Страна: Израиль
Об авторе. Диана Вайсберг родилась на Украине в городе Черновцы. В 1993 году репатриировалась в Израиль. Училась в Академическом Колледже имени Пинхаса Сапира. Изучала режиссуру, писательское мастерство, а также искусство кино и фотографии. В 2017 г. участвовала в израильском литературно-творческом проекте «Живые сюжеты» со своим рассказом «Небожители, или Разговор на остановке» в качестве автора и исполнителя. Любимые жанры Дианы — фэнтези, мистика, ужасы.
Country: Israel
About the author. Diana Weisberg was born in Ukraine in the city of Chernivtsi. In 1993 she repatriated to Israel. She studied at the Pinchas Sapir Academic College. She studied directing, writing skills, as well as the art of film and photography. In 2017, she participated in the Israeli literary and creative project “Living Plots” with her story “Celestials, or Talking at the bus stop” as an author and performer. Diana’s favorite genres are fantasy, mysticism, horrors.
Отрывок из мистики “Тайна Эльмирис”
Глава 15
Над главными воротами обители Смерти висела циничная надпись «Работа делает свободным». Шёл проливной дождь, грязные пожухлые листья вперемешку с камнями валялись на земле. Вильям поднял ворот своего плаща, сильнее надвинул кепи на глаза и спросил:
— Где я?
Ответ последовал мгновенно.
— Ты стоишь на пороге моих деяний, дабы научиться древнему мастерству.
Он повернулся и увидел, как из сотканной туманом кромешной тьмы вышел незнакомец в длинном чёрном плаще, скрывающий лицо под капюшоном. За ним следовал бледный конь, глаза которого горели дурным огоньком.
Вильям опешил, сделал шаг назад.
— Пути назад нет, — сказал незнакомец. — Вестник, следуй за мной, внимай каждому моему слову, пропусти через себя жизнь, вкуси смерть.
Они шли молча по длинной безлюдной дороге.
— Взгляни на деяние рук моих. Тут смертные соприкоснулись с безысходностью, столкнувшись с ужасной действительностью. Тут сама надежда, протягивая руки, ломала их, рассыпаясь в пепел. Здесь жизнь, искромсанная болью, на пороге смерти теряла близких и любимых. Тут детский крик сожрала тьма. Молитвы тут, небес не достигая, в слезах кровавых были погребены.
Бараки смерти стелились на их пути. Казалось, что само время остановилось, и всё, происходящие на их глазах — лента чёрно-белого кино, где со старой прожжённой пленки мир местами то вспыхивал, оживляя сюжет, то угасал в никуда. Незнакомец поднял руку и указал вперёд, сказал:
— Смотри, перед нами открылась дверь.
Они вошли и оказались в холодном каменном одноэтажном здании. На полу горами лежали вещи. Это были чемоданы с номерами и фамилиями. Вильям начал читать вслух «Ривка Коган, Хаим Алекшер, Авраам Сапожников»… И многие другие.
— Мы на фабрике смерти Аушвиц? — спросил Вильям. — А ты её хозяин?
Человек-Смерть покачал головой в подтверждение его слов. Вильям вздрогнул, на его лбу выступила испарина. Он вытер лоб, нервно поправил кепи и продолжил рассматривать всё вокруг. В дальнем углу здания валялись тысячи протезов. Рядом с ними возвышалась гора детских игрушек. Деревянные лошадки, тряпичные куклы… Безглазый разорванный плюшевый мишка протягивал свои лохматые лапы из-под горы игрушек, словно взывая о помощи. Рядом с игрушками лежали очки, на которых, казалось, сама смерть оставила свой отпечаток.
— Что там? — спросил Вильям, указывая на гору мешков, аккуратно сложенных один на другой.
— В них красота народа, вышедшего из Египта. Семь тысяч тон волос, используемых для полотен нелюдей, превращающих их в сетки и прочие хозяйственные принадлежности.
Лицо Вильяма исказилось в гримасе боли.
— Как такое мог допустить Господь? — спросил он.
— Разве отец учил жестокости?! — повысив голос, спросил Смерть. — Разве он направлял брата убить брата? Сколько бы ни работали ангелы, направляя людей к добрым деяниям, смертные всё равно плюют на руку помощи. Их разум затуманен жаждой власти над себе подобными. В их сердцах поселилась всепожирающая тьма, которая разжигает огонь жестокости. Я был там и всё видел. Теперь и ты узри ужас происходящего. Мои руки связанны книгой света. Когда приходит время, касаясь смертных уст, я выпиваю жизнь, даю душе свободу. Вестник, старайся и ты брать жизнь легко, не доставляя лишнего мученья. Коль испытают боль они, ты испытаешь тоже. Смерть — это мост, через который душа обретает вечность.
Они молча вышли из ангара. Вдалеке прозвучали многочисленные выстрелы.
— Что это? — спросил Вильям.
— Слабые, больные, умалишенные люди. Такие не смогут работать, в них нет никакого толка, — голосом эсэсовца процитировал Смерть. Затем продолжил:
— «Эх, руки мараем, грязно работаем, надо бы придумать что-то новое», — так говорил нелюдь. И тут к нему на глаза попалась газета. В ней рассказывалась история одного немецкого солдата, который заснул в своём авто с включённым двигателем в гараже, и чуть не задохнулся от выхлопных газов. Серая бескрылая тень охватила его, наставляя подать идею фашистам: как можно, не пачкая рук, и самое главное — финансово дёшево уничтожать непотребное людское сырьё. Так он называл тех, в чьих телах билась божественная искра. В Освенцим начали приезжать, как они говорили, «высококвалифицированные врачи». Избранному народу было сказано: ваших умственно отсталых детей вылечат с помощью новых лекарств, разработанных великой Германией; немощные больные старики обретут новую, вторую жизнь. Таким обманным путём удалось людей, внимавших этим словам, самостоятельно посадить в поезда смерти. Таким образом, первые заключённые Аушвица оказались в газовых камерах даже ещё не в лагере, а на территории самой Германии.
Подул северный холодный ветер.
— Нам пора, — сказал Смерть. Он легко вспрыгнул на бледного коня и подал Вильяму руку, помогая и ему забраться на коня. Превратившись в сплошную чёрную тень, они плыли над домом, где обитала смерть. Боль, смешанная со слезами, окутала Вильяма и сжала его сердце, не давая ему дышать. «Это конец», — подумал он.
— Нет, это только начало, — ответил его спутник, слыша его мысли. — Вестник, имя тебе дано Смерть, узри боль избранного народа.
Тысячи тел, искривлённых болью, лежали на мокрой земле. Из-под копыт бледного коня летели кости вперемешку с черепами. Сама вечность отвернулась, закрывая глаза и не желая видеть былое.
— Помни, вестник, никто не забыт, ничто не забыто, каждая жизнь на земле бесценна. Смерть пишет историю, наставляя на путь человечество. Грядут новые времена. В устах надежды, рождённой в семье избранного народа, заключён секрет всей жизни. Береги её, ибо она — единственное спасение.
(122 оценок, среднее: 4,25 из 5)
Загрузка...