Дмитрий Леонтьев

Отрывок из повести “Большая Е”

Я расскажу вам о трагедии, разыгравшейся в офисном здании на Старопесковском 6/1. Если сейчас рядом с вами есть дети, уведите их. Они не должны этого услышать. В служебном помещении сторож поддерживал спартанскую атмосферу. Голый стол у стены, жесткий стул, в углу железный шкаф. Не было даже занавесок и телевизора. Спать охраннику не полагалось. За годы дежурств он пересмотрел на смартфоне весь мало-мальски годный контент: историю легионов древнего Рима, пятьдесят способов ловли карпа, две тысячи порно-клипов и бессчетное количество трансляций, снятых комбайнерами во время уборки урожая. На сельхозтематике он уже сильно клевал носом. Кофе не помогал — лишь заставлял чаще бегать в туалет. Начальник смены рассказал, что дед, когда работал сторожем, чтобы не заснуть, колол по ночам орехи. Охранник решил попробовать и притащил на работу целый набор инструментов. В ящике его стола поселились: молоток, пассатижи, мультитул и почерневший от времени бабушкин орехокол. В день, когда случилось несчастье, он достал горсть орехов и включил первый попавшийся в трендах ютуба ролик, которым оказалось ток-шоу «Ксю живьем».

— Добрый вечер, с вами я, Ксения Совчек, и сегодня у меня в гостях генерал-майор ФСБ Федор Гортников, генерал ФСБ Виктор Залесский, полковник ФСБ Иван Тюрькин, майор ФСБ Эдуард Теркин и журналист Владимир Гознер. Мы будем говорить о русской идее. Эту тему любезно предложил генерал-майор. — Гортников кивнул. — Но я хотела бы, чтобы первым высказался Владимир Гознер. Владимир, вы много лет прожили в Нью-Йорке и даже хвастались, что можете пройти по нему с закрытыми глазами. А Соединенные Штаты, как известно, не играют в философию, у них нет идеи, у них так называемая мечта. Вы согласны?

— Если вы хотите знать об американской мечте, вам нужно слушать Фрэнка Синатру, — отвечал Гознер. — У него есть замечательная песня: «Я был марионеткой, бедняком, поэтом, пешкой и королем. Черные и белые полосы без конца сменяли друг друга. Но я уверен в одном: сколько бы раз я ни падал лицом вниз, я снова встану и продолжу участие в этой гонке». Американец, как небоскреб, хочет быть выше и готов тратить на это всю жизнь. Его интересуют не капиталы, а возможность продвинуться на самый верх. У жителей России тоже есть мечта. Но в ней определенно больше восточного: поехать на дачу, раствориться в природе, окунуться в речку, понюхать сено.

Охранник открыл верхний ящик стола, задумался на несколько секунд и выбрал в качестве инструмента молоток. Вместе с молотком он достал и тряпицу. Что это за «тряпица» такая, спросите вы. Значит, вы никогда не кололи орех с помощью молотка. Иначе бы догадались, что именно тряпица и есть главный в этом деле инструмент, а молоток можно вообще заменить на что угодно — на гирю, например, или на один из томов Советской энциклопедии. Тряпица по классике должна быть серо-буро-малинового цвета и желательно с оторванным углом.

— Вы согласны с таким мнением? — обратилась Ксю к генерал-майору.

— Как вам сказать… — задумчиво проговорил Гортников и затеребил в руках трость с перламутровым набалдашником. — Возможно, дело в широте души, а не в каких-то восточных корнях. Все началось с того, что расширение границ нашего государства превратилось в вопрос выживания. В Европе маленькие княжества всегда чувствовали себя неплохо, а у России не было шансов выжить, оставшись в виде компактного королевства. Экспансия или смерть — вот как стоял вопрос. И после того как страна достигла непотопляемых размеров, начал особенно цениться руководитель, способный мыслить широко. Иной тип мышления просто перестал быть востребованным. Таким образом, все началось с вопроса безопасности границ, а закончилось приобретением новой национальной черты. Я вам скажу, она иностранцев неизменно восхищает. Дарим ли мы свою шубу или помогаем освободить Сирию — в любом случае с нашей стороны — это широкий жест. Любим мы доставать из широких штанин.

— Как вы, однако, завернули, — поморщилась Ксения. — Давайте попробуем больше конкретики, не надо опять про душу. Может, вы поможете? — повернулась ведущая к генералу.

Чтобы не заниматься вандализмом, нужно найти прочное основание, которое без последствий выдержит удар. Это, например, подоконник, но, конечно же, не современный пластиковый хлюпик, а толстый, прочный, лучше всего из гранита. Такие были в советских школах довоенной постройки. В особняке на Старопесковском подоконники были деревянные. Поэтому охранник колол орех на углу стола, над местом крепления ножки.

— Меня всегда интересовало настороженное отношение русских к богатству, — заявил Залесский и поправил на шее цветастый шелковый шарфик. — Я бы сказал, у нас некое базовое неприятие личного обогащения, и, возможно, здесь мы найдем ключ к национальной идее. Стоит появиться новости, что какой-то бизнесмен начал строить завод, как люди тут же напрягаются. Но затем кто-то говорит: да он просто бабки украл и скоро свалит. И народ расслабляется: слава Богу, все по-прежнему. Меня сначала это раздражало, но потом я нашел в этой черте свою прелесть. Сами посудите — для душевного равновесия нам не нужен психотерапевт, хватает мысли о том, что все крупные состояния нажиты нечестным путем. Разве это не чудо?

— Видимо, сегодня не мой день, — сказала Ксения. Ее взгляд обреченно опустился на прозрачный студийный стол. Посреди него на вычурном фиолетовом блюде лежали гроздья винограда, и она принялась устало их перебирать.

Перед тем как расколоть первый орех, охранник с любовью осмотрел молоток. Инструмент был знатный. Не из тех, что продают сегодня в строительных магазинах. Эти черненые новоделы с резиновыми ручками являют собой полную бездуховность. Они годятся только для кровельных работ, но такое дело, как удар по ореху, им доверить нельзя. Разбивание грецкой скорлупы тяжелым предметом — способ варварский, вот и инструмент должен выглядеть соответствующим образом. В руках охранника был именно такой — видавший виды, испещренный щербинами, отполированный сотнями рук, он смотрелся как рукоятка револьвера, которой били Олега Кулика в швейцарском полицейском участке, за то, что он гадил на тротуар возле входа в картинную галерею. Помню, Олег говорил, что, как только увидел эту рукоятку, сразу понял: ей много кого наказывали. Вот таким был этот молоток.

— На вас последняя надежда, — вздохнула Ксения, обратившись к полковнику Тюрькину. — Вы-то хоть прольете нам свет на русскую идею?

— Мы вышли из иконописной традиции Византии, — произнес полковник, и немедленно был перебит.

— Это вообще что?! — Ведущая вытаращила глаза.

— Понимаете, — терпеливо продолжал офицер, — вся эта западная демократия предполагает того, кто смотрит и действует. У нас таких нет. Слово «зритель» вообще неуместно по отношению к иконе. Икону принято созерцать, это встреча со святым. В иконописных сюжетах движение сведено к минимуму. Любая излишняя активность у наших предков ассоциировалась с бесовским, поэтому на иконе все находится вне времени, словно замерло в одной точке. Там нет земной реальности, а лишь реалии духовного мира. Поэтому и нельзя натягивать на нашу политическую действительность контекст борьбы за власть или там систему сдержек и противовесов. Мы бесконечно далеки от этой суеты. Мы созерцаем вечность, и все, кто мешают нам это делать, становятся нашими врагами или, если угодно, оппозицией.

— Послушайте, но при чем здесь икона! Христианство, если уж на то пошло, так и не укоренилось в России! — возмущенно выкрикнула Ксения. — Еще в XIX веке провели опрос, кто входит в Троицу. Народ отвечал: Богородица и Николай Угодник! А потом и вовсе был советский проект, который христианству чужд.

— Да, — со спокойствием сфинкса продолжал Иван Иванович. — Но была и Великая Отечественная. Надеюсь, вы не забыли? Кто, по вашему мнению, неизвестный солдат? Он принес себя в жертву, чтобы нас спасти. Это наш Иисус.

Ксения принялась отрывать виноградины от веток и нервно складывать их на краю блюда. Ягоды не слушались и скатывались к центру.

Охранник выбрал орех покрупнее, аккуратно завернул его в тряпицу и положил на угол стола. Размахнулся и ударил с оттяжкой. Оттяжка в конце удара — это ключевой момент. Если вы не владеете этим приемом, вы позорно расплющите орех так, что внутри будет сплошная каша из начинки. Вы должны раскрыть внутренности грецкого ореха подобно драгоценной шкатулке. Это требует долгой тренировки. Будете бить слишком мягко, и орех лишь треснет, а если перестараетесь, придется отскребать размазанную молотком мякоть. Учитесь бить с оттяжкой.

— Товарищ майор… — жалобно пробормотала Ксения, но ее слова утонули в развернувшейся дискуссии, которая уже вышла из-под контроля ведущей.

— Я думаю, русским свойственно разнообразие в быту, — вещал полковник. — Вот, смотрите, я вчера вечером был в «Моремании», так всех лангустинов, оказывается, еще в обед раскупили! А третьего дня магаданских креветок было не найти, пришлось брать аргентинские. Вы думаете, это от поставок зависит? Нет! Каждый день фуры одинаковый ассортимент привозят. Это наш характер. Не можем мы каждый день одно и то же. Разнообразие нам подавай! Вот поэтому один день густо, а в другой шаром покати.

Ксения закусила губу и вернулась к строительству пирамиды из виноградин.

— Я вот что добавлю, — вступил в обсуждение генерал. — Почему нам идея нужна? Здесь же все довольно банально. Европейцам, например, не требуется никаких особых причин, чтобы жить. Погода прекрасная. Виды из окна. Кругом эстетика. Вышел из дома, и радуйся. А в России слишком сурово, чтобы бегать голышом и кричать «Аллилуйя». Здесь глубокий смысл нужен, даже просто чтобы выйти из дома.

— Согласен с вами, товарищ генерал, собственно, потому и негатива так много. Все только и делают, что возмущаются и кидают в страну говном! — вставил свои пять копеек майор.

— В смысле? — спросила Ксения, успев вклиниться между ораторами, и разметала только что возведенную на блюде конструкцию.

— Это элементарно, Ксения, — ответил за майора генерал-полковник. — Все, кто завоевывал Рим, хотели стать римлянами. А все, кто шел на Россию, хотели ее уничтожить. Чтобы любить Рим, все уже внутри человека заготовлено. Да и в Риме все есть: скачки на лошадях, бои в Колизее, термы со шлюхами. Тут и думать некогда, только успевай бегать из бардака в клинику и обратно. А вот чтобы любить Россию, нужна духовная работа, силы надо тратить.

(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Загрузка…