву с деревьев, воробьи и одна-две синицы скачут по бурым, издающим жестяной звук, листьям среди клочьев зеленой травы. Тянутся к небу черные промозглые ветви. И скоро миллиарды снежинок срываются с небес, укутывают озябшие ножки деревьев. Так на стыке переменчивых погод и стылого ожидания на ветру началось мое существование на земле.

(Примечание: в том же году в Черниковку переехала семья Маканиных из Орска: Семена Степановича перевели сюда на строительство завода синтетического спирта, Анна Ивановна начала учительствовать в школе №85, их сыновья Владимир и Геннадий, погодки, учились в школе, а Павел пошел в детсад. В Черниковке поселилась и Софья Захаровна Болховских. Через несколько лет я буду учиться у Анны Ивановны и Софьи Захаровны, и они сыграют большую роль в моей жизни).

Нашей семье дали комнату в Черниковке в двухэтажном желтом доме с жестяной звездой,венчающей шпиль. Мама вышла на работу переплетчицей в городскую типографию № 1, а я продолжала как-то расти, кто-то меня все время смотрел. Кличка у меня в детстве была “Ленин”. Видимо, мои крутые кудри напоминали лицо с октябрятского значка. Но,несмотря на дом под звездой и кличку, ортодоксальным коммунистом я никогда не была,как, впрочем, и диссидентом.

Все же в мои три года отец окончательно ушел из семьи, я росла, как придется. Но когда маму положили в больницу, и ее типографские подружки по очереди забирали меня к себе, Нанайка поняла, что без нее я пропаду. Бросив крутой берег реки, она приехала в Черниковку и в пяти минутах ходьбы от нас на улице Суворова поставила бревенчатую избу, разбила огород, забрала меня к себе, и так я стала бабушкиной дочкой.

Чтобы завершить тему отца, скажу, что в детстве я его не помню. Только мама,разозлившись на меня, часто приговаривала: «Упрямая, как отец». И постоянно называла его ослом, при этом вся укоризна была обращена ко мне. Как будто это я выбрала понтового деревенского паренька, с которым она не смогла создать семью. Увидела я его,когда заканчивала 10-ый класс. Он предлагал поступать в нефтяной институт, где у меня не будет никаких проблем. Я знала, что мой двоюродный брат Рим Халитович Хазипов был в науке заметной фигурой – комсомольский лидер, один из первых командиров стройотрядов, защитил докторскую диссертацию. Его показывали по телевизору: в белом халате он расхаживал по лаборатории научно-исследовательского института нефти и газа.

Другой мой двоюродный брат по отцовской линии Риф Сайфуллович Гумеров тоже стал профессором и был заместителем Всесоюзного НИИ нефти.

В мои пять лет появился отчим Самат. Я буквально прилипла к нему. Маленькой бегалапо типографии. Это был деревянный барак. Мне нравился грязный шумный процесс. В маминой комнате везде, где возможно, валялись книги, которые ждали переплета. Пахло клеем, бумагой, типографской мазучей краской. А потом я неслась в печатный цех. Там на высоком помосте за шумным, но опрятным агрегатом стоял подтянутый белокурый отчим. Печатный цех казался мне оплотом гармонии машины и человека…

Жизнь в коммуналке была разной. Вспоминается, как мы в своей светлой комнате лепим пельмени. Отчим и мама радостные, оживленные. Мама смеется и говорит, залепляя врата пельменя: «Кому достанется этот с перцем, будет счастливым». И я мечтаю об этом пельмешке, потому что хочу, чтобы наша семья была хорошей. К тому времени отчим перешел на работу в милицию. Если приходил нетрезвым, прямо в милицейской форме начинал дебоширить, срывать непонятную агрессию на маме и всем окружающем. Мы прятались у соседей.

1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (4 оценок, среднее: 2,75 из 5)

Загрузка...