Андрей Дорожкин

Отрывок из рассказа “Самый белый танец“

Почти не касаясь ступенек, Миша влетел на второй этаж своей школы и сразу же понял: официальная часть вечера встреч выпускников началась. Актовый зал был в конце коридора, справа от лестницы, и доносящийся оттуда голос Анны Александровны, его первой учительницы, тонул в громких аплодисментах, несмотря на то, что был усилен микрофоном до уровня громовых раскатов первых майских гроз.

Терять было нечего: Миша немного отдышался и решил пробежать оставшиеся несколько метров. В тот момент у него определенно не было грации гепарда, зато его скорости и бесшумному передвижению позавидовал бы любой представитель семейства кошачьих.

 Дверь актового зала заскрипела протяжно и громко, похоронив все Мишины старания и надежды войти незамеченным. В давящей тишине к нему обернулись полторы сотни выпускников разных лет: некоторые долго сверлили взглядом, с явным недовольством, прицыкивая языком и вздыхая, большинство же, к огромной Мишиной радости, вскоре снова направили свое внимание на выступление уважаемого педагога.

– Бесконечно долго можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как смущаются взрослые люди, становясь на миг провинившимися школьниками, – с улыбкой сказала Анна Александровна и кивком головы пригласила Мишу на свободные места. Опоздавший прошептал в ответ «благодарю» и взмахом руки показал, что последний ряд, который был ближе к нему, пустует.

– Хорошо. Только не шумите там, на «галерке». Я вижу, что Грачёв к тебе мышью крадется.

На самом деле маневры Димки «Грача», бессменного соседа Миши по школьной парте, не ускользнули от зоркого учительского глаза.

Его бывший одноклассник едва не упирался кончиком носа в потертый паркет, согнувшись пополам и неуклюже лавируя между креслами. Еще через несколько секунд Димка сидел рядом и улыбался так ослепительно, словно перед своей вылазкой успел проглотить один из маленьких прожекторов над сценой.

– Ну, здравствуй. Очень рад, что ты приехал. Сколько уже не виделись? Десять лет, получается?

– Ага. Если не принимать в расчёт один разговор по видеосвязи, – с ухмылкой ответил Миша и крепко пожал протянутую ему руку.

– Рад. Рад, что ты приехал. Ждал встречи из года в год. Наши ведь почти все здесь, в Городке, остались или вернулись сразу же после учебы, как я. Хотя странная штука, Мишаня: живем себе потихоньку, видимся на улицах, здороваемся в магазинах, а поговорить получается раз в год – только тут, в школе, где взрослость наша стирается. Понимаешь? Все заботы и проблемы забываются, а мы вспоминаем, что улыбаться умеем.

– Судя по всему, есть один человек, который не забывал об этом важном навыке, – Миша легонько ткнул товарища в плечо. 

Они негромко засмеялись и практически одновременно приложили пальцы к губам со свистящим змеиным «тс-с-с-с». На галерке должно быть тихо.

– Смех смехом, Миша… Но дают тройной короткий звонок о конце вечера – и никто уже не продолжает разговор после: разбредаемся мы по домам, каждый по отдельности, удобными для себя путями. Возвращает этот звонок нас в зимнюю серую обыденность и холод. Пьяного под душ ледяной поставь – трезветь начнет, вот и с нами почти то же самое происходит. Снова рассудительными становимся, экономными, неулыбчивыми и молчаливыми. А сами ждем нового вечера встреч, хоть и живем друг от друга в паре шагов. Новости о себе самих копим, понимаешь? 

– Грач, ты с Серегой Лысаковым успел пропустить по рюмочке?! В твоем монологе грусть вселенская и тоска всего человечества смешались! – не без удивления прошептал Миша, склонившись к взволнованному товарищу.

 

– Мишань… Так я философский факультет окончил, ты же знаешь! К тому же языком молоть – не мешки ворочать. Хотя и мешки поворочать мне приходилось. Особенно когда убедился, что у нас в Городке каждый второй – философ. Хоть дипломов соответствующих не имеют, но о смысле жизни тебе таких лекций прочтут, что ни Платону, ни Ницше, ни Сартру не снилось.

– А ты хорош, Димка, хорош! Выходит, и гранит науки сгрыз, и мудрость народную впитал…

– Мишаня, ты же никого из наших не видел еще! Сидят, только посмотри, красавцы и красавицы – весь третий ряд заняли. Девчонки щебечут о чем-то своем, хихикают, на парней поглядывают. А парни! Мы вместе вышли недавно на перекур. Взрослые дядьки, а по сторонам озирались всё время, думали, что вот-вот директор из-за угла к ним вырулит с лекцией о здоровом образе жизни! Оля, кстати, тоже пришла. Во-о-он там, отдельно от остальных сидит. Пять, шесть… Седьмой ряд, справа. Видишь? Брюнетка в пушистом свитере.

– А я все это время помнил её огненно-рыжей девчонкой. Интересно, почему люди хотят в себе что-то изменить? – прошептал задумчиво Миша и погладил взглядом знакомые плечи.

– Так ты сам у нее об этом и спроси, – Грачёв вдруг стал абсолютно серьезным. – Она каждый год на эти вечера приходит. Садится где-нибудь в сторонке и глазами тебя ищет. Не знаю, что у вас произошло тогда, на выпускном, но она тебя ждала. Наверное, даже больше, чем я. 

Мужчины замолчали – последняя шутка застряла в загустевшем воздухе актового зала и ничуть не разрядила обстановку.

– А я всё думаю над твоими словами по поводу «сгрызть и впитать», – встрепенулся Грач. – У нас ведь «сладкий» стол каждый класс в своем кабинете накрывает. Не хочешь немного промочить горло, пока здесь место для танцев расчистят? Ты как?

– Давай лучше выйдем ненадолго на улицу… – Миша с показным интересом изучал свои ботинки с проступившими на них узорами засохшей смеси против гололеда. – Анна Александровна речь свою как раз заканчивает.

– … не забывайте своих учителей, которые всегда помнят о вас! А теперь общайтесь и отдыхайте, дорогие наши!

Мужчины отправили в сторону сцены по воздушному поцелую и попятились к выходу. Еще через мгновение они шли по знакомому коридору, ускоряя шаг, чтобы свернуть на лестницу раньше, чем за их спинами смолкнет печальный всхлип несмазанных дверных петель.

* * *

Товарищи спустились со школьного крыльца и переглянулись. Если бы с ними был кто-то третий, то он сразу бы понял: и Дима, и Миша не знают, как продолжить разговор. 

– Значит, ты был прав, Философ! – первым сдался Миша. – Выходим из школы и, погружаясь в водоворот обыденности, становимся неразговорчивыми.

– Теперь понимаешь о чем я? – глаза Грача, который искренне обрадовался тому, что они смогли прервать затянувшуюся паузу, заблестели. – Курить-то будем?

– Я подышу рядом. Ты расслабляйся, Грач!

Дима начал хлопать по карманам в поисках пачки сигарет, успев показать Мише в сторону школьных ворот.

– Ты только глянь! Что там происходит? Вон там, парень в черном пальто. Он что делает?

– Вроде, курит…

– А еще? Он снежинки ловит и рассматривает? Чудной, тебе так не кажется?

– Я тебе больше скажу: он еще и танцует. И, заметь, достаточно неплохо. 

– Вот же чудо на ножках. И он здесь очень кстати: сигареты я нашел, а зажигалку-то мне Лысаков после перекура не вернул. Эх, руки его загребущие! Молодой челове-е-е-ек! – Дима начал махать руками, стараясь привлечь внимание прохожего, окончательно словившего ритм миллионов плавно кружащихся мушек в белых ночных рубашках.

«Если парень его сейчас не услышит, – подумал Миша, – Грач точно взлетит. И всё… Не увидимся еще лет десять».

Однако одинокий танцор их услышал, а точнее, увидел чересчур активную жестикуляцию и снял наушники. Он ткнул себя в грудь указательным пальцем, поддерживая беззвучный разговор: «Это Вы мне?».

– Добрый человек, нам бы прикурить! Душу согреть этим морозным вечером да поддержать угасающий разговор! – не дожидаясь ответа, закричал Грач и, хватая товарища за рукав куртки, заскользил к выходу со школьного двора.

– Спасибо, добрый человек! – закусив сигарету, промямлил Грач и склонился над пляшущим огоньком зажигалки. – Выручил!

– Не за что! Не мерзните и не теряйте нить дружеского разговора! – ответил парень и спустя несколько секунд растворился в молочно-белом хороводе. Миша был уверен: совсем скоро их случайный собеседник с детским восторгом продолжит рассматривать маленькие кристаллики у единственного в Городке светофора, который уже искал тремя разноцветными глазами пешехода в черном пальто.

 – Вы уже уходите?

Миша вздрогнул: этот неожиданный вопрос, который уткнулся в его затылок, словно холодное дуло пистолета, был адресован именно ему. Медленно обернувшись, он встретился взглядом с Олей: девушка быстро смахнула рукой капельку из-под левого глаза.

– Увидела в окно, что вы сломя голову бежите куда-то. Подумала, ты снова уйдешь по-английски…

 

(18 оценок, среднее: 4,67 из 5)

Загрузка…