Linda Small

Отрывок из фолк фентези“Тридевятый квест”

Глава 2. Любознательность не порок

На столе лежали видавшие не один век фолианты и стопка новеньких книг, ещё пахнущих типографской краской. Баба Яга читала с лупой одну из новых, иногда удивлённо хмыкала и отвлекалась на поиски чего-то в своих фолиантах. Читала она, тихонько бормоча под нос, и изрядно отросшие волоски над верхней губой подпрыгивали в такт. От усердного занятия её отвлёк Кот Баюн. Тот, спокойно спавший на лавке у печи, вдруг подпрыгнул, изогнулся дугой и зашипел.

— Чавой-то ты вздрыпнулся, окаянный? Али мыша́ почуял, дык поди да вылови. Неча мне тут шоу сполнять! — шикнула на него Яга.

Но кот, вращая выпученными глазами, подскочил к окну, за которым  раздался девичий голос:

— Алё, люди! Живёт кто в этой халупе? — и неожиданная гостья сама себе ответила: — Никого нет. Странная избушка: ни тебе дверей, ни тебе лестницы.

— Не сумлевайся, красавица, имеется и дверь, и лестница! Токмо слова заветные молви! — радостно заверила Баба Яга, высунувшись в окно.

— Ой, здасте! Что за слова? Пароль, что ли? — со смешком отозвалась Ника, увидев хозяйку.

— Ох, молодёжь! Книг не читают, сказок не ведают, — сетовала Яга, а под нос себе пробормотала:  ̶  Антирнет окаянный до чего людей довёл, — и снова громко обратилась к девушке: — Повторяй за мной: «Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом».

— Бабуль, вы чего, сказок начитались? — хохотнула гостья.

— Я сама сказка. Повторяй, не то так и будешь стоять под окном, — нисколько не смутившись, заметила Яга.

— Ну и бредятина! — фыркнула Ника, но всё же, смеясь, произнесла: — Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом.

 И тут же отскочила назад, когда избушка, кряхтя и охая, стала поворачиваться, освобождая от наросшего мха и на ходу разминая огромные куриные лапы. В дверях встречала сияющая Баба Яга, но увидев сидящую на земле девушку с выражением ужаса на лице, заохала:

— Ах, ты ж, старая колода, напужала девчонку-то! Девонька, не бойся, заходь, тебя туточки никто не обидит.

Ника поднялась с земли, медленно подошла к крыльцу, потрогала изъеденные временем перила и осторожно спросила Бабу Ягу:

— У вас тут что, кино снимают?

— Какое кино, девонька! В глуши эдакой на тридцать вёрст живой души нет. Да ты, голуба моя, заходь в избу-то. Мы сейчас с тобой чаю пошвыркаем, у меня плюшки в печи поспели, — и улыбнулась добрыми глазами.

Ника поднялась по скрипучим ступенькам и вошла внутрь. Дверь закрылась, а избушка снова повернулась к лесу передом. Слышалось только поскрипывание старых венцов и тихое кудахтанье, хотя, судя по увиденной только что картине, внутри всё должно было ходить ходуном. Хозяйка радостно суетилась. Предложила гостье умыться с дороги и протянула вышитый диковинными цветами рушник. Усадив Нику в угол на лавку, суетливо убрала со стола книги, а следом начала выставлять разную снедь. Яга не умолкая говорила одобряющие слова, чтобы девушка окончательно отошла от испуга. Ника тем временем рассмотрела хозяйку и огляделась. Старушка в опрятном, но странном одеянии, каких уже и не носят. Комната внутри оказалась гораздо просторней, нежели казалось, глядя на размеры избушки снаружи. Чистенько, домотканые коврики, салфетки, на окнах — занавески кисейные, посреди избы — огромная, белёная печь с лежанкой. Рядом на лавке сидел, не спускавший взгляда с гостьи, огромный чёрный кот. На стене — полка с глиняной посудой, у двери — ступа с метлой.

Когда хозяйка убирала книги, девушка обратила внимание на этажерку в углу. На верхней полке — старинные фолианты, пожелтевшие свитки, а две нижние занимали современные книги одной тематики: истории Древнего мира, Древней Греции, Средних веков, книги о странах Востока, сказки, мифы, легенды и прочее. Ника осмотрелась с подозрением, что камера всё-таки где-то стоит.

Между тем стол уже ломился от яств, самовар пыхтел и хозяйка, разлив чай в фарфоровые  чашки, уселась напротив, сияющая, как новый пятак.

— Угощайся девонька, всё с пылу с жару, — и пододвинула блюдо с плюшками. — Ты чаёк-то с медком пей. Он у меня нонешнего мая.

— Спасибо, бабушка, — ответила, уже успокоившись, гостья и поинтересовалась: — А почему вы не спрашиваете, как меня зовут?

— Дык, не положено гостя мытарить сразу-то. До́лжно сначала накормить-напоить, а потом вопрошать. Порядок такой, веками заведенный.

— Так я могу и сказать. Меня Ника зовут. Вообще-то, Вероника, но мне больше нравится просто Ника, — начала знакомство девушка.

— Ага, стало быть, «приносящая победу» по-гречански. А просто Ника значит «Победа». Хорошее имечко. А вот по-латинянски имя твоё Виктория. Жил народ такой латинянский — римляне. Ихний енпиратор Цеза́рий в битвах завсегда викторию одерживал и полмира завоевал, — блеснула хозяйка знанием истории и представилась: — А я Баба Яга.

— Как это Баба Яга? Разве они бывают? — снова удивилась Ника.

— Ну, коль я туточки, стало быть, бывают! — засмеялась Баба Яга. — Да ты не пужайся. Я Баба Яга, да токмо не такая, как в сказках ваших писано. Вона их у меня цельная полка, — и она кивнула в направлении своего книжного собрания.

— Да я и смотрю, что у вас такая библиотека интересная. Всё истории да сказки.

— Ох, да! — ухватилась Яга за интересную тему. — Страсть как люблю почитать. Я как на Шабаш — энто слёт ведьмовский — летаю, завсегда есть об чём со своими товарками покалякать. А история — ну аккурат сказки: цари, короли, прынцы. Сколь антиресного накуролесили люди. Сколь народов разных было, а таперича их нет. Вот живали шумеры. Прозвание ихнее такое, потому как шумные были. Мыслю, что песни горланили, али кричали громко, да хоть понимали друг друга. А люди, оказывается, не всегда разными языками говорили. Было энто в древнем граде Бабе… Бабу… ах ти ж… э-э-э, Бабулоне!

Ника прыснула, но приняла снова серьёзный вид. Бабушка была ей явно по душе. А Яга продолжала:

— И задумали, значит, в нём люди башню возвесть до небес. Но настигла их кара, и башня порушена была. В обчем, таперича у всех языки разные: аглицкие, гишпанские, италийские и всякие иные басурманские. А в энтом Бабулоне царь сурьёзный жил. Как жа яво… Ах… Ах… Да! Ахмурапи звался. Законы придумал хорошие, потому как агромадной мудрости голова. Аль ишо антиресные государства были. Вот чудно́ зва́но: Мясо-по-тамия. Токмо позабыла, почему этак звалось. Мяса у них было много аль ели яво…

Баба Яга задумчиво поскребла лоб, а Ника, прикрыв рот ладошкой, еле сдерживала смех.

— Ах, ядрён шиш! Вот я дурданелла старая! То ж мясо не они ели. Были у них такие жряцы. Подношения им народ приносил, ну не выкида́ть же добро-то. Вот и жрали. Потому их так и прозывали, — обрадованно завершила Баба Яга.

Ника, уже не стесняясь, хохотала в голос до слёз.

— Ой, бабуля, вот умора! Я такую историю ещё не слышала!

Ника смотрела на эту чудаковатую старушку и вспоминала свою бабулю, которой уже два года как не стало. Такая же излучающая тепло и со смешливыми искорками в глазах. Лёвкина бабушка тоже добрая, несмотря на армейские привычки. Но у неё всё по распорядку, по линеечке. Она вроде бы и не строгая, но Ника в её присутствии робела. А эта лесная Бабушка Яга совсем другая. Так и хочется её обнять и прижаться к щеке. Вот и плюшки у неё такие же, какие пекла Никина бабушка.

— А ты, красавица, с каким таким попутным ветром в мою глушь забрела? — перевела разговор Яга.

— Да вот с другом Лёвкой в деревню к его бабушке приехали. Только поссорились мы, и я надумала домой уехать. Ну и пошла на автобусную остановку. Хотела дорогу срезать через пролесок. Вот и срезала… Весь день по лесу брожу, а на шоссе выйти не могу, — и лицо девушки погрустнело.

— Ах ядрит твою ангедрит! — ругнулась Баба Яга, а Кот Баюн от неожиданности подпрыгнул на лавке. — Опять Лешак людя́м голову морочит. Вот я ж яму нахлобучку-то враз устрою. Ну да ничего, девонька. С суженым твоим всё сладится. Не сумлевайся, дай только срок. Вот живал такой царь, мудрый. Яво так и звали все — мудрый… Ах… ети яво… имечко, как ох… охламон.

Ника снова улыбнулась.

— Вот у энтого мудрого Охламона колечко имелось заветное. А на колечке нашкрябаны сурьёзные слова. Как случится чаво аль взгрустнётся, так он энто кольцо на персте своём повернёт то так, то эдак — и ответ яму дан. И было там писано «Всё пройдёт», а вдругорядь повернёт — «Пройдёт и энто». Отдохни, а опосля укажу тебе дорогу. Токмо далеко ты заплутала от деревни. Не так просто тебе отседова вернуться.

— Ой, и я должна теперь пройти огонь, воду и медные трубы! — засмеялась Ника.

— Да ты чаво! То бишь я  волшебная на всю голову, но покамест не сбрендила, чтоб тебя к энтой беспутной троице направить!

— К какой такой троице? — удивилась Ника. — Это же такое сказочное выражение.

— Дык сказочное оно спокон веков и есть. Токмо уж годков двадцать, как прозвали у нас Змея Горыныча — огонь, Водяного — вода и Кощеюшку — медные трубы, — пояснила Баба Яга.

— Страшные? Взаправдашние? Наверное, я сплю, — хихикнула Ника.

Ника заулыбалась. Ей стали интересны байки этой лесной старушки.

(25 оценок, среднее: 4,00 из 5)

Загрузка…