Марина Циммерман

Отрывок из малой прозы “Чужая”

Диляра сидела на лавочке, наслаждаясь тёплыми солнечными утренними лучиками и наблюдала за очередным огромным боингом, гордо рассекавшим облака по дороге к аэропорту. Как же хочется зайти в такой самолёт, удобно усесться в кресло и полететь наконец домой. Дома Диляру ждал десятилетний сын и семидесятилетние родители. Они не виделись уже три года. 

У неё ещё оставалось десять минут в запасе перед началом тяжёлого трудового дня. Автобус приезжал рано и вставать, чтобы успеть вовремя, надо было на заре. Зато было время расслабиться, сидя на лавочке в ограждённом зелёными кипарисами парке. Ведь её ждёт череда немытых туалетов, загаженных плит и едких замечаний вечно недовольных клиентов.

Рядом прошёл молодой человек с собакой, кокер-спаниелем. Пёс подошёл к Диляре и ласково потёрся о её ногу. Девушка погладила собаку. Она очень любила животных. Хотела спросить, как зовут, но постеснялась. Всё таки язык пока ещё сильно хромал. Молодой человек и пёс молча продолжили свою утреннюю прогулку.  Время неумолимо бежит вперёд, и минуты незаметно ускользали в небытие. Тяжело вздохнув, Диляра поднялась со скамейки и направилась к красивому, ухоженному коттеджу. Она надеялась,  что на этот раз дома никого не будет, и она сможет спокойно убираться без строгого надзора. У неё был свой ключ, но она всегда сначала звонила в звонок. На всякий случай. Всё таки она заходит в чужой дом. Хотя это не всегда помогало. Бывало позвонит, а ей открывает дверь что то большое, волосатое, в семейных трусах, весело почёсывая что то у себя между ног. Ни капельки смущения. Такой уверенности в себе можно только позавидовать.

Не повезло. Дома были дети. Две девочки, тринадцати и пятнадцати лет. Каждая сидела в своей комнате, за своим компьютером. Диляра вспомнила, что сегодня, кажется, очередной праздник, и школа опять не работает. У неё было такое чувство, что у всех вокруг, вот уже несколько месяцев, один сплошной праздник. Ну кроме неё и «ей подобных» конечно. Людей второго сорта. Рабов. Вы возмущены сравнением? Думаете, есть большая разница между рабством в северной Америке в девятнадцатом веке и рабством в Европе и на северо востоке  в двадцать первом? Скажете, свобода? Вы действительно настолько наивны? Если твоя семья умирает от голода, не хватает денег на необходимые лекарства для больного ребёнка, а на твою степень биолога невозможно заработать даже на съём квартиры, вариантов остаётся не так много.

Тем более, если хочешь зарабатывать честным трудом. То есть приходится прислуживать другим или продавать себя, чтобы выживать. Чем не рабство. Кроме того, те, другие, люди первого сорта, не устают напоминать о классовом неравенстве.

Вот и сейчас старшая девочка вместо приветствия крикнула из своей комнаты:

— Диляра — не забудь хорошенечко промыть туалеты! Мама сказала, что в прошлый раз ты не очень то старалась.

Сердце ёкнуло. В глазах уже знакомо зачесалось, и маленькая слезинка торопливо потекла по щеке. Сколько раз она обещала себе не обращать внимания. Просто пропускать мимо ушей. Сфокусироваться на хорошем. Скоро выходной. Единственный в этом месяце. Может, удастся, наконец, поехать на море. Купаться, конечно, холодно, но хотя бы посмотреть. Подышать морским воздухом. Диляра стала понемногу успокаиваться, но открыв дверь туалета и увидев, что девочки опять оставили ей сюрприз в унитазе, она не выдержала, слёзы опять покатились по щекам.

Надо собраться. Не будь тряпкой — сказала она себе. Промыла лицо холодной водой и взялась за уборку. 

*************

Солнце наконец опустилось, и рабочий день подошёл к концу. Диляра пропустила последний автобус и до дому пришлось идти пешком. Не страшно. Ноябрь в Израиле тёплый , не то что дома. Даже дождей практически нет. Даже приятно пройти несколько остановок и размять затёкшие суставы. Функцию «Дома» временно исполняла маленькая трёх комнатная квартирка в центре города. Квартирка принадлежала девяностолетней старушке, Наталье, которой требовался уход. Собственно, чтобы ухаживать за ней, Диляра и приехала в Израиль. Старушка была относительно самостоятельна. Она сама вставала, купалась и одевалась. Увидев её в первый раз,  Диляра подумала, что ей лет семьдесят пять, не больше. Всё таки здесь люди стареют совсем по другому. Как будто бы время двигается по другой элипсе. Ухоженная причёска, маникюр и педикюр, которому позавидовали бы двадцатилетние модницы на родине. Но старость, которой упорно не давали завладеть телом, всё таки взяла своё.

У старушки стала прогрессировать деменция. Её опасно было надолго оставлять одну, так как она забывала, где она находится , а иногда и кем она является.

Сегодня у Диляры был выходной (который она регулярно проводила, моя чужие квартиры) а к старушке в этот день приезжала дочь, Светлана. Это была высокая женщина, приятной наружности, лет шестидесяти с небольшим. К Диляре она относилась очень вежливо, с благодарностью. За два года до приезда Диляры, сиделки менялись чуть ли не ежемесячно. Некоторые возвращались домой, другие находили другой более приятный заработок. Старушка хоть и была самостоятельной, но выдерживать её постоянные капризы и истерики было не просто. Она периодически начинала обвинять очередную сиделку во всех грехах (в основном в воровстве) и в выражениях не церемонилась.  Иногда она настолько разнообразно выражала своё недовольство, что оставалось только дивиться, где она приобрела такой богатый запас нецензурной лексики. А ведь вроде интеллигентная женщина, проработавшая сорок лет преподавателем.

Однако Диляра нашла с ней общий язык. У неё уже был довольно богатый опыт с этим недугом. Годы ухода за больной свекровью не пропали даром, и она смогла спокойно, постепенно, расположить к себе несчастную старушку. Бывало, что та своих родных не признавала, а Диляру признавала. Но родные не обижались. Они были рады, что нашёлся человек, способный взять на себя обязанность ухода за их престарелой бабушкой.

Кроме дочери, старушку почти никто не навещал. Она же всё равно не узнаёт, так какой смысл — заметил однажды один из внуков. Диляре это казалось диким. Благоговейное уважение к старшим внедряли в её сознание с младенчества. На родине такое отношение было просто неприемлемо. Но это чужая страна, с чужими правилами поведения. 

Открыв дверь, Диляра аккуратно сняла обувь, повесила куртку. Похоже, Светлана уже ушла. Пол в прихожей был покрыт грязными пятнами. Ещё одно странное поведение местных, снимать обувь при входе в дом не считается обязательным. Девушка сильно нахмурилась. Она ненавидела грязь. Несмотря на жуткую усталость, она прошла в ванную, смочила тряпку и быстренько удалила признаки местного бескультурья. На кухне, на столе, лежал свёрток с надписью: «Диляра — это тебе — носи на здоровье. «

Внутри девушка обнаружила кроссовки. Вид у них был такой, как будто их изготовили в год рождения Натальи. Облезлый материал, краска почти вся сошла, а размер на два номера больше, чем нужно. Ну я же не нищенка — подумала про себя Диляра — за кого они меня принимают. Такие «подарки» она получала с завидным постоянством. В начале ужасно обижалась, но потом решила относиться к этому с юмором. Они же не со зла. Просто хотят помочь. По своему. Но надо будет как нибудь оставить ответный свёрток со своим поношенным свитером и запиской: «Носите на здоровье. «

Из комнаты старушки доносилось тихое похрапывание. Это хорошо. Успею спокойно поговорить с родными — подумала Диляра и направилась в свою комнату.

После нескольких продолжительных гудков на экране высветилось родное лицо.

— Привет, мамочка, как вы там?  

— Всё хорошо. Скучаем. Ты то как? Питаешься хоть нормально? Исхудала совсем, лица на тебе нет.

— Не волнуйся, мам. Всё хорошо. Солнце, море. Очень хочу домой. Надеюсь летом наконец выбраться. Где Артём? Можно с ним поговорить?

— Нет, родная. Он в больнице. На обследовании. Я сейчас приготовлю его любимую шурпу и поеду туда. Хорошо бы что нибудь главврачу подарить. Но боюсь, в этом месяце не получится. Ты же знаешь, у Мадины свадьба.

Диляра знала. Её двоюродная сестра в свои двадцать восемь уже считалась старой девой. Очередной позор для семьи после развода Диляры. Найти подходящую пару для Мадины было делом чести всех ближайших , да и не ближайших тётушек. И вот наконец свершилось. Не то чтобы она была не симпатичная. Длинные каштановые волосы, точёная фигурка, чёткие красивые черты лица. Но к сожалению (для родных), прививка от модерна и свободы, которую на родине вводят всем родившимся девочкам с рождения, на Мадину не сработала. Ещё в юношестве она стала подавать признаки своенравия и непокорности. В восемнадцать сбежала из дому и сделала татуировку, чем ужасно шокировала всю родню. Хорошо хоть в незаметном месте, до свадьбы можно попробовать скрыть.

Но вот и для непокорной Мадины нашлась пара. Какой то небогатый парень из хорошей семьи. Семьи договорились, и дата была назначена. Ну а на свадьбу придётся раскошелиться. Так что ни о каких других непредвиденных расходах речи быть не может.

Девушка вздохнула. До следующей зарплаты ещё две недели, а все свои сбережения она как всегда передала ещё в начале месяца родным.

— Мам — может возьмёте кредит?  Через две недели я ещё тысячу пришлю.

— Нет, родная. Нам теперь уже не дадут. Но ты не волнуйся, врач порядочный попался. Я ему ещё пирожков привезу. Всё будет хорошо.

Из спальни послышался шорох

— Ладно мам, мне пора, целую! — наскоро закончила разговор Диляра, бросила телефон в сумку и побежала выполнять свои обязанности.

(8 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Загрузка…