Толкин Пулатов

Страна : Узбекистан

По профессии я журналист. Свободное время посвящаю литературе. Люблю писать и пробовать себя в различных жанрах. особенно люблю писать документальную публицистику. Увлекаюсь альтернативной энергетикой и на-но технологиями. Пишу книгу и надеюсь, что когда-нибудь она выйдет в свет.

Country : Uzbekistan

I’m a jurnalist. In my free time I like to write and read different kinf of literature. The one of my favorites genres is documentary. I’m interested in nano technologies and eco-energy. Often I write a couple of books and hope that oneday world would read my books.

 

 


 

Сны  которые  не забываются 

Гл.1.

 

                           Совершенно неожиданно я проснулся в три часа ночи от резко оборванного сна. Он был очень коротким. Я стоял у железной дороги. Наблюдал приближающийся состав на котором перевозились бронетехника и танки. Одновременно с этим откуда – то лилась музыка. Это был похоронный марш. С приближением состава,  вместо гудка паровоза и шума от трущихся об рельсы колес и вагонов, я слышал лишь этот скорбный марш. Эта музыка, приближалась вместе с поездом, и звучал все громче и громче доводя до ужаса!

А потом,  все резко оборвалось,  и я проснулся!

-К  войне подумал я! Не дай бог!

А через несколько дней из интернета  я узнал, что Российские военные самолеты   вторглись в воздушное пространство Сирии. С  самолетов стали наносить бомбоые удары по обьектам  ИГИЛа.

А с 8 октября начались  и ракетные удары с авианосцев находящихся в Каспийском море.

Перед глазами поплыли воспоминания моего детства. Ведь я родился через 8 лет после окончания войны между СССР и Германией. А что такое восемь  лет? Это очень небольшой промежуток времени, в историческом плане.

В то время,  я жил в маленьком индустриальном городке Чирчик, –  в сорока километрах от Ташкента. Город построен на суглинистой почве,  которая выложена ярусами образованных в несколько ступенек, из-за размыва реки Чирчик. В те времена эта река была полноводной, ведь тогда не было Чарвакского водохранилища и еще несколько каскадов гидростанций  выстроенных на отводном канале Зах. И ни так много, как сейчас, использовалась вода на хлопковых полях. Это потом, – позже, поднимали урожай хлопка до 6 миллионов тонн за сезон. А в то время,- помню, как по реке ходил  пантонный паром. На нем люди перебирались из городка в кишлаки разбросанные на другом берегу. Там были багарные земли на которых позже корейцы встали выращивать рис. А тогда росла степная трава. По берегам на заболоченных  местах бурно рос камыш. Было много разнообразной птицы и даже водились камышовые коты и другие звери. На паром обычно загружали скот, а это и лошади, и овцы, и ослики на которых перемещались местные жители, и ездили в город за продуктами и одеждой из дальних кишлаков.

В настоящее время,  ни реку, ни город, – не узнать.  Река Чирчик обмелела. Построены мосты и небольшая плотина.

А тогда,  город жил своей  бурной жизнью, – послевоенных лет. В городе часто встречались инвалиды, –  кто-то без руки, а кто без одной или обеих ног, – с костылями, или на маленьких самодельных подшипниковых калясках. В руках они держали специальные приспособления, чтобы отталкиваться от пыльной и каменистой  земли, асфальтовые дороги появились позже. В зубах чаще всего была зажата папироса. Курили Беломор-канал. Люди были полупьяные или побитые. Это оттого, что были озлобленные на жизнь и всю свою негативную энергию пытались скинуть на первого встречного. Достаточно было бы малейшего холодного взгляда и это грозило большим скандалом чаще всего переходящего в кулачный бой. Поэтому у многих под глазами были синяки на месте не успевших отойти старых. Скандалы были частью жизни этого населения. Дело в том, что в шестидесятых годах которые мне особенно запомнились люди были одеты очень скромно. Женщины шили сами. Одно залатанное во многих местах  пальтишко передавалось от старшего младшему ребенку, а потом и соседским. И когда я вспоминаю эти грязные и ужасные времена мне становиться страшно при мысли, что это все может вернуться и даже в более худшей форме.

– Не дай бог,- война, думаю я. Нет войнам на Земле! Ничего хорошего они не несут. А после них разруха, голод, нищета и болезни. Много времени прошло с тех пор, пока поднялись с колен и люди поменялись, оттаяли и стали, может быть, хоть чуточку, – добрее и красивее!

   Но мы,  в то время,  все это принимали за норму и мало обращали внимания на все это, хотя боялись  пьяных драк взрослых людей, которые на глазах всей толпы могли даже зарезать.

 Из памяти никак не стирается один печальный случай, который произошел когда я уже начал ходить в школу. Школа № 15 была построена японскими пленными солдатами. Мы иногда бегали на эту стройку и наблюдали за трудолюбивыми японцами. Они все были одеты в арестанские черные ватники, хотя у некоторых на ногах сапоги были истерты до дырок. Но на ногах отдельных пленных  были тяжелые рабочие ботинки с толстой подошвой, которые подбросили им сердобольные местные жители. Они были с виду невысокими и у них, у всех, были очень грустные глаза. Нам их было жалко и мы часто незаметно для солдат охранявших пленных подкидывали им ломтики хлеба. Нам было интересно их подкармливать, видя с какой жадностью они поглощают на ходу эти кусочки. Охранники старались нас к ним не допускать, но вместе с тем,  старались делать вид, что не замечают как поддерживают их жители незнакомого для них, маленького, индустриального городка с населением меньше 40 тысяч человек.

Они строили великолепную и по сегодняшним меркам школу,  из жженного кирпича под расшивку.

Школа,  по тем временам,   считалась самой современной,  смотрелась очень красиво и была оборудована и актовым и спортивным залами в котором одновременно была и столовая с буфетом.  В 60 х годах школа была наконец построена, и я вместе с другими детьми одногодками, поступил в первый класс. Обучение велось только на русском языке. Национальные классы появились позже. Надо отдать должное учителям, которые были очень подготовленные. В городе жили преимущественно русские, узбеки, казахи и  некоторые репрессированные граждане из других республик. Сюда, – со всего бывшего Союза согнали специалистов, техников и инженеров. Ведь строился мощнейший по тем временам Электрохимический завод. В этот же город во время войны из России эвакуировали машиностроительный завод на котором изготавливались снаряды для танков и другая оборонная продукция. Позже этот завод стал производить сельхозоборудование.

Даже главную улицу, которая раньше называлась В.И. Ленина,а ныне  А.Навои, построили по ленинградскому проекту и дома там были как в Ленинграде.

Директор школы, как я сегодня понимаю, умнейший человек по фамилии Резник-еврей по национальности, ничего не мог с этим поделать.  Были учителя которые по любому даже незначительному случаю, писали жалобы в вышестоящие органы вплоть до ЦК КПСС, и эти заявления  чаще всего попадали на рассмотрение в партийные и профсоюзные органы на местах или в КГБ.

 А однажды, в начале 70-х годов,   директора школы арестовали и увезли в наручниках. А случилось это после того как  он организовал встречу с бывшими военнопленными концлагеря Бухенвальд и Освенцума, которые в новом актовом зале рассказали о существовании в концлагерях и бесчинствах   фашистов – детям. Военнопленных в то время считали предателями Родины.

        В этой же школе учились и крымские татары, и греки, и  узбеки, и дети других национальностей. Особо жестоко обращались с  детьми “врагов народа”. В те времена любили говорить и писать об интернациональной дружбе народов СССР. Но на деле все было по другому. Дети  крымских татар никогда не становились отличниками, хотя они были старательными учениками и знали предметы не хуже других. Никто из учителей ни старался сделать так, чтобы они учились хотя бы на среднюю оценку,   – искусственно их занижая. Кроме детей русских и украинцев, все остальные поголовно считались двоечниками или троешниками. Узбеков, некоторые учителя, также ни жаловали. Над ними издевались, обзывая разными словами. Типа мы вас делаем людьми. Вытаскиваем из грязи, а вы ленивые не хотите учиться. Но ни все учителя были такими. Среди них были  очень прекрасные педагоги и воспитатели, которые получили образование в ВУЗах Москвы и Ленининграда у лучших профессоров Союза.

В туалет заходить дети боялись так как, там какой-нибудь рослый хулиган, сидя на корточках,  раскуривал папиросу, а потом выкидывал на мокрый , грязный пол и требовал подобрать и отнести в урно.  Кто не подчинялся избивал. Жаловаться было бесполезно. Но несмотря на это, постепенно стало появляться некое иерархическое общество в котором были сильные и слабые. А между детьми устанавливались определенные дружеские связи независимо от  национальности. Взрослые на это сильно злились и даже пытались детей рассаживать и переводить в другие классы, но это все было бесполезно. Ведь дети вне политики и классовых различий, а фальши они не понимают.

1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (7 оценок, среднее: 4,00 из 5)
Загрузка...