Об авторе:
Сведения об авторе
Писатель, риэлтор, преподаватель, коуч, продюсер, актер. Более 15 лет возглавлял филиал “Арбатский” в крупнейшей российской корпорации, занимающейся жилой недвижимостью. Член Гильдии продюсеров России. Автор статей и обзоров рынка недвижимости. Многолетний болельщик московского “ Спартака”, совершивший более восьмидесяти гостевых выездов с командой.
Автор изданных произведений в различных литературных жанрах:
романа «Недвига», сборника «Что в голову пришло», вышедших в издательстве «Перископ-Волга», проекта “Литсоюз 2×2”, «5 ключей», графического романа-фэнтези «Хроники Гардарии», сборника сказок «Соцветие», сборников рассказов «Окна» и «Хроники Морока», участник творческого объединения “Сиерия”, один из авторов сборников «Осенний», «Зимний» и « Весенний»
About the author:
Отрывок из сборника рассказов “Что в голову пришло”
Кубинская каша
Мое детство было счастливым. Родители меня баловали. Я считался всеобщим любимчиком. Мама кормила меня грудью полтора года. Я до того обнаглел, что когда хотел есть, подходил, показывал пальцем на предмет своего вожделения и жестко приказывал:
— Дадюмпэ!
Возможно, это продолжалось бы и дальше, но бабушка, приехавшая из Минска, строго сказала:
— Это уже какой-то разврат! — и перевязала матушке грудь.
После этого я перешел на обычное питание.
Батя меня обожал. Он работал в организации, которая устанавливала системы кондиционирования. Начало семидесятых, такие специалисты были нарасхват. Отец участвовал в строительстве Кремлевского Дворца съездов и высотных зданий на Калининском. Всё свободное время он посвящал футболу. Играл прекрасно: кудрявый, огненно-рыжий, он выделялся на поле как мастерством, так и внешностью.
По воскресеньям я сидел на краешке футбольного поля, верхом на мяче, и любовался им. Мужики ко мне привыкли: кто конфетку принесёт, кто коржик. Шутили:
— Ты на мяче не сиди, он как яйцо будет.
Одно папу расстраивало. Он был яростным болельщиком московского «Динамо», а я, сколько себя помню, топил за «Спартак». Может, форма понравилась, может что-то ещё, но как батя ни пытался меня переделать – ничего у него не вышло.
Матушка работала логопедом в детской поликлинике. В районе она была известным человеком: все детки проходили через её руки. С каждым пошутит, доброе слово скажет. Мамы уже нет, а все мои однокашники с любовью вспоминают её.
Меня она любила отчаянно. Ласкала, целовала, обнимала тысячу раз на дню. Я даже прятался от неё. Схватит меня маманя, тискает и приговаривает:
— Пульхрый осдобок!
Я был длинноволосый, пухлый, смешной и забавный. Если мне давали банку яблочного пюре «Неженка», то я, пока по коридору шёл, всю её съедал и начинал жалобно реветь! Часто таким образом выпрашивал и вторую банку.
Мишка, старший брат, мог и поколотить. Может, чуток ревновал, но тоже уделял мне много времени. Истории рассказывал, играл со мной. Потом даже написал книгу, где главным героем был я. Называлась она «Приключения сэра Дэниэла, рыцаря круглого стола короля Артура». Мало того, он здорово рисовал и проиллюстрировал её замечательными картинками.
Мишка был хулиганистый. Помню, он вынашивал план захватить лодку у отдыхающих на Кузьминском пруду и стать пиратом. Пару дней мы воровали консервы из дому, но нас разоблачили и строго наказали.
Квартиру мы получили летом шестьдесят девятого. Дом был новый, девятиэтажный. Меня правда еще не было, я родился в октябре. Весь микрорайон – мой современник. Нам полагались две комнаты в трёхкомнатной квартире, а в третьей жил один мужичок. Не вредный, но всё время выпивший.
Здесь в матушке проснулся маклерский дух. Она уговорила бабушку переехать к нам, а свою минскую жилплощадь поменяла на комнату в доме на «Волгоградке». Сосед оказался сговорчивым, и наша семья стала счастливым обладателем отдельной трёхкомнатной квартиры.
Моя бабушка Белла была настоящей героиней. В годы войны она участвовала в минском подполье, была связной в партизанской бригаде имени Калинина. Её сестра, Хася Пруслина, возглавляла подпольную ячейку. Они принимали участие в операции по уничтожению гауляйтера Белоруссии Фон Кубе.
Про войну бабуля рассказывать не любила. Она была очень доброй и ласковой. В тридцать седьмом году расстреляли её первого мужа – он преподавал филологию в Белорусском государственном университете. Его обвинили в национализме, потому что он ратовал за сохранение белорусского языка. От этого брака родился сын Николай.
Мама родилась в 1940 году. Во время оккупации нацисты уничтожали всех евреев, и бабушка, чтобы спасти детей, пристроила их в детские дома, дав им русские имена и фамилии. Иначе бы они неминуемо погибли. После того как фашистов прогнали, бабушка долго искала дочь и сына по приютам.
Мама рассказывала:
— Помню, когда меня забирали из детдома, было уже холодно. Коля вез мои санки, а я смотрела на его подшитые валенки.
Мамин брат Коля умер десятого мая сорок пятого года от менингита. Вся страна праздновала великую победу, а в их комнатке стоял гробик… Всё это я знал с малолетства
Маленьким я часто болел, а в два года в детском саду подхватил дизентерию. В сад меня решили больше не водить, и всё время я проводил с бабулей. Она болела астмой, часто задыхалась и просила меня дышать ей в рот.
Врачи рекомендовали маме, чтобы я ел творог. Я же его на дух не переносил. Положат мне в рот ложку – а меня аж выворачивает. Никто не мог придумать, как справиться с этой бедой.
Кроме футбола, я с детства любил симфоническую музыку. Вернее, не слушать, а смотреть. Особенно мне нравился дирижер Светланов. Почему – в толк не возьму. Наверное, нравилось, как он палочкой размахивал. К сожалению, привычка много слушать классическую музыку у меня не сохранилась. Может, потому что мама решила сделать из меня виолончелиста. Я же восстал против этого всем своим существом!
Еще я обожал Фиделя Кастро – тогда космически популярного в Советском Союзе. В военном френче, черный, загорелый, бородатый. Да и говорил он так непохоже на наших партийных истуканов. Я восхищался «Барбудос», презирал всей душой американских разжигателей войны. Если бы тогда была возможность, я пересматривал бы речь Фиделя Кастро в ООН тысячу раз! А как он рычал, напирая на «Р»:
— Entendemos, los rrrrrrevolucionarrrrios cubanos, nuestro deberr internacionalista[1]!
У меня аж дух захватывало! Я весь покрывался мурашками, сжимая в руке деревянную саблю.
И вот как-то сидел я с полной тарелкой творога и отчаянно сопротивлялся попыткам бабушки накормить меня им.
— Давай, я тебе сметанки положу и сахарком посыплю!
— Не будуу!
— А знаешь, как вкусно со смородиновым вареньем, пальчики оближешь.
— Бааа, я не хочу творог этот есть!
Бабушка села рядом на табурет и тихо сказала:
— Диночка была такая слабенькая, что еще два года после войны не могла на ножки встать. Да и как поправиться, еды почти не было. Крапиву ели, драники из картофельных очистков делали, щи на воде из кислой капусты. Мама твоя бы творог этот за обе щеки уплетала бы.
Бабушка улыбнулась. Даже морщинки на её лице излучали доброту и любовь. Мне стало нестерпимо стыдно и жалко – и её, и мамулю.
Я вскочил со стула, обнял бабушку, и слёзы полились из моих глаз:
— Прости меня, Ба, но я не могу его съесть!
— Ну не плачь, Данечка, не надо, ты же совсем взрослый, тебе уже четыре года, и ты – мужчина! Вот я тебе лучше интересную историю расскажу.
— Какую?
— Фидель Кастро и его «барбудос», когда они жили в горах, всё время ели кубинскую кашу. Она придавала им силы и бодрости. Особенно её полюбил Че Гевара.
— Сам Эрнесто Че Гевара?
— Ну конечно.
— Бабушка, а ты можешь мне приготовить кубинскую кашу? Я тоже хочу, как барбудос!
— Постараюсь!
Через полчаса я, захлебываясь от счастья, работал ложкой. Ничего вкуснее на свете я не ел.
Больше полвека прошло, а это блюдо – мой любимый завтрак! Жена смеётся:
— Тебе овсянку или кубинскую?
— Что за вопрос? Кубинскую, конечно!
— Не забудь в магазине творог купить, заканчивается!
И когда я ем сваренный на молоке гречневый продел с творожком, всегда вспоминаю детство, любимую бабушку, неустрашимых «барбудос» и легендарного команданте…
[1] Мы, кубинские революционеры, осознаем свой интернациональный долг! (исп.)
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Загрузка…