Отрывок из поэтического альбома “Калейдоскоп-минор“      

 

Слово о грешнике

Был страшною карой обласкан судьбою.
Какие грехи подтолкнули к расплате?
Что стало причиной, какою виною?
Жалеть ли, страдать ли о скорбной утрате?
Предвидел Иисус, что предательство это
Иудой свершится. На Тайной вечере
Об этом сказал он. Но, всё же, не верил…
Иуда ж не знал, что нарушит заветы.
И выбор был сделан. Коль пал на Иуду,
Послушно, безропотно предал Иисуса.
Теперь не умолкнут о нём пересуды,
Не выдержать сердцу такого искуса.
Металась душа во грехе, сожалея.
Что сделано – сделано. И – не исправить.
От этой печали где взять панацею?!
Иисус! Как он мог так Иуду подставить…
Иисуса вины нет в случившемся горе:
Предвидел, сказал, но помочь был не в силах.
Виновен не он в этом глупом раздоре,
В озвученных зла не держал он посылах.
Судьбой предназначена кара такая,
Не всякий способен стерпеть искушенье.
Иуда, себе серебро забирая,
Не рад был. Он знал: невозможно прощенье.
Плели угрызения совести сети,
Попал в них Иуда и выйти не в силах.
В природу – весна в нескончаемом свете
Грядёт на воздушных послушных ветрилах.
Вдруг щёлкнуло что-то: не может он больше
Нести груз, который взвалил, не подумав.
Дышать тяжело. И чем дальше, чем дольше,
Тем муки сильней. И не скрыться от думы.
Гудят в голове голоса, обличая,
Но он не хотел совершать преступленья.
Так вышло. Теперь дни и ночи страдая,
Он выхода ищет, где выход не зная.
Пройдя в околоток, осину приметив,
Нашёл он страданьям своим окончанье.
Да, предал. Покаялся. Сам же ответил
За мерзкие миру срамные деянья.
Осина трепещет с тех пор непрестанно,
С Иудою боль на двоих разделила,
Качала его телеса бездыханны,
Прощенья Иуде у Бога просила.
Иуду любой осуждает охотно
(Презренный металл стоил больше, чем дружба).
Иуда хоть каялся. Все ль благородны?
Теперь и покаяться многим не нУжда.

 

Как там жизнь?

               
Звезда  бродячею собакой
В окно глядится: как там жизнь?..
Кувшин из глины,  вдетый на кол,
Под   ней. Звезда – не шевелись.
Жаль, перевёрнута посуда –
Звезда туда не упадёт.
Достала  б я  её  оттуда –
Уж от меня не ускользнёт.
Я любовалась бы звездою,
Когда б упала  вдруг в кувшин,
Лазурным светом предо мною
Скользнув,  как пойманный в нём джинн.
«Кого ты ищешь в стылых окнах
Морозом вышитых картин?
Звезда, привет! Или оглохла?
Звезда, давай поговорим!»
Но –  молчалива королева
Небесной выси. Смотрит вниз.
То вправо двинется, то влево…
«Мне  с высоты ты улыбнись!»
Сверкнёт, поблещет и… склубится.
И не ответит никогда…
Звезда в окно не постучится.
Была – и нет.  Была ль звезда?
«Звезда,  привет подругам  в небе
Ты мой сердечный передай.
Чтоб вечер пасмурным вам не был.
С друзьями на небе сияй,
А не броди, как пёс безродный,
Молчальник, стоя у  ворот,
Что в год не хлебный, недородный,
Сверля-глядя, подачки ждёт.
Собакой, псом гляжу голодным
На свет холодный твой, звезда.
Будь королевой благородной.
На счастье ты, сверкай всегда!»

 

Зачем ты, Каин?

 

Зачем ты, Каин,
Брата погубил?
Неужто тесно было
Вам вдвоём?
Ну, не любил,
Бывает, не любил…
Нельзя же людям
В мире быть зверьём!
Добро и зло…
Но зло всегда сильней…
Не перевесит чаша зла
Добра!
От смерти брата
Стал ли веселей?
И нажил ли, убив,
Себе добра?
По убиенному слезу
Ронял?
Хоть раз когда,
В печали ли, в тоске?
Иль нет души в тебе
И – зашагал, убив,
Не маясь болью, налегке?

 

В миноре прозы

 

Я плачу молча, глотаю слёзы.

Безумной ночью в миноре прозы

Все краски меркнут, что днём сияли,

На жизнь беспечную вдохновляли.

 

Заря погасит печали ноты

Вновь утро светом полнит юдоли.

И набирая жизнь обороты

Возобновит вновь свои гастроли.

 

О чём я плачу, какое горе

Слёз выжимает горючих море?

Несовершенства мир полон бренный,

Необычайно обыкновенный.

 

Не всё смеяться, когда-то плакать.

Не всё презренным металлом звякать.

Мошна пустая порой бывает,

Но нас пусть это не убивает.

 

Ведь жизнь прекрасна! А краски ночи

Развеют серость свою сорочью

И в небе радугой засияют.

Жизнь удивительною бывает.

 

По палачу не слышен плач

 

                С.Моэм умирая, сказал:
                «Умирать — скучное и безотрадное дело.
                Мой вам совет — никогда этим не занимайтесь». Но…

Палач готовился всю ночь, палач не спал,
Палач палаческого утра ожидал.
Не опоздало утро, вот оно пришло,
Но палачу несчастье утро принесло.
Убит палач был по пути на эшафот.
Кто жертвой стал по праву, – кто ж его поймёт!
Своё палаческое дело совершить
Хотел палач, но не позволил ему жить
Всевышний. Зря всю ночь готовился палач.
Всё тихо. И – по палачу не слышен плач.

 

Не затмить очей

 

Я – как Роберт Бёрнс, жизнь боготворю,

И в пустой мошне  не звенит металл.

 

Боже, что за бред, что я говорю –

С нищетой поэт вечно воевал.

 

Лишь придворный хлыщ обогрет и сыт,

Но такая жизнь явно мне претит.

 

Пусть мошна пуста, жизнь не только в ней.

Шлейфом нищеты не затмить очей.

 

Вьюжный шабаш

 

Ветер выстуженный воет,
Словно в полнолунье волки.
Недоволен он собою,
Жуть наводит, не умолкнет.

В норах звери приутихли,
Притаясь, сидят несмело.
Снег заваливает рыхлый,
Вьюга вновь засвирепела.

Вьюжный шабаш пусть недолог,
Путник поостерегись ты.
Расписал пейзажи холод
Малером-сюрреалистом.

Диск луны скрывают тучи,
Вдаль ни зги не видно глазу,
Стонут дерева скрипуче,
Злы на вьюжную проказу.

 

Воланд

 

– Я задержу предпраздничную полночь –
Сказал, ехидно улыбаясь, Воланд. –
Да, верно, я порядочная сволочь,
И предо мной народ предстанет голым,
Как только я такого пожелаю:
Мне это сотворить совсем нетрудно.
И судьбами людскими я играю,
И люди повинуются мне чУдно.

Я хаос в мир вношу без сожаленья,
Гармонизируя пространство этим.
Кто б знал, какое надо мне терпенье!
Я за свою ту миссию в ответе.
Всё суета сует: богатство, слава…
Приходит и уйдёт, уж мне поверьте.
Но людям нравится сия отрава.
Не верите? Тогда, друзья, проверьте.

Смелей, не бойтесь, люди, вряд ли масло
Плутовка Анна разольёт повторно!
Да, я шучу. Но не играю с вами.
Я действую серьёзно, непритворно.
Пороки гадки мне, что людям милы,
Но люди сладостно любуясь ими,
На страсть и похоть тратят свои силы,
Грехами упиваются своими.

Неправедная жизнь не приводила
Ни к счастью, ни к удаче, но – расплата
Не одного уже с ума сводила
И похотливого, и жадного, и хвата.
Пока такие есть – я развлекаюсь,
Всегда найду над чем повеселиться.
Обитель я греха, и я не каюсь.
Я – зеркало. Народ в меня глядится.

И узнаёт себя тот, кто имеет
Мышление свободное от пыли.
А мыслить кто безгрешно не умеет,
Те просто на Земле без пользы жили.
Я есть, на страже я. Вы – трепещите.
Но счастья сумрачного не ищите,
Живите праведно, не обольщайтесь.
Хотите ярко жить? Что ж, развлекайтесь!..

 

Она придёт, уже другая…

 

Конец любви. Не ожидала…
Любой конец – опять начало.
Свет не померк. Но – полегчало
От неуёмности тоски.
И снова за спиной шаги…

И возродившейся надежды
В пространстве слышу голос нежный,
И свет струящийся безбрежный,
Как наша встреча, неизбежный,
ИскрИстый свет, её привет. 

И нет пурги, что здесь крутила,
Что сердце снегом холодила.
Любовь когда-то здесь бродила,
Гнездилась в наших двух сердцах.
Развеяло любви той прах.

Жизнь не погаснет, не померкнет,
Найдётся тот, кто не отвергнет,
Кто не отвергнет и не свергнет
Мою нескладную любовь,
Ростки её взлелеет вновь. 

Да, я надеюсь, предрекаю,
Она придёт, уже другая.
Она в пути, я точно знаю,
Желаю я любви  – дойти.
И отыскать меня, найти.

 

Гордая птица

 

ЁЖ – птица гордая:
Пока не пнёшь –
Не полетит.
Пнул? Ну, так что ж…
Сам виноват теперь,
Зачем пинал?!
Где видел ты,
Чтоб ёж  летал?!

 

(13 оценок, среднее: 4,62 из 5)

Загрузка…