Тамара Ковальчук

Отрывок из повести “Четырнадцать дней Бориса Эльпинера”  

 День первый      

                                                        Четырнадцатое мая

                                                    Пробуждение

Его разбудил странный шёпот и пение птиц. Он открыл глаза и увидел перед собой белый потолок с одиноко висевшей лампочкой.

– Что, брат, очнулся? – услышал голос соседа справа.

– Где я? – спросил он вполголоса.

– Как и мы все  – в госпитале, – весело защебетал парень. – Мы давно уже за тобой наблюдаем. Даже поспорили на число, в которое ты откроешь глаза.

Дверь широко распахнулась, и в палату вошёл доктор в белом халате. Он был маленького роста, с пролысинами на седой голове. На носу восседали маленькие очки. Заложив руки за спину, он уверенно подошёл к кровати и заговорил:

– Ну, что, батенька, как самочувствие? Вижу, что всему удивляетесь. Вы помните своё имя?

– Борис.

– А фамилию свою помните? – не унимался доктор.

– Кажется, Эльпинер.

– Ну, тогда я за вас спокоен. О полном выздоровлении говорить ещё рано, но успехи налицо. Сейчас вам сделают укольчик, а потом мы побеседуем.

Доктор ушёл, а Борис ещё раз окинул взглядом палату, в которой стояли рядами восемь кроватей. Рядом с ним лежал рыжеволосый парень высокого роста с правильными чертами лица, немного худощавый и очень бледный. Он читал книгу с названием «Овод». «Молодец, – подумал Борис, – образованный». Совсем скоро он узнает, что его соседа зовут Алёшка Белов. Далее стояла кровать, не по размеру широкая. На ней лежал очень полный лысый мужчина. Это был Сан Саныч. Две пули пробили ему лёгкое и дышал он с трудом. Как человек остался жив, никто понять не мог. Но он жил, каждый день ведя бой со смертью.  Во втором ряду на кровати от стены сидел маленького роста молодой человек лет тридцати. Это Саша Зайцев. Имя его и то, что был он снайпером, и то, что боялись его фашисты, как огня, Борис узнает потом. Немцы называли Сашу маленьким дьяволом. На следующей кровати сидел очень красивый парень, ровесник Бориса. Его голубые глаза и белокурые волосы выдавали в нём белоруса.

– Ты из Белоруссии?

– Нет. Из Брянска я, а вот мама родом из города Могилёва.  Отец мой русский. Зовут меня Иван Петров. В Белоруссии бывал с матушкой очень часто. Там бабушка с дедушкой до войны жили.

– А сейчас, где они?

– Сожгли их немцы. Заживо.

Иван сжал кулаки, лицо его стало напряжённым, каждый мускул играл, как заводной…..

– Не казни себя, Иван. Ты ни в чём не виноват. А этим гадам,..мы ещё отомстим, – как мог, успокаивал Ивана Борис.

В палате нависла тишина. Борис никак не мог взять в толк своё появление среди этих ребят.

– Ребята, а как долго я нахожусь в госпитале?

– Да уже больше месяца. Только без сознания ты всё это время находился.

Борис закрыл глаза, пытаясь хоть что-либо вспомнить. Но, ничего на память не приходило.

– Послушай, Борис, – услышал он голос соседа, – а семья у тебя есть, помнишь отца?

– Маму. Маму, кажется, помню. А как тебя зовут, красноармеец?

– Лёшка. Алексей Белов.

– Спасибо тебе, Алексей Белов, за подсказку. Маму свою я люблю больше всех на свете.

Она у меня самая лучшая, самая красивая.

– А девушка у тебя есть, Борис?

– Нет, Алёша, не успел я по-настоящему влюбиться. Война помешала. Вот закончится она, проклятущая, тогда и влюблюсь, и семьёй обзаведусь, и детишки у меня появятся. Тогда всё будет, Алёша.

Удивлённый Алексей не знал, что и сказать. Он не хотел расстраивать товарища, но и молчать не мог. Как можно мягче он заговорил:

– Видишь ли, Боря, закончилась война. На дворе уже 1949 год. Весна. Четыре года мы живём без фрица. Последствия, конечно же, имеются, а войны нет. Она осталась в тебе, во мне, в миллионах советских людей, а фашистов мы растоптали. Знаешь, как мы их, упырей, гнали со своей земли! У меня вот у самого сердца сидит осколок, а я ещё жив. Он там шевелится, а я живу. Поверь, Борис, я ему не сдамся, и ты не сдавайся. На зло фашисту живи..

Борис онемел от услышанного. Как же так? Почему он не помнит этого?

Отвернувшись к стене, он заплакал. Слёзы текли на подушку и впитывались в наволочку. В памяти воскресли родители, многочисленные родственники, соседи….

                                                       СЕМЬЯ

Мама Бориса Михля была очень красивой еврейской женщиной с пышной копной чёрных волос, карими глазами и тонкими, чувственными губами. Худенькая, всегда опрятная, она привлекала взгляды мужчин и потому очень рано вышла замуж за хозяйственного, работящего Наровлянского еврея Моисея Эльпинера. Моисей обожал свою жену, которая родила ему пятерых детей: Эстер, Ханну, Григория, Фирочку и Бориса. 

Михля заботливо относилась к своим детям, но особое внимание было к самому младшенькому – Борису. Мать вставала очень рано, готовила завтрак в русской печи, ставила обед…. Затем шла доить корову, кормить курей, гусей, уток и спешила в дом, чтобы разбудить детей. Пока ребята одевались, она накрывала на стол, Для детей всегда были готовы пшённая каша, чашки с молоком.  Старших детей заботливая мама отправляла в школу, а с младшими занималась, как могла, образованием: учила распознавать буквы, описывать картинки, считать на пальчиках до десяти. И только один Борис посапывал в своей люльке. Иногда он кричал и плакал. Тогда Михля оставляла детей и прикладывала маленького крикуна к груди.

В годик Борис уже стоял на своих маленьких ножках и с осторожностью преодолевал расстояние от кровати до стула, стоявшего у окна. Кучерявые волосы и карие глазки делали его похожим на девочку. Мать с замиранием сердца смотрела на своего мальчика,  и говорила слова благодарности Всевышнему за это чудо. Отец всегда был занят на работе, Он рано уходил и поздно возвращался. Но детей своих очень любил.

Борис помнил себя лет с пяти. Как самого младшенького, его все любили.

Часто отец брал его с собой в выходной день на рынок, куда сходились почти все наровляне, нарядившись в свои самые лучшие костюмы и платья. Надо сказать, что население посёлка на 70% составляли евреи. Но всем было комфортно и хорошо. И именно на рынке все друг перед другом раскланивались в приветствии, менялись товаром, покупали друг у друга живность, овощи, фрукты, кожу и многое другое.

Моисей, молчаливый и почтенный ко всем, с гордостью вёл своего любимца. А Борис, поняв, что может манипулировать отцом, выпрашивал у него сахарного петушка на палочке.

А ещё у Бориса был дед Натан, который имел в Наровле свою кожевенную фабрику. Мальчик очень любил бывать у деда. Здесь пахло кожей и солёным раствором, и ещё чем-то таким, чего маленький Боря не мог распознать. Так же у дедушки был очень красивый дом с высоким крыльцом в пятнадцать ступенек. И как только Борис подходил к дому, на крыльце появлялась бабушка Таисия. Она по-доброму улыбалась мальчику и протягивала свои тоненькие руки. От бабушки всегда пахло пирогами и молоком. Часто она угощала внучка этими пирожками либо со сметаной, либо с вареньем. О, как это было вкусно!

У бабушки был ещё брат Аарон. Но Борис мало что о нём помнил и знал.

Сестра отца Норма ещё до революции уехала в Америку и обосновалась в Нью-Йорке, пела в театре «Карнеги Холл». Борис часто смотрел на фотографию красивой тётушки, которую никогда в жизни не видел. 

Дети в семье подрастали. Эстер, которая родилась в тысяча девятьсот тринадцатом году, уже в восемнадцать лет вышла замуж и уехала с мужем Наумом в Хабаровск. Там родила детей Осипа, Толика и Григория. Первенец, девочка, умерла вскоре после появления на свет. Борису очень хотелось увидеть племянников, но те жили слишком далеко.

Ханна, тысяча девятьсот пятнадцатого года рождения, также сразу после окончания школы выскочила замуж за красавца Макса. Они жили отдельно от родителей, обзавелись хозяйством и родили доченьку Таечку. Борис иногда убегал к сестре, чтобы подержать девочку за пухленькую ручку. Это ему доставляло большое удовольствие.

Григорий, родившийся в тысяча девятьсот семнадцатом году, выучился, так же как и Эстер, Ханна и Фира на бухгалтера. Затем встретил девушку Гину, на которой вскоре женился. И у Бориса появились ещё двое племянников: Толик и Марина.

Любимой сестрой Бориса была Фирочка тысяча девятьсот девятнадцатого года рождения. Он не мог прожить без неё ни дня. Девушка также любила брата, занималась с ним, учила всему, что знала сама. Но Фирочка также вышла замуж за красивого, высокого, чернявого парня Яшку Райхельсона. Как завидовал тогда Борис Яшке! Как ненавидел его за то, что забирает сестру! Но, прошло время, Фирочка родила маленького Толика, и мальчик всю свою любовь отдал племяннику. Он уже не злился на Яшку, а с благодарностью смотрел на него. Когда сыну Фирочки исполнилось четыре года, Борис стал брать его с собой на реку Припять, которая протекала в сотне шагов от дома. Иногда они прихватывали удочки и часами наблюдали за поплавками. А как только ведёрко наполнялось рыбой, весело шагали домой. Но больше всего Борису нравилось, когда Толик визжал от восторга, видя трепещущих в траве раков.

Всё складывалось хорошо, Борис рос, учился и мечтал после школы поступить в военное училище. Уж очень хотелось ему надеть военную форму. Он часто представлял себе, как им будет гордиться мама, как отец будет рассказывать о его службе друзьям.

Окончив школу, он так и сделал: подал документы в военное училище. Это был тысяча девятьсот тридцать девятый год. Началась вторая мировая война. В Европе было неспокойно. Мама очень переживала за сына и в каждом письме просила не ехать в Испанию, как это делали многие ребята. Борис заверял мать, в том, что не ослушается её. А сам всей душой уже был там, на фронте.

Через год он получил отпуск и приехал домой. Маме он привёз цветной платок с бахромой. Михля не находила слов, чтобы отблагодарить сына за внимание. Отцу Борис подарил большие командирские часы. Моисей долго их рассматривал, затем тщательно протёр мягкой тряпочкой и положил в коробочку.

– Отец, зачем же ты их спрятал? Часы надо носить на руке, – озадаченно обратился Борис к отцу.

– Так целее будут, сынок. Не дай Бог ненароком ударю, и что тогда? Нет, сын, пускай в шкафу лежат, надёжнее будет, – ответил Моисей, пряча коробочку в шкаф под слой полотенец.

Мать старалась накормить сына вкусно и пекла для него блины, тушила курицу, готовила то, что он больше всего любил. Как радовался Борис, когда вся семья собиралась за столом, выскобленном мамой до жёлтого цвета! Прибегал племянник Толик, просил рассказать о большом городе, об учёбе. Они часами сидели на завалинке. Борис читал мальчику книжки, рассказывал о солдатской жизни. И хотя Толик был ещё маленький, но понимал всё, что ему говорил дядя.

Десять дней пробежали, как одно мгновение. Собрав вещмешок, Борис уехал. Учёба продолжалась. А немцы уже были в Польше. Волнения, неуверенность в завтрашнем дне выбивали почву из-под ног.

В июне тысяча девятьсот сорок первого года Борис приехал домой. Утро выходного дня двадцать второго числа было омрачено страшным известием о том, что фашисты без объявления войны напали на нашу страну. Борис в срочном порядке вернулся в училище. Он просился на фронт. Но все его попытки заканчивались отказом. В скором времени из курсантов был сформирован запасной полк, в котором Борис пробыл долгое время. Шла война. Враг всё дальше и дальше наступал на страну. Сводки не утешали. А их не отправляли на передний край. 

Его воспоминания прервала медсестра, которая  вложила в его руку таблетки. Подав стакан с водой, сказала:

– Пейте, товарищ старший сержант.

– Я в звании младшего сержанта, сестричка, – ответил он неуверенно.

– Документы не врут, – ответила невозмутимо медсестра и ушла.

Борис выпил таблетки и уткнулся в подушку. Чувство досады угнетало его. Слёзы опять потекли из его глаз. Незаметно он уснул.

                                                       День второй    

                                                 Пятнадцатое мая

Утро встретило его тревожными криками и беготнёй. Он открыл глаза и увидел хлопотавший медперсонал около кровати соседа Алёши.

– Что случилось? – спросил он. 

– Умер Алексей. Догнала его проклятущая война, не отпустила от себя, – ответил высокий, худощавый санитар.

Борис сжал кулаки. Столько ярости в себе он никогда не ощущал. Хотелось кричать, бежать, стрелять. Видя его состояние, доктор подошёл к нему, положил на кровать и строго сказал:

– Боец Эльпинер, я приказываю вам не подниматься ни при каких обстоятельствах. На войне смерть неизбежна, а мы с вами ещё на передовой, не смотря на мирный договор. И кто знает, когда она закончится для нас. Кто знает…

 Доктор задумчиво хлопнул в ладони и вышел из палаты, оставив Бориса с тысячью вопросами. Борис закрыл глаза. Ему не хотелось видеть ещё одну смерть. 

Май в этом году выдался на редкость тёплым и светлым. Цвели сады, пели птицы. Незаметно для себя, Борис вернулся в своей памяти в  август тысяча девятьсот сорок четвёртого года. Сколько всего было там!  Он схватил лежавшую на тумбочке тетрадь и стал машинально записывать.

(Пока оценок нет)

Загрузка…