Владимир Орих

Страна : Беларусь

Инженер-конструктор – это и работа, и увлечение. Впервые попробовал себя в литературном творчестве 25 лет назад, написав первую часть романа “Первое чудо” и не подозревая, что будет продолжение. Но вторая часть состоялась, а еще появилась “Сказочная повесть про Молнию и Громоотвод.


Country : Belarus

Отрывок из романа “Первое чудо

Часть 1

Глава I

Солнцу не хотелось идти спать; поэтому оно раскинуло во все стороны свои лучи, отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться на этом огромном небе. Но небо, как назло, было почти пустым; только серо-дымчатый кот, освещаемый ярко-красным и уже чуть-чуть окунувшимся в океан диском, подплывал слева хвостом вперед. Он запрокинул голову, отчего одно ухо торчало вверх и было гораздо больше другого, и распушил изогнутый крючком хвост, а переднюю лапу свесил вниз. Вот за эту лапу Солнце и надеялось зацепиться. Но — увы! — пока кот доплыл до него, ветер довел до конца свою разрушительную работу: лапа отделилась от кота и растаяла, а сам он превратился в ослиную голову, а затем и вовсе развалился.

“Вот так всегда”, — подумало Cветило, вздохнуло и завалилось за горизонт.

Питер, опираясь на высокий парапет автоэстакады, поднятой на восьмидесятифутовую высоту над высохшим руслом Старого Ручья, любовался красками заката. “Паром” перенес его “БМВ” с одного крыла эстакады на другой, и Питер был благодарен случаю, который помог ему именно в этот час оказаться здесь. Отсюда открывался такой захватывающий вид! Прямо под ним невысокие холмы, перегоняя друг друга, начинали свой бег к океану, до берега которого было около пяти миль. Но в миле от берега их останавливала складка Западной Гряды, между двумя вершинами которой была видна часть бухты, с севера обрамленная полуостровом Суа. В переводе с островитянского “суа” означало “дракон”. Действительно, этот вытянутый и причудливо изогнутый полуостров казался телом дракона, хвост которого, поросший лесом, лежал на берегу, а все четыре лапы и передняя половина туловища были частично погружены в воду. Голова же скрылась под водой полностью — дракон, по-видимому, любил полакомиться рыбкой и как раз нырнул за очередной порцией. Еще мгновение — и голова вынырнет с какой-нибудь селедкой в зубах. Неровности поверхности скалистого полуострова очень напоминали чешую. И все, что было освещено заходящим солнцем, имело сейчас красноватый оттенок, а все, что было в тени, — изумрудно-зеленый. Право, никакие неотложные дела не могли быть важнее созерцания этой картины. А неотложных дел было хоть отбавляй.

В конверте, который Питеру передали в конторе его дяди в Перте перед отплытием на Остров, содержалась просьба корреспондента “Сандэй Ньюс”, еженедельной канберрской газеты, разрешить ему посетить остров и взглянуть “хоть краем глаза на таинственных “кукол”, о которых говорит весь Перт и некоторая, самая осведомленная, часть Канберры”. Корреспондента звали, кажется, Дэвид Маркоуни, письмо было в достаточной степени деловым и вежливым, и Питеру оставалось признаться в том, что о его Замысле стало известно гораздо раньше и гораздо большему количеству людей, чем он предполагал. Теперь отказать этому корреспонденту в его просьбе — значило выглядеть непоследовательным в своих собственных намерениях. С точки зрения любого постороннего наблюдателя, Питер сейчас был крайне заинтересован в рекламе. И с точки зрения Дженкинса — в первую очередь.

Стало быть, требовалось уже окончательно согласиться с тем, что через каких-нибудь полтора-два года на Остров ринутся толпы туристов, и — прощай навек, покой и уединение! Как ни сопротивлялся Питер этим мыслям, а другого способа рассчитаться с Дженкинсом у него нет. Что же, по крайней мере, два его детища — “паром” и “узкоколейка” — послужат еще одному из своих предназначений и станут хоть небольшим естественным препятствием на пути слишком любопытных посетителей. И Команде работы прибавится. Подумать только, все это начиналось с одного-единственного визита, от результатов которого зависело осуществление столь грандиозного проекта! Питер снова и снова мысленно возвращался на полгода назад.

Отношения Питера с адвокатом отца Франсуа Портисом были вполне доверительными и даже, отчасти, дружескими, несмотря на заметную разницу в возрасте — Портис был старше Питера почти на двенадцать лет. Пока отец не развелся с матерью, Франсуа часто бывал в их доме, и никогда не отказывался поучаствовать, по мере возможности, в детских играх Питера. Только совсем недавно Питер задался вопросом: почему Франсуа, француз, оказался в Австралии? Но Портису он этот вопрос не адресовал — какая разница? Тем более, что тот прекрасно владел английским языком.

Когда Питер пришел к мысли, что для воплощения своего Замысла он вынужден искать какой-то источник финансирования, он прежде всего обратился за советом к Франсуа. Сначала, внимательно выслушав Питера, Портис ничего не сказал, лишь покачал головой. Только через две недели он поделился своими соображениями.

— Твои шансы, Питер, — сказал он, — весьма малы. Учитывая, что проект требует вложения крупной денежной суммы, а получение дохода — после его реализации — в необходимо быстрый срок все-таки не гарантировано на сто процентов, вряд ли найдется много желающих нажить себе лишнюю головную боль. Пожалуй, единственный банк, в который я могу тебе посоветовать обратиться, — банк Дженкинса. Дженкинс слывет человеком не просто предприимчивым, а даже рисковым, и везучим.

Питер вспомнил, как он впервые обсуждал свой Замысел с Командой. По лицам их было видно, что они тоже находят эту затею довольно рискованной.

— Если бы ты, — словно размышляя вслух, говорил Серж, — предложил человеку, который выступит твоим спонсором, часть прав на этот “музей”, долю прибыли или еще что-то… А то ты хочешь иметь крупную денежную ссуду на льготных условиях, да еще и безо всяких гарантий ее вернуть…

— И не только это, — соглашаясь с ним, продолжил Питер. — Я еще хочу, чтобы наш Остров не потонул под топотом ног туристов.

— Ну, тогда… — Серж молча развел руками, не произнося подразумевающиеся под этим жестом слова: ”Каждый, конечно, волен по-своему с ума сходить. Но что из этого получится?”

— Чтобы сделать так, как ты говоришь, — сказал Питер, — надо, чтобы спонсор был нашим другом. Чтобы для него было так же дорого то, что дорого для нас. Такого человека я пока не знаю. А мы все, живущие вместе на этом острове, даже если сложим свои “капиталы”, не наберем суммы, чтобы поднять такой проект. Что же, отказаться от этой затеи?

— Не знаю, шеф. Может, подождать пока? Глядишь, пройдет какое-то время, и появятся новые возможности…

Питер тогда промолчал. В нем с самого начала сидела непонятно на чем основанная внутренняя убежденность, что все задуманное должно получиться.

У Чарльза Дженкинса, управляющего банком, было вытянутое лицо — и не только в данный момент, а всегда. То есть овал его лица имел отношение длины к ширине, наверное, чуть не в полтора раза большее, чем овал лица среднестатистического гражданина Австралии. Но ни форма лица, ни достаточно уважаемый возраст не мешали Чарльзу Дженкинсу периодически подпитывать чувство уверенности в себе при помощи общения с красивым телом Кэтти, своей двадцатитрехлетней голубоглазой секретарши. В эту минуту Кэтти вошла в кабинет и сообщила шефу о том, что некий Питер Нортридж просит господина Дженкинса принять его. Да, она, конечно же, предложила ему переговорить с заместителем управляющего Брайаном Олдисом. Но господин Нортридж отказался и настаивает на аудиенции именно управляющего банком, ссылаясь на важность своего дела. Дженкинс, отдохнув взглядом на стройных ногах Кэтти и глубоком вырезе ее блузки, что послужило ему частичной компенсацией за потревоженное состояние послеобеденной полудремы, переспросил:

— Нортридж? 

Среди клиентов его банка, которые вели свои финансовые дела лично с ним, человека с такой фамилией не было. Поморщившись, потянувшись и удлинив паузу почесыванием за ухом еще на несколько секунд, он, наконец, произнес:

— Хорошо, пусть войдет.

Питер Нортридж был человеком лет тридцати пяти, немного выше среднего роста, худощавым, русые волосы чуть-чуть пробивала седина. Черты лица можно было назвать приятными и неброскими. Он носил усы и однобортный костюм, не самый дорогой, но очень ладно на нем сидевший. Держался он со спокойным достоинством, но в то же время казался немного зажатым. Как человек, не привыкший выпячивать себя на первый план. В руке у него был небольшой кейс.

Приобретенное Дженкинсом за долгие годы профессиональное чутье помогало ему оценивать выгодность клиента по первому, иногда весьма мимолетному, впечатлению; и если в своей оценке ему случалось ошибаться, то крайне редко и не намного. Первое впечатление, произведенное Питером Нортриджем, сообщило Дженкинсу, что данный клиент вряд ли может быть выгодным — следовательно, с ним не стоило вести дел. Жестом пригласив Нортриджа сесть, Дженкинс продолжал изучать его взглядом, который становился все более равнодушным.

— Господин Дженкинс, — начал Питер, — возможно, дело, с которым я к вам обращаюсь, покажется вам необычным. Но я прошу вас не торопиться сказать мне “нет”, пока…

—  Я вас слушаю, — перебил его Дженкинс. — Итак?

— Мне необходим кредит сроком на три года на крупную сумму.

—  На какую?

— Четыре с половиной миллиона американских долларов.

— Мы не даем кредитов на такие суммы. Если вы гражданин этой страны и ваш проект социально значим, обратитесь к правительству, — сказал Дженкинс.

Питер отреагировал на эту фразу молчанием, давая Дженкинсу возможность вспомнить о своей просьбе. Тот, однако, не собирался возобновлять разговор. Тогда Питер продолжил:

— Условия договора, который я хотел бы вам предложить, являются выгодными для вас. 

Дженкинс ухмыльнулся:

— С вашей стороны весьма любезно позаботиться о моей выгоде. Но… — он хотел повторить: “Мы не даем кредитов на такие суммы”, а вместо этого почему-то спросил: 

— Какие же условия вы хотите мне предложить? Что представляет собой ваш проект?

— Проект, — воодушевился Питер, — предполагает создание, скажем так, некоего музея на экзотическом острове в океане, в тысяче с небольшим миль от берегов континента. Это должно быть весьма интересным и привлекательным для туристов зрелищем. Для осуществления проекта необходимо два года, третий год — начало эксплуатации и получения дохода. Поэтому условия договора предусматривают выплату после первого и второго года по десять процентов суммы кредита, а после третьего — погашение всей суммы плюс сто двадцать процентов. Всего из начальной суммы в четыре с половиной миллиона получается около одиннадцати миллионов…

Питер сделал паузу, ожидая вопроса, но Дженкинс только молча его разглядывал. Лицо банкира ровным счетом ничего не выражало. Питер продолжал:

— Что же касается вашего совета обратиться к правительству — этот вариант я, конечно, рассматривал. Но, во-первых, хотя я лично не сомневаюсь в том, что проект стоит того, чтобы быть воплощенным, убедить в этом же огромное количество членов парламента и чиновников совсем не просто. Начнутся рассуждения об интересах налогоплательщиков, деньги которых, мол, мы собираемся вкладывать неизвестно во что, предложения перенести все это на континент, чтобы каждый мог посмотреть… И, во-вторых, я просто не хочу, чтобы мои интересы как-то пересекались с интересами государства.

— Вы ошибаетесь, господин Нортридж, если думаете, что для заключения договора с нашим банком вам достаточно убедить только меня. Все важные финансовые вопросы решаются правлением банка, — проговорил Дженкинс.

— О вашем влиянии внутри банка известно далеко за его пределами, господин Дженкинс, — парировал Питер с улыбкой.

Дженкинс опять молча разглядывал Питера, при этом с удивлением задавая себе вопрос — почему он дал ему возможность втравить себя в какие-то обсуждения, если сам решил, что с этим клиентом не следует вести никаких дел? Как будто кто-то нашептывал ему на ухо: “Дженкинс, ну что тебе стоит хоть раз в жизни просто сделать доброе дело для хорошего человека?” Он столько раз уже намеревался произнести фразу, после которой разговор никогда не продолжался: “Сожалею, но ничем не могу помочь”. И при этом чувствовал, что его так и подмывает узнать поподробнее про этот проект, хотя это совсем не должно было его интересовать. Дженкинс, наконец, прервал паузу:

— Где вы намерены взять деньги для погашения кредита, если ваш проект окажется несостоятельным?

Питер молча протянул ему листки бумаги, которые достал из кейса. Среди них был проект договора, копии свидетельства о праве собственности на одну треть территории острова Сент в Индийском океане, координаты такие-то, площадь такая-то, а также несколько документов о том, что Питер Нортридж является владельцем яхты, двух самолетов, вертолета, строительных машин, металлообрабатывающих станков… Документы были вполне убедительны, печати, бланки имели вид настоящих… Очевидно, Нортридж владел солидной недвижимостью. На афериста он явно не был похож, к тому же подлинность всех этих документов легко можно было проверить.

Между тем Питеру с большим трудом удавалось скрывать свое волнение. У него в горле пересохло, а руки, наоборот, стали влажными и прохладными. Что банкиру до его проекта! Для него же это на данный момент — самое главное в жизни, самое, казалось ему, дорогое. Неужели Дженкинс не позарится на такой высокий процент, не клюнет на приманку? Он представил его рыбой с большими выпученными глазами, перламутровой чешуей и красивыми черными хвостом и плавниками, которые медленно, словно веера, качались из стороны в сторону. Рыба-Дженкинс смотрела, как завороженная, на извивающегося на крючке прямо перед ее носом огромного червя. Она подплывала то с одной стороны, то с другой. Наконец, она открыла рот…

“Ну же, червяк такой красивый, вкусный, жирный, тебе же так хочется его съесть! Ну… глотай!” — чуть было не произнес вслух Питер.

— Для того чтобы договор стал действительно выгодным для нас, он нуждается в серьезной доработке. Но говорить об этом сейчас преждевременно. Я дам вам ответ через неделю, — сказал Дженкинс.

“Неужели клюнул? — подумал Питер. — Только бы не сорвался! Надо не торопиться, не делать рывков, но и не ослаблять натяжение лески…” Как можно более равнодушным тоном он поинтересовался:

— Господин Дженкинс, вы всегда так долго раздумываете, прежде чем заключить выгодную сделку?

Брови Дженкинса поползли вверх, от этого его лицо еще больше удлинилось. Питер поспешил остановить их движение, сообщив очень доверительным и дружелюбным тоном:

— Дело в том, что мне необходимо в понедельник улететь в Европу. К этому моменту мне хотелось бы знать о вашем решении по той простой причине, что, как информировали меня искушенные в финансовых вопросах люди, на нашем континенте из солидных банков ваш — единственный, который мог бы оказать мне требуемую услугу. Если же вы ответите отказом, я должен буду искать в другом месте. Мой поверенный в Мюнхене интересовался о возможности получения кредита в Дойч Индустриал Банк…

1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (Пока оценок нет)

Загрузка…