Страна : Россия
Всю жизнь пишу книги.
Country : Russia
Отрывок из прозы “Чумпу Булу. Алмазы и слезы”
Глава 1. Чёртов перстень
Москва, Кремль, 1947 год.
Иосиф Виссарионович сидел у себя в кабинете с неразлучной трубкой в руке, лениво выпуская из неё клубы дыма.
Только что позвонил Лаврентий, попросил аудиенции: у него сведения о предосудительном поведении Василия, сына вождя. В последнее время Василий пустился во все тяжкие, нисколько не считаясь с высоким положением отца: все время какие-то скандалы, связанные с распутным образом жизни сына отца народов, его попойками и сомнительными связями на стороне. Под сенью великого отца чувствуя себя неуязвимым, он совсем распустился, твёрдо веря, что никто в мире не посмеет его и мизинцем тронуть. Но все это постыдное, недостойное – словно сор в глаза народа, все это застревает в народной памяти, и копится там, чтобы когда-нибудь свидетельствовать против него. В недалёком будущем вождь отправится к праотцам, и судьба его сына уподобится беспомощной лодке без руля и ветрил среди бушующего океана. А эти, толпящиеся вокруг вождя лакеи, эти шуты, надрывающиеся от смеха при каждой шутке отца народов, эти подхалимы, открывающие рот только с его позволения, едва он исчезнет, тотчас стервятниками набросятся на Василия, вцепятся в него и начнут клевать и рвать, вороша прошлое. И неизвестно еще, чем все это закончится, куда заведёт их жажда отомстить хозяину и отцу народов.
И вот эта глупая душа никак не может взять в толк такой очевидной малости! Сколько раз он вразумлял Василия! В гневе мог даже надавать тому по шее, но всё напрасно. А ведь каким послушным, каким славным малышом он рос! И вот чужие дети выросли умными, образованными, а его собственный сын — какой-то несусветный дурень…
Размышляя обо всем этом, Иосиф Виссарионович невольно поглаживал больную ногу. Досадно сделаться старой развалиной именно сейчас, после войны, когда жизнь вновь начинает налаживаться! Застарелый ревматизм даёт о себе знать при любой непогоде, не пропуская ни дождя, ни сильного ветра; болезнь уносит сон и словно свинцом наливает голову. И грудь в такие дни особенно давит, и сердце бьётся неровно, совсем как сломанные часы. Врачи-недотёпы из кожи вон лезут, но вся их помощь – как мёртвому припарки. Заладили: аритмия. Если им верить, сердце при этой болезни может в любой момент остановиться и тогда… наступит праздник на улице всех тех, кто тайно ждёт его смерти, и никак не может дождаться. Нет, без него в этой огромной стране сразу начнётся хаос. И даже всем миром, всем народом уже нельзя будет справиться с ним так, как он когда-то справлялся с ним в одиночку. Эти бешеные псы, эти зверюги, вынужденные прятать от него свои клыки и когти, едва только он уйдет, тут же вцепятся друг другу в глотку в борьбе за власть. Вцепятся вместо того, чтобы держать такую огромную страну. Взять хотя бы Жукова или Жданова… Да и не одних этих только. Каждый мнит себя великой личностью. Но ведь ни один из них даже и не вспомнит, чьей милостью когда-то добрался до самой верхушки власти. Вот тот же Берия считает себя достойным всех своих чинов и званий, полагая, что получил их исключительно благодаря своим личным заслугам. Конечно, Лаврентий по интеллекту, трудолюбию, организаторским способностям, да и что там скрывать, по человеческим качествам на голову выше остальных. Однако после меня, грузина, эти молодчики, представляющие великую нацию, едва ли позволят отпрыску каких-то мегрелов подняться на самую вершину власти, быстро укажут ему его место…
Вождь тяжело вздохнул. В это время дверь кабинета бесшумно приоткрылась, в проёме показался Поскребышев, доложивший о визите Лаврентия Павловича.
‒ Пусть войдёт, ‒ произнес Иосиф Виссарионович и затянулся ароматным дымом.
В дверях, поблёскивая золотой оправой круглых очков, тут же появился дородный, высоколобый, самонадеянный Лаврентий в безукоризненно отглаженном костюме и, как подобает своему человеку, без разрешения сел за большой стол напротив хозяина.
Сталин, ничем не выказав своего недовольства такой вольностью гостя, тяжело поднялся с кресла и жестом пригласил его в комнату отдыха:
‒ Лаврентий, пойдём, выпьем чаю.
И оба они вошли из кабинета через дверь за большим дубовым креслом.
Едва они уселись друг против друга на обтянутые кожей стулья, капитан НКВД, которого все здесь звали не иначе как Ванькой, поставил на маленький столик между ними чай и вазу с фруктами.
Лаврентий Павлович, прихлёбывая дымящий чай, начал было докладывать о работе по созданию нового самолёта Ту-4, прототипом которому послужил американский дальний бомбардировщик Boing-29, однако вождь сурово прервал его:
‒ Брось, Лаврентий. Говори, что собирался сообщить о моём сыне.
‒ Василий Иосифович попал в довольно щекотливую ситуацию: по наводке недоброжелателей муж артистки Большого театра Кутимской ночью обнаружил свою жену в номере гостиницы “Украина” в его объятиях. Случился грандиозный скандал, свидетелями которого стали обитатели гостиницы. Боюсь, что эта жаркая новость сегодня же облетит всю Москву. Всё бы ничего, но муж этой бабы – генерал-лейтенант Петр Кутимский. Вы, наверное, помните? Одно время он командовал 14-й армией Западного фронта.
‒Тот самый Петя? Конечно, помню. Кое-кто тогда артачился присвоению ему звания героя, и только моё личное вмешательство решило дело. Наверняка, и он помнит это, так что пусть заткнётся, ‒ Сталин испытующе поглядел на гостя, отрывая виноградину от грозди.
‒ Иосиф Виссарионович, вы совершенно правы, это дело мы замнем, но хорошо бы вам поговорить с Василием.
‒ Теперь ты мне даешь задания?! Мне больше нечем заняться, и никаких других забот у меня нет?! Сам поговори с ним. Можешь даже поколотить, если сил хватит, разрешаю, ‒ Сталин пробуравил гостя колючим взглядом.
‒ Понял, не так выразился, Иосиф Виссарионович, сам поговорю. Сдаётся мне, что Кутимский будет держать рот на замке, ‒ заявил Лаврентий Павлович и потянулся левой рукой к хрустальной вазе за виноградом, ослепительно сверкнув при этом перстнем.
Сталин усмехнулся:
‒ Бриллиантами сверкаешь? И откуда ты их только берешь, да еще на каждый палец? Какой богач тебе их подарил? Или остались от тех, кого отправил к праотцам? – Сталин тяжёлым взглядом уставился на гостя.
Берия замешкался. В голове промелькнуло: “Чёртов перстень! Как я мог забыть снять его после визита к Лизе!”. Однако тут же, не моргнув глазом, он изрек:
‒Хорошо, что напомнили, Иосиф Виссарионович. Всё время забываю сообщить вам…
‒ Опять воду мутишь? – прервал его Сталин, зная эту манеру Лаврентия заметать следы.
‒ У меня позавчера был Виктор Семёнович.
‒ Какой еще Виктор Семёнович?
‒ Абакумов.
‒ Этот выскочка и твой любимчик? И что же такое важное он рассказал своему патрону?
‒ Недавно его люди обнаружили в царских архивах любопытный документ – секретное донесение, адресованное заместителю начальника сыскного управления Молчанову. Донесение основано на агентурных сведениях 1904 года и подписано начальником Иркутского полицейского управления Восточной Сибири. В соответствии приведенными в нем данными, в верховьях якутской реки… – Берия замялся, пытаясь вспомнить название реки, и не вспомнив, продолжил: – так вот, в верховьях одной из якутских рек местные жители тайно намывали алмазы. Не правда ли, удивительно?! – Берия воодушевился, заметив заинтересованность Хозяина.
‒ Однако где эта река? – стал уточнять Сталин.
‒ В Якутии… На крайнем севере. Там очень холодно… Центральный город – Якутск, ‒ Берия, встал с места и, подойдя к небольшой карте СССР на стене комнаты, принялся искать на ней глазами Якутию.
‒ Алмазы в Якутии… Неужели и там находили?.. – Сталин произнес это изменившимся голосом.
‒ Да-да, алмазы, старатели намывали. Очень похоже на то.
‒ Но правда ли это? У нас издавна ищут алмазы, да находят только следы, можно сказать, крупинки. Ничего стоящего до сих пор не обнаружили. Наши ученые только и твердят “Урал!”, но и там никаких результатов. Ты, Лаврентий, сам-то в курсе, что на Урале уже десятки мест, где обнаружены следы алмазов?
‒ Слышал, что находили алмазы. Но что в десятках мест, слышу впервые.
‒ Их таких восемнадцать. Я знаю, а он, член ЦК, возглавляющий промышленность, да ещё куратор атомного проекта, ни черта не знает об этом. Как ты мыслишь развивать у нас машиностроение? Или вечно будем покупать для промышленности алмазы за рубежом? Сколько золота мы платим Англии за эти самые алмазы! Алмазные копи в английских колониях никогда не иссякнут, а вот мы можем исчерпать на их покупку все свои ресурсы. И при этом ты смеешь носить перстень с бриллиантом! – Сталин неприязненно покосился на Берию. – Тебе хотя бы известно, что после войны найдено всего триста алмазов?
‒ Знаю, Иосиф Виссарионович. Знаю и то, что на Урале, в русле реки Полуденки, открыто их небольшое месторождение, из которого за полгода добыто порядка сотни кристаллов, и самый большой из них аж в три карата.
‒ Хватит пускать пыль в глаза. Ишь какой осведомленный! ‒ усмехнулся Сталин и нажатал нужную кнопку.
В комнату тут же вошел Поскребышев.
‒ Как появится Маленков, проводи его ко мне. – Когда Поскребышев удалился, Сталин продолжил: – Ты, Лаврентий, подожди пока в приемной. Зайдёте вместе с Маленковым. А мне нужно сделать несколько звонков.
Через полчаса Поскребышев известил Сталина о приходе Маленкова.
Иосиф Виссарионович не стал откладывать встречу, несмотря на то, что нога совсем онемела из-за мучительной боли в пояснице.
‒ Пусть войдут!
Маленков с Берией вошли.
‒ В ногах правды нет, ‒ вождь указал обоим на ближайшие стулья, раскурил трубку и заговорил бодро и решительно, адресуя вопрос в первую очередь Маленкову, министру геологии и заместителю председателя Совета министров.
– Георгий Максимилианович, как у нас обстоят дела с поисками алмазов?
‒ Организованы большие экспедиции во всех регионах, в первую очередь, на Урале, на Кавказе, на Украине, в Казахстане и в Приазовье. Открыто специализированное бюро по поискам алмазов, руководителем которого назначен академик Волосюков, выдающийся ученый, один из основателей советской геологии.
‒ А в Сибири, на Дальнем Востоке? Ведутся ли там работы?
‒ Недавно начала изыскания Тунгусская экспедиция Иркутского геологического управления. Да и трестам “Главсевморпуть” и “Арктикаразведка” поручено заняться этой проблематикой.
‒ Работаете, а результатов никаких… Где находится эта ваша Тунгусская экспедиция?
‒ В этом году они ищут в долине реки Тунгуска, что в Иркутской области.
‒ Георгий Максимилианович, ты сам прекрасно понимаешь значение алмазов для машиностроения. У Лаврентия Павловича есть для тебя новость, он сам тебе ее изложит. В общем, не откладывая это дело в долгий ящик, идите к Абакумову и посовещайтесь втроём. Мне нужен результат! ‒ И Сталин бросил суровый взгляд на Берию.
‒ Виктор Семенович сам собирался к вам, Иосиф Виссарионович, по этому поводу, ‒ осторожно промолвил Берия.
‒ Ты не понял?! Сказано: займитесь втроём! – вышел из себя Сталин. – Ничего не можете сделать без меня!
Маленков, не зная всего, сейчас только гадал, каким боком Абакумов причастен к алмазным делам, и потому с недоумением переводил взгляд с одного собеседника на другого, не отваживаясь спросить, в чем дело.
‒ Понял, Иосиф Виссарионович, ‒ подобострастно улыбнувшись, отчеканил Берия.
Однако когда гости уже поднились со стульев, полагая, что аудиенция закончена, Сталин снова заговорил:
‒ Лаврентий, скажи своему Абакумову, пусть поможет вам в этом деле. Подчёркиваю, просто поможет, а не займётся сам. Понятно? А то эти идиоты, взявшись за алмазы, могут потерять последний ум и забыть о своих непосредственных обязанностях. Раз в месяц лично докладывать мне о проделанной работе. И, Лаврентий, Кутимским займись.
Сталин тяжело поднялся со стула, наконец давая понять гостям, что аудиенция закончена.
Берия с облегчением покидал кабинет вождя. И угораздило же его явиться к Кобе с этим чёртовым перстнем! Своих дел невпроворот, один только атомный проект чего стоит, а теперь ещё в алмазное дело голову сунул! Попал в безвыходную ситуацию и проболтался о найденном абакумовской конторой письме. Тот бы и без него зашёл с этим к Сталину, тогда одной заботой было бы меньше. А теперь… Кобе раз плюнуть вывернуть любого наизнанку за длинный язык. Он в этом деле мастер…
Примерно с такими мыслями Лаврентий Павлович вышел из кабинета в приемную вслед за Маленковым.
Глава 2. Внезапное назначение
Покружив над Ербогачёном, прилепившимся своими нехитрыми строениями к излучине Тунгуски, на небольшой поляне, шутливо называемой местными “аэродромом”, совершил посадку одномоторный двухместный самолет.
Здесь вовсю кипела жизнь геологической экспедиции. Несколько работников экспедиции, ожидавших этот борт, тут же бросились к нему.
Молоденький лётчик, покопавшись у себя в кабине, выбросил на землю тяжёлый мешок с почтой и, с удивительной легкостью выпрыгнув из аэроплана, крикнул:
‒ Игорь Иванович тут?
‒ Здесь! – бодро откликнулся из толпы высокий светловолосый человек лет сорока, сорока пяти с энергичным лицом и направился к лётчику.
Пожав руку светловолосому, лётчик достал из поблёкшего планшета опечатанный сургучными печатями конверт с надписью: “Начальнику Тунгусской поисково-разведывательной экспедиции тов. Сафьянникову И.И.” и вручил его ему, попросив расписаться о получении корреспонденции.
‒ Игорь Иванович, жду вашего ответа. Мне велено вернуться только с ним, ‒ юное лицо летчика засияло лучезарной улыбкой.
‒ Ладно, ожидайте. Ви-тя, Витя! Идём! ‒ позвал Игорь Иванович (может быть, главного инженера экспедиции а не техника?) техника Одинцова.
Подбежавший Одинцов, подхватил мешок с письмами и проследовал вслед за своим начальником. Сафьянников улыбался, еще держа перед глазами юное лицо лётчика; думал, что тот, возможно, сегодня впервые сел за штурвал самолета.
Паренёк напомнил ему прежнего лётчика экспедиции, такого же весёлого малого, прошедшего всю войну в морской авиации майора и орденоносца Кешу Куницына. Прошлой весной тот вместе с братом Петром, выполняя рейс по заданию экспедиции, попал в снежную бурю и насмерть разбился в якутской тайге. Его полуживого брата спасли местные охотники. Теперь прах майора Куницына покоится в якутской земле…
Погрузившись в тяжёлые воспоминания, Игорь Иванович не заметил, как добрался до конторы. На своем рабочем месте он распечатал и прочитал адресованное ему письмо.
Одинцов, следя за выражением лица Сафьянникова, заварил и разлил по кружкам чай.
‒ Нам велено переименовать нашу экспедицию. Так что, Виктор, предлагай варианты. Еще приказано организовать новую поисковую партию, подобрав туда кадры из состава нашей экспедиции. Мы обязаны также выбрать начальника этой новой партии и отправить его на этом самолёте в управление.
‒ И куда направляется эта новая поисковая партия?
‒ Об этом ни слова.
‒ А чем не угодило название нашей экспедиции? Чем так плоха Тунгусская экспедиция?
‒ Тут дело не в чьих-то капризах. Сам знаешь о секретности наших работ. Видимо, так надо. Заметаем следы.
‒ Да, мог бы и сам догадаться и не задавать глупых вопросов, ‒ улыбнулся Одинцов.
‒ Ну и как теперь будем называться? – Сафьянников уставился на Одинцова.
‒ Мы на эвенкийской земле. Значит, название должно этому соответствовать.
‒ И все же название Тунгусская, на мой взгляд, было весьма подходящим.
Стали перебирать приходившие в голову названия, однако ни на одном из них не остановились. Все было не то.
‒ Чёрт с ним, отставим пока. Но кого же пошлём начальником новой партии? – Одинцов с интересом посмотрел на Сафьянникова.
‒ Есть лишь одна подходящая кандидатура. Файнштейн, другого варианта я не вижу.
‒ Да, он, пожалуй, подойдет. Получил соответствующее образование. Да и по уровню профессионализма. Опять-таки еврей. Что ни говори, а головастый парень. Вот и единственный алмаз за весь сезон добыт именно его партией. А это ведь первый алмаз Сибирской платформы. Уже с одним этим можно войти в историю. В случае открытия нами алмазного месторождения или кимберлитовой трубки он в одночасье прославится как первооткрыватель алмазов. Если, конечно, этот алмаз не был кем-то подброшен… – Одинцов ухмыльнулся. – Вот увидите, мы обязательно дойдём до коренной залежи, до первоисточника. А эта новая партия… Кто ее знает, когда она еще встанет на ноги? Да и встанет ли? И если даже заработает, то не окажутся ли все ее усилия сизифовым трудом? А здесь алмазы есть!
‒ Уж очень ты, Витя, язвительно намекнул на то, что алмаз могли нам подкинуть. В тысяча восемьсот двадцать девятом году на Урале граф Полье намыл на золотых приисках жены три небольших алмаза. И тут же пошел слух, что ради славы граф сам их подбросил в лоток. Однако через год некто Карпов, офицер, исследовавший этот факт, нашел ещё четыре алмаза, и тем самым спас честное имя Полье. А иначе за несчастным графом закрепилась бы репутация мошенника. Позже в тех местах уже организованно занимались поиском и разведкой алмазов, однако из-за скудных запасов последних работы приостановили. Ты, небось, и не знал об этом?
‒ Я технарь, и ничего предосудительного в моём незнании нет. Но, может, это как раз вы считаете, что Файнштейн подбросил алмаз, – засмеялся Одинцов.
‒ Витя, я рассказал тебе эту историю лишь для того, чтобы расширить твои познания. Алмазоискателям положено многое знать.
‒ Тут вы правы.
‒ Кстати, что у вас там с Файнштейном произошло? Чего вы не поделили? В таких случаях говорят: ищите женщину. Но у нас и женщин-то нет. В чем дело? – Сафьянников по-отечески воззрился на Одинцова.
‒ Этот еврей мне с самого начала не нравится. Выскочка, больно много умничает.
‒ Выясняете, кто из вас умнее? Ясно. В таком случае, тебя как одного из умников оставляю здесь. Другого отправляю на новое дело. И конец вашей распре. Позови мне своего соперника. Благо, Файнштейн где-то здесь должен быть.
Обрадовавшись, что не придётся далеко ходить, Одинцов выскочил за дверь и уже через пару минут вернулся в сопровождении коренастого, среднего роста человека лет тридцати с зачёсанными назад длинными чёрными кудрями, густыми бакенбардами, пушистыми бровями и носом с горбинкой.
– Проходите, Григорий Хаимович, присаживайтесь, ‒ приветственно раскинул руки Сафьянников.
Файнштейн молча сел на длинную скамью у стены, переводя взгляд с Сафьянникова на Одинцова и обратно и понимая, что этот вызов в кабинет начальника экспедиции как-то связан с прилётом самолета.
‒ Григорий Хаимович, тут такое дело, ‒ нерешительно, с трудом подбирая нужные слова, начал Сафьянников. На мгновение замявшись, он осторожно продолжил: – По указу сверху формируется новая поисковая партия, и ей нужен начальник. Мы с Одинцовым, посовещавшись, остановились на вашей кандидатуре. Вы по всем статьям подходите на эту должность. Выпускник геологического факультета Иркутского университета, коммунист, молодой, энергичный руководитель, к тому же умеете работать с людьми. Плюс к этому, вы нашли первый алмаз Сибири. Что вы на это скажете? – Сафьянников вопросительно воззрился на Файнштейна.
‒ Когда же планируют сформировать новую партию? И как мне быть с моей партией? – вопросом на вопрос ответил Файнштейн.
‒ Не беспокойтесь. Вашей геологоразведочной партии найдем руководителя. Если вы согласны и желаете узнать место базирования и направление работ новой поисковой партии, вам нужно срочно лететь в Иркутск, в управление. Из Иркутска вернетесь к нам, чтобы сдать дела. Так что скоро встретимся. К тому времени мы подберём людей для вашей новой партии из наших кадров.
Одинцов, бросив лукавый взгляд на Сафьянникова, весь сияя каким-то внезапным озарением, вдруг спросил:
‒ Игорь Иванович, а вы в курсе, как вас за глаза называют наши люди?
‒ Наверное, начальником. Или Игорем Ивановичем. Но, возможно, батей величают, ‒ недовольно ответил Сафьянников.
‒ Почти угадали. Из уважения, а также подмечая некое внешнее сходство, вас называют Амакой. Не слыхали? – Одинцов подмигнул Файнштейну.
‒ Слышал как-то, но мне и в голову не приходило, что речь обо мне. И кого это осенило сравнить меня с хозяином тайги? – улыбнулся Игорь Иванович.
‒ Не в этом дело. Амака по-эвенкийски медведь, а мы работаем в медвежьих краях, и потому вполне обоснованно можем назвать нашу экспедицию Амакинской!
‒ А что, неплохо звучит! ‒ воскликнул Сафьянников, кажется, наконец удовлетворившись этим новым названием экспедиции.
‒ Витя, сядь и пиши письмо. В управление. Во-первых, мы рекомендуем Григория Хаимовича назначить начальником новой поисковой партии. Григорий Хаимович, вы ведь согласны, не так ли?
Файнштейн молчал, застигнутый врасплох этим затруднительным для него вопросом.
‒ Молчание – знак согласия! ‒ воодушевился Сафьянников.
‒ Что ж, пусть будет по-вашему, ‒ недовольно промолвил Файнштейн.
‒Витя, значит так: во-первых, художественно опиши профессиональные достоинства Григория Хаимовича. Главное, не забудь факт находки им первого алмаза. Во-вторых, испроси разрешения переименовать нашу экспедицию в Амакинскую.
‒ Гриша, беги собираться. Потом зайдешь сюда за письмом, ‒ заторопил Одинцов коллегу.
Файнштейн неохотно поплёлся к выходу.
* * *
Начавшееся в тридцатых годах прошлого века бурное развитие Иркутска приостановилось с началом Великой Отечественной войны. Город, как и другие дальневосточные города, превратился в военный городок. В нём обосновалось командование Сибирским военным округом, занимавшееся подготовкой к возможной войне с Японией. До конца войны в городе ничего не строилось, поэтому в нём почти везде были старые деревянные дома, возведенные ещё до революции. Лишь в центре города возвышались каменные постройки уже советского времени.
Григорий очень любил Иркутск. Здесь прошла его молодость, здесь он встретил свою спутницу жизни, обрёл счастье. В Иркутске у них с женой родился ребёнок и была пусть маленькая, но своя квартира.
Утром, идя в управление, он не мог избавиться от навязчивых и довольно неприятных мыслей, возникших у него при последнем разговоре с начальником экспедиции. Тот ведь лишь для виду спрашивал его согласия; вопрос о назначении его начальником вновь создаваемой поисковой партии явно был уже решён. Было похоже на то, что от него просто хотят избавиться, а вовсе не оказать высокое доверие талантливому, способному на многое специалисту. Ведь в работе экспедиции лишь недавно наметился качественный сдвиг и появились первые весьма существенные результаты! И вот его выдёргивают из процесса, поручают ему новое дело с весьма сомнительными перспективами. Как же еще прикажете это понимать?
В подобных тяжелых думах Григорий дошёл до двухэтажного каменного здания управления.
Начальник управления Александр Валерьевич встретил его с радостным приветствием:
‒ О, Григорий Хаимович, человек, нашедший первый алмаз Сибирской платформы, собственной персоной! Здравствуйте! Проходите, присаживайтесь. Что у вас нового? А я ведь был уверен в том, что Сафьянников порекомендует именно вас.
‒ Да особых новостей нет. Трудимся, как обычно, не покладая рук, ‒ ответил Файнштейн, протягивая начальнику управления присланный Сафьянниковым пакет.
Тот, вскрыв пакет, молча прочитал содержимое:
‒ Амакинская… Звучит очень даже хорошо. Амака по-эвенкийски медведь?
‒ Именно. Это эвенкийское слово, ‒ кивнул Григорий.
‒ Ну и замечательно! Пусть будет медвежьей экспедицией. А что? Вдруг нападём на след более значительного медведя, столь желанного в нашем деле? – с удовольствием потирая руки и словно что-то предвкушая, воскликнул начальник управления.
‒ Вполне подходящее для медвежьих мест название, ‒ согласился Файнштейн.
‒ Сафьянников соловьём заливается в письме, нахваливая вас. Рад, что наши мнения совпали, поскольку считаю вас лучшей кандидатурой на это место. Однако дело вот в чём: из Москвы поступила директива о расширении поисковых работ. Велено создать и направить новую поисковую партию на Вилюй в южную Якутию.
‒ Почему именно туда? Ведь из Москвы, насколько я себе представляю, можно увидеть лишь Кремлёвские звёзды, да и то в окнах… А тут конкретно указан Вилюй. Интересно, как они там у себя решают подобные вопросы без тех, кто работает здесь на местах? – пожав плечами, Файнштейн саркастически улыбнулся.
‒ Не будем же мы спорить с ними?! Себе дороже. Нам остаётся только исполнять приказы. Есть в Якутии алмазы или нет, никем прежде всерьез не изучалось. В процессе работы поисковой экспедиции вполне возможны неожиданные открытия. Так что на вас возлагается очень ответственное и одновременно перспективное задание. Сами знаете, Якутия – бескрайний регион. Неутомимый труд и усилия таких, как вы, молодых, энергичных людей, могут привести нас к небывалым успехам. Мы же, обременённые годами и болезнями, на такие дела уже едва ли годимся. Да и нет тут у нас подходящих кадров. Поэтому мы и решили сформировать новое подразделение из довольно многочисленной Тунгусской экспедиции. Потом, и к району работ вы ближе. Думаю, все это не слишком понравилось Сафьянникову, но что тут поделаешь. Мы, конечно, дадим вам несколько местных специалистов и снабдим вас кое-каким оборудованием. Но всё остальное возьмёте у Сафьянникова. Разнорабочих и проводников наймете среди местных.
‒ Кого я найму в тех краях, в глухой тайге? Сомневаюсь, что кого-либо. Даже для нашей партии было проблематично набрать рабочих. Местные-то – эвенки, охотники, и вечно кочуют по тайге.
‒ Не такая уж там, похоже, глухомань. По берегу реки Чоны деревень, конечно, не найдёте, но известно, что на берегах Вилюя есть кое-какие поселения. В них и наберете рабочих. Вы всегда должны быть с нами на связи и держать нас в курсе всех дел, оповещать о результатах работ. Если что-то существенное найдете, мы с Сафьянниковым подбросим вам еще людей. Ну а если обнаружите достойное месторождение, придется вам готовить полосу для посадки самолёта. Нынче только начало сезона, поэтому для того, чтобы обжиться на новом месте, времени у вас предостаточно. Это всё, что я хотел сказать. А сейчас вас ждут в управлении НКВД. Знаете, где оно находится?
‒ Знаю, – вздохнул Файнштейн.
‒ На проходной вас пропустят, если доложите, что пришли в тринадцатый кабинет к майору Козлову. Я сейчас ему позвоню.
‒ Что им от меня нужно? – с опаской спросил Григорий.
Уже положив руку на телефонную трубку, Александр Валерьевич заметил настороженную реакцию собеседника на свои последние слова.
‒ Не бойтесь, дружище, всё в порядке. Они просто должны кое-что вам разъяснить, – попробовал успокоить он Файнштейна. – Вы беретесь на новое, весьма интересное дело. Если б я был молод, сам бы туда поехал. Завтра утром в отделе кадров получите приказ о назначении. Потом зайдите к моему заместителю Кириченко. Организацией геологической партии займётесь непосредственно с ним. Познакомитесь с людьми, которые поступают в ваше распоряжение. Ну, всего доброго! – с этими словами начальник управления проводил посетителя до двери, на прощание крепко пожав ему руку.
Из здания НКВД, оглушенный тяжёлой атмосферой прежде незнакомого ему ведомства, Григорий Файнштейн выскочил на свежий воздух. То, что он услышал за свое двухчасовое пребывание в этих стенах, ошеломило его.
‒ Не может быть такого, не может быть! — бормотал он, торопливо шагая домой и вновь перебирая в уме то, что только что узнал.
А он-то до сих пор думал, что якуты, так же, как и эвенки, смотрят лишь в лес!Каких-то серьезных результатов по поиску алмазов в стране пока нет, хотя весь Урал и Сибирь переворошили. А они, оказывается…
(2 252 оценок, среднее: 4,27 из 5)
Загрузка...