Федор Залегин

Отрывок из  романа“Немой крик ”

Выехав с гравистых колдобин на асфальт, Айдамир прибавил скорость. Ни встречных, ни попутных машин уже совсем не наблюдалось, и это была не просто странность, а напрягало, и с каждой минутой все больше – получалось, что протяженный участок федеральной всегда оживленной трассы «Кавказ» на какое-то время очищен федералами от проезда машин местных жителей и работающих в республике гуманитарных организаций. Либо где-то произошло что-то серьезное, либо пришлые задумали проводить какую-то масштабную войсковую операцию, либо что-то еще – но причина этой образовавшейся пустоты, какой бы она не была, сейчас таила для него немалую опасность. И для пассажирки тоже. А тому, что его машине позволили выехать на трассу и уже немало прокатиться по ней, могло быть простое объяснение – бардак, которого в армии и раньше было предостаточно. Не исключено, что на большинстве второстепенных по важности блокпостах в республике не налажена надежная радиосвязь, что стоят там древние радиостанции «Р-105», зачастую работающие по принципу: «Первый», «первый», я – «второй», я вас вижу, но не слышу» — права русская поговорка, слышанная им неоднократно в Афганистане: «Сильна Красная Армия – но связь ее погубит». И сколько уже раз приходилось ему встречать на дорогах республики «динозавров» и «мамонтов» отечественной бронетехники – и Т-62, и даже Т-55 – не просто рыжих от многолетней ржавчины, а с такими кавернами на башенной броне, как будто кто-то стукнул кулаком по размягченному кому пластилина; а уж про бронетранспортеры выпуска начала 50-х годов прошлого века и говорить нечего – такое впечатление, что чешуйчатую от осыпающейся ржавчины «броню» проще простого пальцем было проткнуть, не то что пулей. И все это еще ездит по дорогам и бездорожью его родины, земли его предков, и сидят в них и на них молоденькие антитеррористы срочной службы из сел и деревень глубинной России – достоялся песенный бронепоезд у мирных людей на запасном пути, дождался своего часа…

Неспешно подвигались навстречу заросли кустарника по обе стороны дороги перед давно пустующим бетонным строением Чернореченского поста ГАИ возле развилки на Грозный, и по мере приближения к ним внутреннее напряжение у Айдамира все более усиливалось – очень уж часто здесь что-нибудь да случалось, слишком уж заманчивым было это место на трассе для засады как для его земляков из числа непримиримых, так и для тех, кто со всеми видами неатомных вооружений прибыл сюда наводить конституционный порядок…

В ту поездку в Назрань две недели назад он взял по просьбе соседей двух парней из своего села, в Шали в машину подсели еще двое их друзей, так что скучать в дороге не приходилось, хотя молодежь и вела себя относительно сдержанно и на блокпостах при проверке документов, и вообще, и его это вполне устраивало. И лопухнулся он тогда сам – и сильно. Ни автомагнитолу при подъезде к Чернореченскому посту не выключил, ни прекратить треп не приказал – и при закрытых окнах дверок за работой двигателя, за негромкой музыкой и песнями его любимой певицы Тамары Дадашевой, за разговорами и порой смешками парней не уловил звуков стрельбы. И только начав на небольшой скорости выезжать на площадь развилки и увидев в двух десятках метров впереди и правее БТР-80 со всплесками пламени в раструбе крупнокалиберного пулемета – стрельба велась короткими очередями в заросли слева – он мгновенно затормозил и выключил автомагнитолу, прекрасно понимая, что влипли они – все пятеро – капитально и уберечь их сейчас может лишь чудо – из кустарника слева в сторону бронетранспортера тоже стреляли, стреляли не только чаще, чем БТР, но и тоже зримо – перед лобовым стеклом, между его машиной и техникой федералов, то и дело мелькали слева  направо стремительные красные огоньки трассирующих пуль, и стоило стрелку или стрелкам в зарослях – их там определенно было не более трех, а то и один-единственный, поскольку БТР постоянно бил в одну точку, без рассеивания – повести ствол чуть правее, всего на несколько сантиметров, и эти «трассеры» и обычные пули между ними вонзятся в его машину… «Дядя Айдамир! – закричал кто-то из парней позади. – Давай назад! Давай назад!». «Сидеть!!! – заорал он, молодежь сразу послушно присмирела, притихла, и он добавил уже не так яростно: — Не дергайтесь. Пока мы стоим, они нас просто не видят». Он не стал уточнять, что слово «они» относится прежде всего к башенному стрелку БТРа, который наверняка прозевал их выезд на площадку, но стоило им теперь даже просто начать сдавать назад (не говоря уж о попытке развернуться), как стрелок, всего лишь краем глаза уловив какое-то движение слева от себя, которого там не должно быть, может машинально довернуть башню в эту сторону и так же не задумываясь дать упреждающую очередь из КПВТ по источнику движения – а пули калибром 14,5 миллиметра в момент сделают решето с ошметками и из его машины, и из всех пятерых. Так и сидели они, молча и без малейшего движения, несколько мучительно долгих минут в его жестяно-стеклянной «коробочке» производства тольяттинского автозавода, затем стрельба слева начала заметно стихать и вскоре прекратилась совсем, и БТР, продолжая постреливать короткими очередями, двинулся вперед, в кустарник за постом ГАИ, а следом за ним, прикрываясь броней и колесами, начали по двое и по трое перебегать солдатики с автоматами, человек пятнадцать, которые ранее, невидимые из его машины, определенно лежали под обстрелом на асфальте площади развилки. Дождавшись окончания перебежек, он сначала потихоньку, а затем все быстрее пересек опустевшую развилку и остановил машину на трассе лишь через километр, когда сидевший рядом Абдулхаким начал на грани истерики кричать: «Да я лучше к Басаеву уйду, чем меня вот так вот, как сейчас, пристрелить могут, как барана безмозглого!», и выскочил из  остановившейся машины, и забегал вокруг, размахивая руками и продолжая что-то бормотать – он терпеливо дождался, пока парнишка набегается и набормочется, затем приоткрыл свою дверцу, спросил без всяких эмоций: «Успокоился?» — Абдулхаким молча кивнул, виновато опустив голову – «Тогда садись, поехали…» — сказал он тогда, и до многолюдной площади возле автовокзала в Назрани с суетливым рынком поблизости никто в машине не проронил больше ни слова…

Заросли слева подступали почти вплотную к трассе – и это с приходом федеральных войск было странно, поскольку в других известных ему подобных местах на равнине федералами обеспечивалась так называемая «полоса безопасности» шириной не менее ста метров, на которой подчистую вырубался не только кустарник, но и любые деревья, однако странно только на первый взгляд – а кусты справа изначально отстояли от дороги на полтора-два десятка метров, образуя тем самым протяженную грунтовую площадку, «пенал» для отстоя машин перед постом ГАИ в мирное время, и едва въехав по трассе в этот еще малолистный зарослевый «коридор», Айдамир, плавно снижая и без того небольшую скорость, до боли прикусил изнутри нижнюю губу.

В дальнем правом углу грунтовой площадки возле самых зарослей багажником к нему стояла темно-синяя легковая машина.

Там, где нынче никак не должна была стоять.

 «Девятка».

Новенькая. Еще без номеров.

И четверо людей возле нее.

Двое черноволосых парней в черных пиджачках и брючках, конечно же, его земляков не старше восемнадцати лет, расставив ноги, упирались ладонями в кузов машины, а позади них стояли двое военных  без кепи, в далеко не новеньком зеленом камуфляже, и один, поменьше комплекцией и ростом, направлял на парней висящий на плече автомат, а другой – крупнотелый, высокий, накачанный – просто глядел, покуривая, в спины задержанным, и на правом плече у него на ремне стволом вниз висел пулемет Калашникова со сложенным прикладом и с магазинным коробом емкостью сто патронов.

 И останавливаться, и разворачивать машину было теперь и бессмысленно, и глупо, и Айдамир продолжал двигаться вперед со скоростью неторопливого пешехода.

Амбал медленно повернул голову вправо – Айдамир успел разглядеть мимолетную досаду на его лице – выплюнул сигарету и стремительно для своей комплекции выбежал наискосок на асфальт трассы, легко, как игрушку, вскинул тяжелый пулемет на уровень лобового стекла, привычно передернул затвор, вгоняя первый патрон из ленты на линию подачи в ствол, и несуетливо скользнул указательным пальцем ниже, к спусковому крючку.

Их разделяло теперь не более тридцати метров, на вид ему было лет двадцать пять-двадцать семь, у него было спокойное лицо человека, уже привыкшего убивать, не раздумывая – и Айдамир, цепенея, успел лишь беззвучно прошептать обреченное: «Ну вот и все» …

(Пока оценок нет)

Загрузка…