Страна : Молдова
Музыкант и писатель. Окончил Центральную среднюю специальную музыкальную школу (1993), после чего поступил и окончил Московскую Государственную консерваторию имени П. И. Чайковского (1998), специальность – композитор. Работает, как педагог и концертирующий музыкант (фортепиано). Студент Московского педагогического государственного университета, будущая специальность – руководитель образовательного учреждения. В литературе с 2016 года, к настоящему моменту изданы два сборника стихов («Заря любви», 2017 и «Интермеццо», 2018), научно-фантастический роман-дилогия «Веление Времени» (2017) и книга «Лучше кошки зверя нет!» (совместно с писательницей Ниной Джос, 2019). Имеет также множество нотных публикаций (как композитор и аранжировщик), а также опубликованные научные статьи. Увлечения: путешествия, авиамоделизм, активный отдых.
Country : Moldova
Musician and writer. He graduated from the Central secondary special music school (1993), then entered and graduated from the Moscow State Tchaikovsky Conservatory (1998), specialty – composer. Works as a teacher and a concert musician (piano). Student of Moscow State Pedagogical University, future specialty – head of educational institution. In the literature since 2016, to date, two collections of poems have been published (“dawn of love”, 2017 and “Intermezzo”, 2018), a science fiction novel-dilogy “the Dictates of Time” (2017) and the book “There is no better cat beast!”(with writer Nina Jos, 2019). He also has many musical publications (as a composer and arranger), as well as published scientific articles. Hobbies: travel, aircraft modeling, outdoor activities.
Отрывок из научно-фантастического рассказа “Завещание Джорджа Гершвина”
– Так что вы хотели, мистер… ээээ… Мирош… – Гершвин запнулся, силясь воспроизвести сложную для него фамилию.
– Мирошниченко. Называйте меня просто Кристо, сэр, – улыбнулся мужчина в чёрном. – Я на самом деле пришёл насчёт вашей оперы, но я вовсе не театральный агент. И, предвидя другой ваш вопрос, который вы обязательно захотите мне задать, я также не юрист и не нотариус.
– Продолжайте, Кристо, – потребовал Джордж.
– Вы и ваш брат Айра Гершвин составили текст завещания, согласно которому опера «Порги и Бесс» может исполняться только лицами африканского происхождения. Это верно?
– Точнее, только негритянскими певцами, – быстро поправил Кристо композитор. – Всё верно. Но я не понимаю, почему вдруг…
– Я прибыл к вам из иного времени, сэр, – перебил Гершвина Кристо. – Я изобрёл машину времени, которая позволила мне показать вам то, чего вы можете лишить зрителей всего земного шара на протяжении многих лет.
– Да мне как-то всё равно, что кто думает обо мне в каком-то там ином времени, – засмеялся Джордж. – Ах, да! Иное время! Ну конечно же! Я, кажется, догадался. Вы ненормальный, да?
Кристо подошёл к столу и аккуратно положил свой чемоданчик на ноты, открыл его и достал оттуда ноутбук. Когда экран портативного компьютера засветился, Гершвин потерял дар речи от увиденного.
– Что это? – задохнувшись от неожиданности, наконец, изрёк композитор. – Никогда такого не видел! Это фокус, верно?
– Это моя машина времени и устройство, которое покажет вам, как вашу оперу исполняют в моём XXI веке, – ответил Кристо. – Но для начала я скажу, что я ждал премьеры вашей оперы в московском театре несколько лет. И незадолго до премьеры основной состав постановки, в котором были задействованы выходцы из африканских стран и их потомки, погиб на маг… на скоростной железной дороге. Я попытался их спасти, но они погибли второй раз, на сей раз, пересев на самолёт. У них были достойные дублёры. Наши, русские певцы. И когда мы захотели всё же поставить вашу оперу пятнадцатого мая 2043 года, нам начали грозить такими штрафами, что пришлось всё отменить.
– И я должен поверить, что моя музыка пережила уже больше сотни лет? – безмерно удивился Гершвин. – И что её так любят в России? И что, кто бы мог подумать, даже не американцы, а русские готовы пересечь время ради исполнения моей оперы?
– Да, сэр, – отозвался Кристо. – Пережила. Любят. Готовы. И у меня в связи с этим есть к вам предложение.
– Слушаю!
– Я хочу предложить вам очень выгодную сделку. У вас множество творческих планов на будущее, не так ли?
– Ну да, только к чему это?..
– К тому, мистер Гершвин, что, кроме фильма «Давайте потанцуем», вам больше ничего не удастся осуществить.
Гершвин заливисто засмеялся. Он просто покатывался с хохота, держась за живот.
– Как вы мило пошутили, Кристо, – еле выдавил из себя Джордж сквозь смех. – Нет, никто меня ещё так не смешил! Это с какого перепугу я перестану писать?
Кристо нажал несколько клавиш на ноутбуке. Экран неожиданно заполнила газета «Нью-Йорк таймс», и изумлённый Джордж прочёл крупный заголовок на передовице: «Умер композитор Джордж Гершвин».
Текст был слишком мелким, чтобы понять, какого числа и в каком году это случилось, но уже один заголовок заставил задрожать маститого маэстро.
– Когда? – побледнев, прошептал Гершвин.
– Это зависит от вас, сэр, – ответил Кристо. – Вы в курсе, что у вас опухоль головного мозга?
– Нет, – задрожал от страха композитор. – Как? Каким образом? Так эти мои недомогания… Проклятье! Вот оно что!
– Она уже, видимо, растёт у вас в голове. Вы перетрудились, работая над «Порги и Бесс». А кроме того, вы много курите, сэр.
– Что же делать? – прохрипел Джордж. – Я хочу написать новую оперу, новый концерт для фортепиано с оркестром, у меня в планах несколько симфоний, двадцать четыре прелюдии для фортепиано, и…
– И вы это всё сделаете, – перебил композитора Кристо. – В наше время уже открыт способ вылечить раковую опухоль. Вы выздоровеете. Вашей музыке будет рукоплескать весь мир, голливудская киноиндустрия после ошеломляющего успеха «Давайте потанцуем» будет у ваших ног, маэстро! Вы увидите и полёт человека в космос, и первого американца на Луне, услышите музыку нового времени и сможете написать столько потрясающих сочинений, что перевернёте всю историю музыки. Как и я уже переворачиваю историю науки и техники.
– И для этого я должен только отказаться от такого завещания? – упавшим голосом спросил Гершвин.
– Да, сэр. Взамен я предлагаю вам жизнь.
– Лучше скажите мне вот о чём. Вы что-то говорили о том, что «Порги и Бесс» должны были поставить в 2043-м году. Это так, Кристо? Может быть, у вас есть пластинки с её записью?
Кристо нажал на своём ноутбуке несколько клавиш.
На экране возникла фантастически оформленная сцена, на которой прекрасные певцы и певицы представляли второй акт оперы «Порги и Бесс».
Гершвин слушал, открыв рот. Он и представить себе не мог, с трудом набрав труппу из афроамериканских певцов для премьеры, что так можно исполнять его произведение и так чувствовать джаз, не будучи темнокожим потомком африканских рабов!
– Гениально, – сквозь слёзы прошептал Джордж. – И представить себе не мог, что русские так чувствуют джаз. Я хорошо знаю вашего Сергея Рахманинова, но терпеть не могу его отношение к джазу, как ко всемирному злу. А тут…
– Сергей Рахманинов тоже скоро умрёт, по схожей причине, сэр. Но… вернёмся к нашему разговору. Из-за вашего завещания премьера отменена. Эта запись, похоже, единственное свидетельство того, что…
– Нет, пусть они исполнят! – воскликнул Гершвин. – Тем более, если темнокожие певцы разбились в самолёте. Пусть это будет данью памяти погибшим!
Гершвин потянулся было к ручке и бумаге, которые лежали в углу стола, и неожиданно остановился.
– А можно попросить вас об одолжении?
– Конечно, сэр. Слушаю вас! – ответил путешественник во времени.
– Можно мне услышать русскую музыку, которая написана в будущем?
Кристо тяжело вздохнул.
– Знаете, мистер Гершвин, я до того, как стать физиком, окончил консерваторию, как композитор. Но всё разбилось о то, что после 1991 года вся русская музыка превратилась в один сплошной поток диссонансов. И все попытки вырваться из этого круга терпят крах. Во всём мире. Не только в России. Потому и я поменял профессию. Впрочем, и в ваше время, сэр, такие «тёмные» авторы есть. К примеру, те же композиторы нововенской школы или ваш соотечественник, Чарльз Айвз…
– А, этот экспериментатор, – перебил Кристо Гершвин. – Но это, я считаю, скорее курьёз, нежели что-то серьёзное. Как и все потуги модернистов, включая вашего Стравинского. Будущее – за джазом. И не спорьте! Но всё же я бы хотел услышать то, что русские напишут в будущем.
Кристо быстро пробежался пальцами по клавиатуре. Внезапно из динамиков полились величественные звуки симфонического оркестра, словно сам огромный город, больше, чем Нью-Йорк, заглянул в номер бостонской гостиницы. Величественная тема сменилась тихой и нежной, словно навеянной летней природой, далекими лесами и полями, покрытыми нежными каплями росы.
Когда же чарующая музыка смолкла и раздался сухой барабанный треск, на фоне которого зазвучала неумолимая и вместе с тем ироничная маршеобразная тема, которая словно начала расти, превращаясь в чудовищный марш роботов, когда она столкнулась с другой, яркой и отчаянной, словно стеной ставшей на пути шествия Смерти, и зазвучали трагические аккорды, в которых Гершвин узнал переродившуюся главную тему произведения, композитор схватился за голову и закричал:
– Что это? Сколько боли, страдания, отчаяния, горя в этой гениальной музыке! Кто её автор?
– Это Дмитрий Шостакович. Его Седьмая, «Ленинградская» симфония. Она была написана через несколько лет. В годы Второй Мировой войны, – сурово отчеканил Кристо. – Эта война случится через два года после того, как…
– Как я умру, – догадался Гершвин. – И кто её начал? Гитлер?
– Да, – ответил Кристо. – Вы догадались. Он. И эта война унесла двадцать семь миллионов жизней советских людей. А Седьмую симфонию Шостаковича исполнили в Ленинграде, городе, который был подвергнут Гитлером тотальному геноциду. Тогда нацисты обрекли на смерть страшной блокадой несколько миллионов жителей города. Выжили немногие.
Кристо выключил запись и пристально посмотрел на композитора.
– А Америка тоже… участвовала в войне? – с ужасом в голосе спросил Гершвин.
– Да, конечно, – отозвался Кристо.
– И на чьей стороне?
– На одной с СССР. Мы воевали против одного врага. Наши войска встретились на реке Эльбе и вместе додавили зверя в его логове. Хотя Берлин брала именно наша, Красная Армия. Да, знайте, мистер Гершвин, что Америка в войне почти и не пострадала, – изобретатель тяжело вздохнул, – чего не скажешь об остальных…
– Я не могу в это поверить, – воскликнул Гершвин. – Я всегда был против войны, рабства, человеческого горя! Но скажите, хотя бы чернокожих людей в ваше время не притесняют?
Кристо засмеялся. Он показал Гершвину свой смартфон, на котором прямо на главном экране сияла фотография самого Христофора и его жены – прекрасной темнокожей женщины, с любовью и обожанием глядящей на своего супруга на фоне Исаакиевского собора Санкт-Петербурга.
– Я понял, – сказал Джордж и улыбнулся в ответ. – Я сделаю то, о чём вы просите. А можно попросить вас поставить мне… ещё какой-нибудь музыки будущего?
– Конечно. И вот вам набор ампул. Это средство от рака. Начинайте его колоть прямо сегодня. Инструкция на английском напечатана на каждой упаковке. Этого хватит. Видите, я держу слово.
– Великолепно, – не обратив внимание на лекарства, которые Кристо положил на стол, прошептал Гершвин, когда номер отеля заполнили звуки балета Хачатуряна «Спартак». – Довольно. Мне нужно поспать, Кристо. И… передавайте привет вашей жене! Она прекрасна!
Кристо выключил компьютер и тяжело вздохнул.
– Моя жена была на том самом погибшем самолёте, именно она и должна была на премьере петь Бесс, – печально промолвил изобретатель. – Этот спектакль должен стать данью её памяти. Памяти моей Джулии. Теперь-то вы понимаете, почему я преодолел время ради встречи с вами, мистер Гершвин?
(65 оценок, среднее: 4,78 из 5)
Загрузка...