Страна : Россия
Родился в 1954 году, в городе Сызрань, расположенном на берегу великой русской реки Волги. Закончил школу в 1971 году, сразу поступил в Куйбышевский медицинский институт. После его окончания работал по распределению хирургом в г.Киров (нынче Вятка), затем в районной больнице поселка Шаболино. Служил в армии. С 1980 года живу в Санкт-Петербурге. Здесь трудился травматологом в поликлинике, госпитале. Книги полюбил с детства. Читал даже на уроках. Еще в школе пытался писать стихи, в том числе для школьной стенгазеты. Около 25 лет ничего не писалось. Но последние три года начали получаться стихи. Есть замыслы и сюжеты по написанию прозы. Альтернативы нет, нужно осуществить замыслы, оживить и отпустить в жизнь героев, которые еще только в воображении.
Country : Russia
I was born at 1954 In town Syzran, on grate Russian river Volga. Graduarted from Cuibyshev medical university. Worked as a surgeon in a regional hospital. Served in the army. In Leningrad I worked in a clinic and naval hospital. Trayng to write from a young age. I want to let of the heroes who are now in my imagination.
Из сборника стихотворений
Голуби на подоконнике.
Когда в спину вонзят пару фраз,
Или взвоют, как над покойником,
Вспоминаю — было у нас –
Голуби на подоконнике!
Разбитной общежитский быт
Дня рождения незаконного,
До полночи под джаз и бит…
Утром голуби на подоконнике.
Тамада, самозваный жених,
Меж гостей так бахвалился выспренно.
Я – незваный самый средь них-
Как тобой оказался избранным?
Посторонний на этом пиру
Меж взалкавших тебя поклонников,
Я не знал, что у них отберу
Голубей на твоем подоконнике.
А на утро – не каменный гость,
Голубям вновь рожденная женщина
Хлебных корок бросила горсть,
Как прощенье, что мне обещано.
Наша встреча не просто каприз,
Мы влюбленные, а не любовники.
Пусть пребудут с нами всю жизнь
Голуби на подоконнике!
* * *
Так будет после, было до,
И нет подобному конца –
Я целовал ее ладонь
И пальцы те, что без кольца.
Исход известен для двоих –
Стремленье душ, желанье тел
До пальцев кончиков твоих.
Лишь безымянный не хотел.
Нам Лев помог, Павлин помог,
Помог венгерских яблок хруст.
Сентябрь, краснощекий бог,
Ворчал – судить вас не берусь.
Двух коммунальных комнат плен,
И воля данная рукам,
Ковром персидским старый плед,
И окна вровень облакам.
Но корчилась ее ладонь
В петле безумного кольца.
Так будет после,
Было до.
И нет подобному конца.
Предчувствие Испании
Весь день о море думать и мечтать,
Как с робостью вдыхаю запах пиний,
Горячий вечер – божья благодать,
И ночь, где к лунному примешен темно-синий.
Там утром занавеску всколыхнут
Поющие непостижимо птицы.
Удары волн, так бьет с оттяжкой кнут,
И эта боль весь день не прекратится.
На коже солнца свежие следы,
Сиесты мертвый час, будь он не ладен!
У капучино вкус живой воды,
И виноград прозрачен и прохладен.
И впереди таких чудесных дней
Волшебных вечеров, ночей нездешних,
Всего- то семь, но эти семь длинней,
Чем сто других, рабочих, безутешных.
Соседа голос странен и смешон,
От насморка невнятен и несносен,
Когда мне говорит с усмешкой он
Что пинии? Лишь разновидность сосен.
По-разному глядим на облака,
По-разному относимся мы к морю.
И разница настолько глубока,
Что я об этом никогда не спорю.
Свисток
Дел мелких паутина, но выстрелом в висок
Из памяти картина – я мастерю свисток.
Из ветки тополиной пока она мягка,
Я вынул сердцевину, отбив кору слегка.
Пускай порезан палец – усердно нож точен!-
Хранит восторг мой память звук первый извлечен!
Пусть некрасив, не строен, скривился камертон.
Моей крови звук стоил и мною порожден.
От снятой тонко стружки точней на волосок.
Казалось бы игрушка, чего тут ждать – свисток!
Но флейты и фаготы я мастерю с тех пор.
Берут любые ноты, красив их стройный хор.
Признанию талантов способствуют вполне,
Жмут часто музыканты до крови пальцы мне.
И только мама верно хранит – стругал сынок!-
Не нужный ныне первый мной сделанный свисток.
* * *
Милане
Январской морозною ранью
Гуди, моя печка, гуди!
Вытягивай воспоминанья —
Щемящую боль из груди.
Дни тяжкой обложены данью,
Сожжению их предадим,
И пусть обратятся страданья
Не в прах, а в ликующий дым,
Во флаг над печною трубою,
А в тяге послышится мне –
Горящие демоны воют
В печном и священном огне.
Ступаю во двор по ступеньке,
Все в доме пока еще спит,
Но слышно во всей деревеньке,
Как снег под ногами скрипит.
Пока птичий гомон не слышен
В недальнем продрогшем лесу,
Березовых звонких дровишек
Охапку еще принесу.
И скатится каплею божьей,
На миг ослепляя глаза,
Растаявший иней быть может,
А может живая слеза.
И в эту священную пору
Наполнится звуками дом.
И внучка по теплому полу
С улыбкой бежит босиком.
Январской морозною ранью
Гуди, моя печка, гуди,
Покой принося и сознанье,
Что много еще впереди.