Наталья Махно

Отрывок из романа “Точка бифуркации”

                                                        ххх

   Пошатываясь и сдерживая тошноту, распахиваю дверь в свою комнату. В ней, по разные стороны стола, сидят двое мужчин с бледными лицами – муж и … Олег. Я в изнеможении прислоняюсь спиной к двери. Кажется, еще минута, и я просто умру на месте. Все предметы в комнате начинают кружиться вокруг этих бледных лиц с плотно сжатыми скулами, все быстрее и быстрее. И я тоже сжимаю зубы,  чтобы хоть как-то собраться  и остановить эту карусель. В комнате висит тяжелое, как свинец, молчание. Никто из нас не в силах вымолвить ни слова.  Да и надо ли?  Может,  лучше им просто молча убить меня прямо здесь… Надеюсь, они сделают это быстро. И весь этот ужас, наконец,  закончится. Да, это отличный вариант!  Более достойный, чем горечь и пустота, наполнившие  мою жизнь. Что ж, я готова. Но кто они такие, чтобы судить меня? И за что – за любовь, пусть мучительную, горькую, но такую прекрасную!  И без всякого сомнения,  посланную свыше… Так вот пусть ОН и судит!!! Надо собраться, унять дрожь в пальцах. Умирать надо с достоинством. Я пытаюсь сфокусировать взгляд на их лицах, но вижу только бледные, расплывчатые пятна. И вдруг этих пятен становится больше – два, три… И я понимаю, что у каждого из них выросло по несколько голов, и на этих головах  проступили десятки глаз, зеленых, серых, карих… глаза щурятся, подмигивают… Да как весело! Как смешно – вся комната наполняется глазами, они моргают со стен, потолка, ползут по шторам…

• Как видишь, я все-таки решил спросить, — слышу издалека чей-то голос. – С кем  ты хочешь остаться?

Ой, как смешно, как невероятно смешно прыгают  по  столу эти розовые глаза! А разве глаза бывают розовые? Оказывается, бывают – и красные бывают, и желтые, и фиолетовые…

• Не молчи. Мы ждем ответа и он нужен сейчас, —  это все тот же далекий  и противный голос мешает мне веселиться.

О чем это он? Какой ответ? Кажется, я что-то должна вспомнить, вот только что? Что-то смешное, очень смешное. Ох, какое смешное! Вдруг вспоминаю и покатываюсь со смеху, просто сползаю по двери на пол и корчусь от смеха:

• Ни с кем! Ни с кем из вас! Я люблю другого.

Ох, как смешно у них перекашиваются лица на всех десяти головах! И как выкатываются из орбит  десятки пар глаз! Стойте, держите, они прыгают на подоконник, сейчас убегут на улицу прямо под  колеса машин. Вот уже и скрип тормозов, удар, звон разбитого стекла…

И  противный тоненький голос, удаляясь,  пищит  фальцетом:

— Она потеряла сознание, потеряла сознание, потеряла… потеряла..  Потеряла…

                                                    ххх    

      Не хочется открывать глаза. Впервые за последнее время у меня не болит сердце. Наоборот, мне тепло, легко, комфортно. Теплое течение уносит меня на своих волнах, слегка покачивая из стороны в сторону. Тела как будто нет, оно стало совсем невесомым. Мягкий рассеянный свет плавно струится по комнате, не нарушая моего зыбкого равновесия. И спокойное  тиканье часов разбавляет тишину. И негромкие голоса, чьи-то негромкие голоса, непонятно кому принадлежащие. И вдруг обжигающая  молния разрывается в моей голове: я дома, в своей комнате, а за столом двое мужчин говорят о третьем.

• Я понял, кто это. Он приходил сюда несколько раз, с ребенком, — говорит Олег. – Убью сс-сс-ссуку…

Он с хрустом сжимает лежащие на столе руки. Его зеленые глаза становятся черными от бешенства. У меня останавливается сердце.

• Сядешь, — муж задумчиво провожает взглядом струю дыма. – Впрочем, меня это устроит.

Я покрываюсь холодным потом. Я готова  понять и признать их гнев по отношению к себе, но даже подумать не могу, что все может  обернуться против Максима. Разве он в чем-то виноват? Никто не смеет его судить, разве что кто-то самый главный там, наверху, который сам же и послал нам все это… Так почему они считают себя вправе выносить приговор и казнить по своему усмотрению?  Мне  хочется закричать, но горло мое пересохло и из него не вырывается ни звука. Я ощущаю, как крупная дрожь начинает сотрясать тело. Я сжимаюсь в клубок, как кошка перед прыжком –  если потребуется, я буду защищать Максима до последней капли крови, которая еще осталась в моем истерзанном сердце…

     Муж встает, тщательно гасит окурок в пепельнице и с  холодной ненавистью говорит Олегу:   

     —  Сделай одолжение,  уйди.  Мне нужно подумать.

                                                  ххх

         В пятницу вечером в класс, где я заканчиваю красить пол,  заглядывает новый школьный охранник и без  всяких объяснений  вручает мне плотный конверт. Молча  разрываю плотную бумагу: внутри ключ с металлическим брелоком, на котором выбиты цифры — 6/912.  Все понятно: это номер комнаты Олега  в хорошо известной мне «Шестерке».

Среди хаоса и нагромождения  коробок все же имеется маленький островок порядка – круглый стол, за которым  восседает красавец-хозяин в  шелковом  халате с иероглифами. У него красные веки и затуманенный взгляд – на столе сверкает горячими углями  серебряный кальян, распространяя вокруг  густой белый дым с запахом кофе. Услышав шаги, Олег молча приглашает меня присесть на стул напротив и протягивает  вторую трубку кальяна. Ощущения оказываются  необычными: горький кофейный дым с ореховым запахом коньяка  приятно обжигает горло,  врывается в легкие теплым  ароматным облаком,  слегка затуманивает сознание — оно словно скользит по поверхности  происходящего. Холодная ноющая боль под левой лопаткой, мучившая меня много дней, постепенно уходит, ее  вытесняет горячая  пульсирующая точка, и я начинаю чувствовать, как по жилам растекается  легкая и свежая кровь. Она смывает невыносимую тяжесть  с моей души,  согревает и успокаивает меня. Мы молчим, погруженные в волны  кофейного дыма. Олег не спешит начинать разговор, и я лишь рада этому. Как хорошо было бы просто промолчать весь этот вечер! За последние дни на мою голову обрушилось столько разных неприятных событий, что я рада любой паузе, любой передышке, лишь бы о них не думать.

— Скажи, почему не я? – наконец спрашивает хозяин комнаты сквозь висящие в воздухе струи  дыма,  разделяющие нас, словно прозрачная  невесомая ткань.

    И я понимаю, что эта мысль бесконечно и безжалостно терзает его и сводит с ума. Как ужасно и не справедливо устроена жизнь! Этот шикарный красавец легко мог  сделать счастливой любую из своих женщин. Но вместо этого по чьему-то коварному замыслу выбрал и полюбил ту, которая сделала несчастным его самого. В его глазах больше не горят золотистые искры,  они потухли от боли, обиды и унижения: что может быть мучительнее для  мужского самолюбия, чем выбор женщины в пользу другого? И теперь его сердце выжигает тот же невыносимый огонь, который день и ночь испепеляет меня. Настоящая любовь всегда заставляет нас страдать, независимо от страны,  положения, образования, пола,  возраста. И даже независимо оттого, отвечают нам взаимностью или нет. Истинное чувство неизменно  приведет нас к страданию, оставив  взамен  лишь несколько умопомрачительно кратких и упоительных мгновений счастья. Так может, не так уж неправы те, кто избегает любви? Может быть, стоит избавить себя от этих ужасных  мучений хотя бы ради самосохранения? И значит — избавить от счастья?! Чтобы никогда не почувствовать его, не узнать, не насладиться, не выпить до самого дна?!

   — Прости, но ответа нет, — с отчаянием говорю я. –  Боги не утруждают себя объяснениями.

    И вдруг мне становится невыносимо жалко этого роскошного красавца, ведь в его груди бьется живое человеческое сердце, которое сейчас разрывается от любви и боли, как и мое собственное! В каком-то немыслимом порыве сострадания я поднимаюсь со стула,  обхватываю  руками его плечи, утыкаюсь лицом в шею и с горьким облегчением  заливаюсь слезами…

                                                   ххх

      У нашего крыльца стоит мебельный фургон, грузчики выносят вещи. Ничего не понимаю, Рая переезжает? Но куда, почему, и не сказала ни слова!  Пробираюсь среди коробок в свою комнату. Она абсолютно пуста. Впрочем, нет – точно по центру возвышается стул, на котором аккуратно развешены моя любимая юбка и блузка. Муж курит у окна. Услышав шаги, оборачивается.

— Я получил распределение в Казахстан. Буду работать в секретном КБ на одном крупном заводе. Ну очень приличная должность, и все, что к ней прилагается —  квартира, машина, деньги. Имело смысл согласиться даже просто из жадности.

Он внимательно смотрит на меня. Он так осунулся за это лето,  так переменился! Мы  не разговаривали после того ужасного вечера и не виделись. Он не приходил ночевать, а днем я все время малярила в школе.

—    В этом городе есть неплохая газета, ты сможешь в ней работать. Я ездил туда, встречался с редактором, обо всем договорились. Мы приедем по распределению, как десятки других семей, никаких вопросов, никаких воспоминаний.  Ведь мы  все еще женаты, если ты помнишь.

Совершенно растерянная, опускаюсь на стул, прямо на свою любимую юбку. От такого поворота событий голова идет кругом.

—  А как же твоя научная карьера? И Бернштейн?

—  Все здесь, — муж постукивает себя пальцем по лбу, — география не имеет значения.

А с профессором мы не расстанемся, он по-прежнему будет курировать мою работу. 

 — Значит, ты решил выйти из башни и принести себя в жертву! Но мне это не нужно! Я не хочу, чтобы из-за меня ты  лишался всего, что тебе дорого.

      — Ты и есть то, что мне дорого. Я был полным идиотом, потому что этого не понимал, — с горечью говорит муж. – И знаешь,  я теперь ненавижу башни. Пока ты там сидишь,  жизнь проходит мимо. Я сам  виноват во всем, что случилось.    

     —   Никто не виноват. Пойми, никто…

    Муж садится рядом на пол, сжимает мои руки. И выкладывает последний аргумент:

— Он ведь женат, так? И не хочет или не может развестись, иначе бы  уже сделал это.  Значит, тебе все равно придется жить без него. Так почему не со мной?

(7 оценок, среднее: 3,71 из 5)

Загрузка…