Анна Калныня

Отрывок из драмы “Ромео и Джельетта умерли ”

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Андрей и Ирина, раздетые, молча сидят в постели, не прикасаясь друг к другу. На полу лежит сброшенная одежда. Неловкое молчание. Он собирает свой мобильный телефон, включает его. Она достает сигарету, прикуривает и предлагает ему сигарету из пачки. Он кивает, забирает у нее из руки зажженную сигарету. Она улыбается и прикуривает себе другую. Опять повисает неловкая пауза.

ИРИНА: С кем не бывает?

Он резко встает с кровати, одевается. Ирина берет баночку от лекарств, трясет ею, открывает, берет одно драже оттуда и кладет в рот. Андрей оборачивается на звук и видит что она приняла драже.

АНДРЕЙ: Тебе это точно нужно?

ИРИНА: А что в этом такого?

АНДРЕЙ: Это же ненормально. Прямо какая-то зависимость.

Молчание.

ИРИНА: Да ладно, Андрей. Нам ведь уже не по двадцать лет. И потом, ты же знаешь, как это бывает в первый раз. Стресс, ожидания, ну и обстановка опять же.

АНДРЕЙ: У нас это не в первый раз.

Она встает, подходит и обнимает его.

ИРИНА: А помнишь наш первый раз? Мне кажется мы сами тогда не поняли, что произошло. Все было так быстро и эти эмоции… Мне кажется я больше никогда ничего подобного не испытывала. По силе переживаний.

Он хочет ее поцеловать. Она отстраняется.

Разве что, потом…

АНДРЕЙ: Ир… Когда мне сказали… Это было за день до… до венчания. Я просто вышел из дома и набил морду первому, кто шел мне навстречу. К счастью это был мужчина. Я был так зол, так зол, что даже нагрубил отцу. И знаешь, это ведь был единственный раз, когда он надо мной из-за этого не посмеялся. Иногда мне кажется, что может в тот момент он даже гордился мною. Именно тем, что я ничего не стал объяснять, не стал извиняться, а просто пошел в разнос.

ИРИНА: Уверена, твой отец очень любил тебя, пусть и не говорил об этом.

АНДРЕЙ: Нет, ты его не знаешь. Не знала. Может со стороны так кажется. Но реальные факты говорят о другом.

ИРИНА: Не все измеряется деньгами.

АНДРЕЙ: Он ими измерял все. Каждое мое достижение воспринималось как что-то само собой разумеющееся. А каждая ошибка как фатальный провал.

ИРИНА: Стоит об этом говорить сейчас, когда уже не узнать, что он думал на самом деле?

АНДРЕЙ: Знаешь, он мне периодически присылал письма. Юбилейные. С какого-то момента он ведь перестал говорить со мной. Он просто раз в пять лет посылал мне письмо. Квинтэссенцию своей жизненной мудрости. Видишь, я тоже знаю умные слова. Правильно жить так, ты то сделал не так, ты это сделал не так, то… Я потом каждое из них торжественно сжигал в пепельнице на его рабочем столе. Это была такая традиция. Он писал, я сжигал и мы жили дальше не разговаривая. Я был уверен, что он мне напишет что-нибудь перед смертью, но вместо письма я получил только одну строчку в завещании.

ИРИНА: Что там было?

АНДРЕЙ: Он мне завещал пепельницу. Ту самую, со своего стола.

Достает пепельницу из портфеля. Она упакована в пластиковый пакет с зиплоком. Андрей показывает Ирине пепельницу.

ИРИНА: Красивая.

АНДРЕЙ: Ты красивая.

Целует ее. Ирина продолжает держать в руках пепельницу.

ИРИНА: А помнишь наш первый поцелуй? Как ты тогда все перевернул с ног на голову.

АНДРЕЙ: Это… Когда мы с причала в воду вместе упали?

ИРИНА: Нет. Мы никогда не падали с причала в воду.

АНДРЕЙ: А. Что-то, в кино, наверное, видел.

Пауза.

ИРИНА: Мы тогда с тобой ссорились, потому что твой друг, который в тот день за нами увязался, не помню, как его звали? Он закинул мои кеды на дерево и вы отказались мне помогать их снимать, и я, была так зла на вас, что кое-как, к счастью не надорвавшись, притащила от соседнего дома лестницу и полезла сама. И когда я уже их сняла, продолжая страшно ругаться на тебя всякими язвительными пристойностями, я вдруг поняла, что кто-то целует мне ноги. Ты не угадаешь, о чем я думала в тот момент.

АНДРЕЙ: О том, как бы съездить кедами мне по голове за все мои грехи?

ИРИНА: Нет. Я думала: “только бы это оказался он. Только бы это был он. Только бы это был Андрей”.

АНДРЕЙ: А потом ты упала.

ИРИНА: Да. А потом я оступилась, упала и очнулась от того, что ты целовал мне лицо.

АНДРЕЙ: Да, помню. Мы лежали под этим старым деревом и Данька все пытался нас растащить. А мы гнали, гнали его, а потом просто вскочили и сбежали на пляж. Ты всю ночь так и проходила босиком.

ИРИНА: Он наверное потом мои кеды сжег где-нибудь в отместку за то, что мы его бросили.

АНДРЕЙ: Да. Я тебе рассказывал? Он же потом из этого целое шоу устроил.

ИРИНА: Ты серьезно?

АНДРЕЙ: Да, ритуальное сожжение женских кед. Ты не представляешь, как это было смешно. И как они воняли. С этим сортом резины тогда много где вышли скандалы, кое-кто даже обанкротился. Но мы, к счастью, от него вовремя отказались. Такая дрянь…

ИРИНА: И много вас было?

АНДРЕЙ: В смысле?

ИРИНА: Много было зрителей, на том ритуальном сожжении?

Ирина вертит в руках пепельницу в мешке, замечает к ней приложенное письмо, но ничего не говорит.

АНДРЕЙ: Да все мы. Комаровские, наши соседи. Помнишь, это те, что были с детьми нашего возраста. Родители все надеялись, что мы переженимся. Богатые потомственные юристы. Моя сестра, кстати, сразу же втрескалась в их старшего. Такой красавец-жеребец. Но очень быстро пришлось обломаться.

Ирина неприятно удивлена. Откладывает в сторону на пол пепельницу, медленно одевается.

А их дочки в свои восемнадцать были еще розовыми, прыщавыми заучками, знаешь, с такими огромными веснушками на лице типа лепёшек. Надо было очень постараться, чтобы в такое влюбиться, хотя Данька, он как раз этим самым сожжением и пытался произвести впечатление на одну из них.

Андрей замечает, что Ирина совсем оделась и собирает сумку. Подходит, останавливает ее.

Прости, я заболтался. Постой, так нельзя, мы же на курорте. Надо хотя бы кофе в постель.

Ирина нехотя останавливается, улыбается, указывает на пепельницу на полу.

ИРИНА: Послушай,там…

Андрей усаживает ее на кровать, перебивает.

АНДРЕЙ: Никуда не уходи. Будь тут.

Андрей выходит. Ирина сидит на кровати, встает, подходит к пепельнице, поднимает ее, кладет на кровать записокой вверх. Подходит к окну. Смотрит на улицу, на прохожих, улыбается. Звонит телефон Андрея. Ирина сначала его игнорирует, потом все же подходит и смотрит на экран. Думает немного и поднимает трубку, молчит. Слышно как в трубку кричит женский голос. Ирина около минуты слушает и аккуратно, почти брезгливо, отключает звонок. Подходит к окну, смотрит на людей на набережной. Входит Андрей с подносом в руках. На подносе две чашки кофе и цветочек в вазочке.

АНДРЕЙ: Еду сейчас принесут.

Андрей кладет поднос на кровать. Ждет ее, но она продолжает смотреть в окно. Он подходит к ней. Аккуратно обнимает.

ИРИНА: Это место, словно роман Кафки. Все люди тут так невыносимо страшны, но отвести взгляд от них просто невозможно. Вон та женщина, видишь? Многоярусные складки под купальником и коврик подмышкой. С таким же успехом она могла бы подмышкой нести своего мужчину. Посмотри на него. Как дворовая собака, которая с детства знает свое место. А ей все ясно. У нее – все под контролем. Кроме уровня сахара в крови. Думаю еще немного и она разродится какой-то жестокой язвой и не дай бог в этот момент ей под руку попадается ребенок. Дети, кстати, тоже в курсе. Не смотря на свой юный возраст.  Смотри на каком расстоянии они плетутся от своих родителей.

АНДРЕЙ: А мне нравится тот попрошайка. Люблю тех, кто знает как выжить. Иногда мне кажется, что такие люди самые счастливые. Не обремененные чужими нуждами и работами, они живут как хотят и не обходятся обществу даже в пару евро. Более того, они постоянно за нами что-нибудь подчищают. Прямо санитары леса.

ИРИНА: Вон та, в шезлонге. Сидит, как не троне. Ей бы еще корону. Хотя лучше чепец благопристойности и пояс верности. Она же никого к себе ближе чем на километр никогда не подпустит. Они все для нее недостаточно хороши. А остальные – в заговоре против неё.

АНДРЕЙ: (Смеётся). Как ты это делаешь?

ИРИНА: Что?

АНДРЕЙ: Рентгеновские лучи?

Ирина отстраняется от него, идет к кровати, берет чашку кофе.

ИРИНА: Ну, мы не можем этого знать наверняка.

АНДРЕЙ: Ну. У меня нет причины тебе не доверять.

Пауза.

АНДРЕЙ: Что? О чем задумалась?

ИРИНА: О доверии.

АНДРЕЙ: Ну и что там, с доверием?

ИРИНА: Вот думаю, а могу ли я доверять тебе.

Раздается стук в дверь.

АНДРЕЙ: Да.

 Входит официант. Он несет поднос с двумя омлетами. Смотрит на них, молчащих, настороженных.

ОФИЦИАНТ: Я так понимаю любовь снова умерла.

Кладет поднос с двумя омлетами на кровать.

(5 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Загрузка…