Михаил Прядухин

Отрывок из малой прозы “Боль”

        

       Этот ливень застал их на рыбалке. Совершенно неожиданно, подымая клубы пыли, налетел ветер. Ваня, оторвавшись от поплавка, взглянул вверх, и, завидя черные, грозные тучи, почти вскрикнул:

       — Валька! Сматываемся! Сейчас дождь жахнет! 

       — А может, пронесет? – с надеждой ответил тот. – Блин, такой клёв.

       — Я тебе говорю, бежим, – и Иван вытащил свою удочку из воды.

       В клубах пыли, с раздувшимися в пузыри рубахами, братья быстро смотали удочки и, схватив почти полный бидончик с карасями, бросились со всех ног домой. Но не успели они отбежать и двадцати метров, как  крупные капли летнего ливня начали врезаться в темно-серую пыль грунтовой дороги. Еще через минуту, Валя обернулся и уже не увидел своего заветного места – дождь стоял стеной. 

       Валентин и Иван неслись, что было духу, поочередно обгоняя друг друга. Под босыми ногами вместо пыли уже были довольно внушительные лужи, которые росли прямо на глазах. Вначале они, испуганные грозой, лишь молча убегали, поминутно озираясь на сверкнувшие молнии, а раскаты грома заставляли их прятать головы в плечи. Но минут через десять Валька, поскользнувшись на раскисшей дороге, грохнулся ничком на землю, при этом нелепо раскинув руки в разные стороны. И когда он, вставая, посмотрел своим перепачканным грязью лицом на Ивана, то тот, тыча в него пальцем, залился звонким, детским смехом. 

       Этот смех заразил и Валентина, и он, хохоча, вскочил на ноги и понёсся дальше. Иван, еле отдышавшись, но все еще смеясь, побежал вслед за братом. И неожиданно это летнее светопреставление, сотканное из струй дождя, ветра, молний и грома, вместо страха в совсем еще детских сердцах вызвало бурю радости. 

      Добежав до своей калитки, они, бросив возле забора удочки и бидончик с карасями, тут же что-то крича, принялись играть в догонялки. Братья бегали друг за другом, скользя по грязи, и восторг наполнял их души. В какой-то момент Валя вновь не удержался и бухнулся в огромную темно-серую лужу. Его тело мгновенно исчезло под мутным, теплым слоем воды. На какое-то мгновение испуг застыл в глазах Ивана… Но когда Валя, смеясь, вынырнул с другой стороны этого болотца, то тот, не мешкая, с разгону, тоже плюхнулся в него.

       После этого догонялки автоматически перешли в грязную лужу, в которой и воды то было чуть выше колена. Уже гроза громыхала где-то в стороне, когда пацаны зашли домой совершенно чумазые. Мать, увидев своих сыновей, похожих на чертиков, вместо того, чтоб начать журить их, тоже не удержалась и стала хохотать…

       Пока эта маленькая история из детства прокручивалась в голове Валентина, улыбка не сходила с его лица. Но тут она вдруг исчезла, и его пересохшие и растрескавшиеся губы сомкнулись в тонкую, ровную линию. Его память стала воспроизводить другую историю из детства, в которой уже не было той непосредственной, чистой радости…

       Через два дома от них, жила семья Новиковых. Обычные работяги, у которых был сын Олег. Он был старше Ивана на целых семь лет, не говоря уже о Валентине, и, тем не менее, дружил с ними. Что связывало этого подростка с совсем еще детьми, осталось неясным для Вали даже тогда, когда он совсем вырос. Может, то обстоятельство, что сверстники его недолюбливали. А может, ему просто нравилось верховодить в их компании, кто знает? 

       Вообще, Олег, конечно, был хулиганистым парнем, и благодаря ему, Валя с Иваном научились курить. Научились они и лазить ночами по чужим огородам, обрывая все, что можно было съесть. Научились из рогаток бить окна и лампочки на столбах. Под его руководством научились трусить мелочь в парке у более слабых мальчишек. В общем, неизвестно, сколько бы еще сеял Новиков в неокрепшие умы братьев «разумное, доброе, вечное», если б не произошел тот случай.

       Конечно же, Валя с Ваней иногда дрались. Поводом для драки могло быть все что угодно, от спора, кому мыть посуду, до – кто сильней, Леонид Жаботинский или Юрий Власов…

       В кромешной тьме Валентин сильно ослабшими руками попробовал еще раз освободиться от вязок. Сделав пару резких и в тоже время крутящих движений, он понял, что его попытки ничего не дадут. Потом, негромко вздохнув, он принялся вспоминать, все же из-за чего они тогда повздорили с братом. Но его усилия, как и с вязками, ни к чему не привели. К тому же, его опять сильно стало тошнить, и организм, сделав несколько конвульсивных движений, выдавил последние остатки желчи. Валентин, поперхнувшись, закашлялся, и, выплюнув отвратительно-горькую жидкость  изо рта, позволил своему сознанию свободно парить в гигабайтах памяти…

       В голове у него пролетела лишь короткая стычка с братом и то, что он пошел гулять один на улицу. Почему-то Олег более благоволил к нему, и когда узнал, что он  подрался с Иваном, назидательным тоном сказал:

       — Правильно. Не давай спуску своему братцу. Ну и что, что он старший. Ладно, пойдем с рогаток лягушек стрелять, – и они направились к небольшому пруду, который находился совсем рядом. Буквально через полчаса на другой стороне пруда появился Иван с рогаткой, и тоже принялся палить по лягушкам.

       — Эй! Давай, вали отсюда! – закричал на него Олег, – Не видишь, что мы тут стреляем.

       — Сами валите!– огрызнулся Ваня и продолжил огонь.

       — Ни хрена себе, – искренне удивился Олег и тут же добавил. – А ну, пойдем, разберемся с твоим братцем, – и они быстрым шагом направились в сторону Ивана.

       Подойдя к нему, Олег зло бросил:

       — Ты что, салабон, охренел? Давай, вали, пока по башке не получил. 

       — А это что, ваш пруд? Хочу – стреляю, хочу – нет. 

       — Твой братец явно охренел, – сказал Олег, оборачиваясь к Вале,– будем учить. – И он сходу ударил в лицо Ивана. Тот грохнулся от неожиданности на землю, но тут же вскочил и попытался дать сдачи. Он явно уступал Олегу не только в силе, но и в росте, и поэтому его кулаки не достигли цели. Зато Новиков не сплоховал, и Ваня вновь выхватил довольно увесистую оплеуху. В этот раз он лишь покачнулся, но уже не стал предпринимать попытку дать сдачи, а взглянув на Валентина каким-то растерянным взглядом, заплакал и пошел в сторону дома… Валя застыл, смотря на уходящего брата расширенным глазами. Этот растерянный взгляд просто жег ему сердце. 

       — Ну вот, – удовлетворенно сказал Олег, смотря, как удаляется плачущий Иван, – будет следующий раз знать, как мне пере…, – и последнее слово оборвалось у него от неожиданно нанесенного ему бокового удара в ухо. Он обернулся к Валентину, – глаза его лезли из орбит от недоумения и неожиданности. – Ты что? – удивленно и в тоже время возмущенно спросил он. Но вместо ответа тут же получил в подбородок. Этот, второй удар, вывел его из ступора и Олег с остервенением врезал в ответ Валентину.

       — Ах ты, сука! Я, значит, из-за него Ваньку побил, а этот козел на меня с кулаками лезет! – негодовал он. 

       Удар был настолько силен для малолетнего Вали, что у него поплыли круги перед глазами и его закачало в разные стороны. В каком-то тумане он вновь бросился с кулаками на обидчика брата. Второй, короткий хук, мгновенно сбил его с ног. Оказавшись на земле Валентин тут же поднялся и, шатаясь, как пьяный, вновь пошел в атаку. Очередной удар опрокинул его навзничь. Полежав с минуту, он попытался опять встать, но мир вокруг него дрогнул, и, Валя упал, так толком и не поднявшись. Через несколько секунд он предпринял еще одну попытку, но вновь потерпел фиаско. В бессильной злобе он закричал:

       — Аааааа! Убью, сукаааа!

Олег с нескрываемым недоумением и опаской смотрел, как кувыркается на земле младший брат, и решив, что лучше уйти, бросил:

       — Придурки, – и не спеша пошел прочь.

       Валя предпринял еще одну попытку встать и уже почти поднялся, как вдруг его потянуло куда-то вбок, и он побежал, пытаясь сохранить равновесие, но снова не удержался на ногах и… упал.  Оказавшись на земле, он заплакал. Валя плакал не из-за того, что ему было больно, хотя было больно. А из-за того, что ему было обидно и досадно, что он так и не смог отомстить за брата.

       С тех пор дружба братьев Сорокиных с подростком Олегом Новиковым прекратилась. Может быть, в дальнейшем их отношения и наладились бы, но Олег загремел на малолетку, из которой впоследствии попал на зону, и уж более никогда не вернулся в маленький, особо ничем неприметный город Семикаракорск.

Потом сознание Валентина включило «ускоренное воспроизведение», и в его голове полетели сцены из прошлой жизни… 

       Он увидел себя и брата в пионерском лагере. Увидел, как они никому не позволяли обижать их, как стояли друг за друга стеной, и, в конце концов, их тандема стали побаиваться мальчишки из старших отрядов. Много было этих пионерских лагерей, да и в школе все знали, что если тронуть одного из братьев, то обязательно примчится другой на разборки. Так они и шли плечом к плечу по своей юности. 

       Но время неумолимо шло, и Иван поехал поступать в Новочеркасский политехнический институт. Первый раз в жизни Валентин надолго расстался с братом. Вначале он не мог понять, что с ним происходит. Почему ни с того ни с сего в его душе поселилась тихая грусть? Все вроде бы по-старому: он ходит в школу, в десятый класс; вечером гульки в парке или на дискотеке; потом он, как всегда, задержится допоздна у своей Наташки. Но ничто его не радует: ни шутки друзей, ни дискотека, наполненная шумом молодости и огнями, и даже Наташа, со своею красотой и звонким смехом, не могла разогнать его печаль. 

       Как-то вечером, когда Валя смотрел дома кино, он поймал себя на том, что смотрит сквозь телевизор, что его мысли на рыбалке, на их с братом любимом месте. И тут он понял, что сильно тоскует о нем, что все это время ему катастрофически не хватало его присутствия, разговоров, споров и даже молчания. Ведь как классно было сидеть с Иваном в полной тишине, на утренней заре, глядя на поплавки. Сколько он раз ездил сам и с друзьями на рыбалку, но это все не то. Только они вдвоем, и их заветная заводь на реке. 

       Тогда он рванул в комнату, и тут же принялся писать брату. А когда писал, то улыбался во все лицо, потому как в это время он представлял радость Ивана, когда тот получит письмо.

        Далее была армия, и Иван Сорокин поехал отдавать свой долг, а через год и Валя пополнил ряды вооруженных сил. Все это время их переписка не прекращалась. Только через три года разлуки они встретились в отчем доме, и их крепкие объятия уже были смочены мужской скупой слезой. А потом они спали вдвоем все на том же диване, правда, уже вальтом, т.к. плечи их стали намного шире с тех пор, когда они поочередно на призыв матери подниматься в школу отвечали:

       — Ну, еще одну минутку, ну, мам… 

Когда Иван закончил институт, то устроиться на работу по профессии было невозможно – лихие девяностые принесли в страну жесткий кризис. Тогда он вернулся в свой провинциальный городок и целый год перебивался случайными заработками, помогая отцу на его шабашках. Этот год Валя доучивался в том же самом институте, в Новочеркасске, и по окончании оного тоже возвратился Семикаракорск. 

       И опять они спали на стареньком диване вместе, часто размышляя на сон грядущий о своем будущем, которое тогда ничего хорошего не сулило. В одном из таких вечерних диспутов, было принято решение поехать в сибирский город Бердск, и оттуда привезти на перепродажу магнитофоны «Весна –310».

 

(1 оценок, среднее: 2,00 из 5)

Загрузка…