Страна : Россия
Я занимаюсь литературным творчеством около 15 лет. Начинала со стихов, в выпускных классах, и студенческих эссе. Со временем полностью изменились стиль, слог, настроение моих произведений. В прошлом году начала писать короткие рассказы. Помимо литературы, увлекаюсь музыкой: люблю петь и аккомпанировать себе на гитаре. Люблю рисовать, но делаю это не профессионально, по наитию. Также занимаюсь фотографией и журналистикой, специализируясь на малой прессе.
Country : Russia
I had my first writing experience fifteen years ago. That was some poetry at «high school age», then student’s essays. Over time, the style, syllable, and mood of my works have completely changed. Last year I got started writing short stories. In addition to literature, I am fond of music: I like so much playing my travel guitar and singing.Also I love drawing, amateur for the moment. I am also the journalist of a local magazines and a professional photographer.
Отрывок из рассказа “Они. Зарисовки о любви”
*
…По ее рукам бежали странные волны. Они меняли цвета, расходясь от запястий по предплечьям. Когда она убирала волосы от лица, волны тихо шумели. Иногда в их глубине что-то позвякивало. Ему казалось, она сама позвякивает, как маленькие-маленькие колокольчики. Нет, совсем не индийские.
Он усмехнулся, представив ее индианкой. И тут же понял, что она вполне могла бы носить сари – равно как и абсолютно никогда не сочетаться с ним.
Сочетаться с ним. Совсем уже.
Разгладила юбку – и вот опять: звякает. Как тут не смотреть? Хорошо, что есть руки. Можно смотреть на них и видеть размытый абрис ее лица. Безопасно…
*
…Лия сидела перед ним на коленях. Ее руки сжимали какие-то травинки, пальцы иногда начинали безотчетно перебирать их.
– Теперь всё не так. Совсем не так, как раньше, и вместе с тем – по-прежнему.
Ей показалось, он поднял голову.
– Понимаешь, я застываю здесь, а мне хочется идти. Я сижу – а хочется лететь. Смотрю вокруг – и вижу стены, а хочу видеть небо. Тесно, тесно, тесно!
Он покачал головой.
– Мне становится холодно. Изнутри. Я ищу в себе то, что было, но нахожу только то, что есть. А прежнего – лишь отголоски…
*
…– Ревнуешь?
– Да нет, наверное. К кому там ревновать? К черепкам?
Я согласно фыркнул, хотя в голове пронеслось: «К другим ученым, конечно! К профессору этому, как там его?..»
– Шведову! – вырвалось у меня.
– Думаешь? – отец наклонился вперед, не донеся бутерброд до рта.
– О чем? А! Да нет, старый он уже, Шведов их. Я фамилию пытался вспомнить, и вот…
Мы замолчали, оба увлекшись перемешиванием давно растворившегося сахара.
– А Лена не звонила?
Теперь уже отец бросил на меня косой взгляд. Я сделал вид, что не заметил: ломтики колбасы плотно сцепились и пришлось класть на бутерброд сразу два. «Оборзел?!» – услышал я в голове голос Ленки…
*
…Вчерашний день как в тумане. Заправляю постель на автомате, заученными движениями. Пытаюсь вспомнить.
Мы говорили. Много и страшно. Мало и глупо. Я сидела на диване: лицо мокрое от слёз, тело раскачивается в неуловимой попытке успокоиться. И согреться. Он сидел в кресле полубоком ко мне, не решаясь помочь. И говорил. Много и страшно.
Да. Потом были пакеты, вещи, ключи. Короткая дорога под пронизывающим ветром. Поцелуй. В лоб. Ладонь на мокрой щеке.
И вечер, тягучий и пустой. И ночь, тихая и пустая. И я, пустая и замёрзшая.
Надеваю домашние штаны, футболку. Закутываюсь в его кофту. Молчу. Он теплый, как солнце, но был холодным, как зима. Как остывшая звезда, обжигающая холодом…
*
… – Пойдем со мной, – раздалось над ухом. Лена оглянулась: Максим стоял позади нее и протягивал ей руку. – Пойдем, покажу кое-что.
Лена удивилась, но взяла его за руку, поднялась и пошла следом. Оглянувшись, заметила, как друзья с интересом провожают их взглядами. Улыбнувшись им, Лена пожала плечами, как бы недоуменно говоря: «Хм! Ничего не понимаю».
Максим вел ее сквозь лес. Не переставая удивляться, но всё больше пугаясь, Лена смотрела ему в спину и то и дело поглядывала на руку, непривычно сжимавшую ее ладонь.
Они остановились на берегу небольшого озерца, укромно спрятавшегося за высокими деревьями. Лена с тревогой всматривалась в Максима, отпустившего ее руку и начавшего нервно расхаживать по берегу. Любоваться красотой открывшегося пейзажа не получалось. Сердце сжималось от предчувствия беды, и Лена стояла молча, боясь пошевелиться.
– Я так больше не могу, – сказал Максим, внезапно остановившись. – Больше не могу быть твоим другом.
Сердце застучало как бешеное, легкие не успевали дышать. Это опять происходит. Теперь и он тоже. Тот, кто всегда был рядом. Тот, с кем она хотела быть всегда. Лена сжала мелко трясущиеся руки. Она не могла произнести ни слова, и только молча и со страхом смотрела на Максима.
– Сколько лет это еще может продолжаться? Я обманываю сам себя. Я встречаю и провожаю твоих мужчин, проживая вместе с тобою ваши отношения. И ни разу – ни разу! – не нашел в себе сил вмешаться. Я заглушаю свои мысли, не позволяю себе думать о тебе, не смею прикоснуться… Теперь всё будет иначе…
*
…Я тянусь за штанами и замираю: на кухне легко позвякивает посуда, как если бы ветром распахнуло окна. Сквозняк. Забыв про штаны и тапки, босиком выхожу в коридор и иду на запах. Пол под ногами пружинит, как будто за ночь ламинат застелили пушистым ковром.
Запах ожидаемо идет из кухни. По дороге пытаюсь вспомнить последний разговор с мамой – вроде, она не говорила, что приедет раньше.
Я замираю на пороге. Окна не открыты. Окон нет вообще. И стены.
Вместо них – небольшая полянка на вершине убегающего влево холма. Справа холм обнимают деревья. На растущих вперемежку березах и елях еще искрится утренняя роса.
Я сажусь: мягко. Трава, покрывающая холм, устлала пол кухни и коридора. Посмотрев назад, вижу, как по стенам поднимаются вьюнки.
Не чувствуя силы в ногах, на четвереньках иду к «краю» кухни. Мягкая трава приминается под руками и коленями и снова расправляется позади меня.
Конца кухни как будто нет: с детства знакомое помещение переходит в лес так плавно, что я не замечаю, как стены сменяются растениями. Присмотревшись, с удивлением отмечаю на некоторых рисунок, схожий с имитацией дерева на панелях кухонного гарнитура.
Я на той самой полянке. Голые ноги приятно щекочут зеленые травинки, среди которых вижу побеги земляники. За несколько метров от меня вниз полого убегает склон, справа к холму подступают деревья. Тепло. Редкие облачка плавно приближаются, влекомые тем самым легким ветром, позвякивавшим посудой в моей кухне.
Набираю полную грудь лесного воздуха: запах блинчиков и ягод усиливается. Присмотревшись, вижу на другой стороне полянки круглый пень. На нем моя скатерть? Присев рядом, понимаю, что узор на спиле действительно похож на рисунок скатерти, но ее самой нет. Стол – то есть пень – накрыт к завтраку: на широком блюде высится стопка блинчиков, в глубокой чашке – свежая крупная земляника, тут же рядом – кувшин с молоком, миска со сметаной, два блюдца и два стакана. Два?
Оглядываюсь. Кто бы ни приготовил завтрак, он должен быть где-то здесь. Может, он объяснит мне, что происходит? Шок почти прошел, и я чувствую сильное любопытство. Не удержавшись, беру из чашки ягодку. Настоящая: сладкий ароматный сок наполняет рот и мгновенно пробуждает аппетит. Я беру еще пару земляничин и подхожу к склону холма.
Подо мной убегает вдаль поле. Тут и там, я замечаю, из травы выглядывают головки цветов: клевера, ромашек, васильков, колокольчиков. Доносятся ароматы сныти и подмаренника. Но никого нет…
(5 оценок, среднее: 4,40 из 5)
Загрузка…