Наталья Махно

Отрывок из повести “Точка бифуркации”                        

    А ведь я впервые увидела Максима именно здесь – в «Научке»… После мучительной «абитуры», тяжелых экзаменов, хлопотного зачисления на первый курс наступила краткая и веселая пора общежитских вечеринок, где наша новоиспеченная группа запойно и дружно праздновала поступление в один из старейших вузов Сибири: накануне Томскому Государственному университету исполнилось 100 лет! Половину группы составили томичи, которые охотно «зависали» с нами в общежитии. В итоге все  «перетусовались» и пришли на первое занятие дружной командой. Но Максим  никогда не появлялся  на наших вечеринках и поэтому мы не были знакомы до того дня, когда я впервые переступила порог библиотеки. В тот день я заказала увесистую стопку книг согласно огромных списков литературы для обязательного прочтения (эти «списки»  сразу же стали настоящим кошмаром) и погрузилась в чтение, отключившись от  происходящего.

    Очнулась я от того, что кто-то взял с моего стола раскрытую книгу. Я подняла голову и увидела «роковую женщину» нашей группы – громкоголосую, пышногрудую, «знойную» брюнетку Сашку (по совместительству мою соседку по комнате) и незнакомого молодого человека, который внимательно изучал последнюю страницу обложки. При этом они бегло обменивались фразами на английском. Позже я узнала, что многие студенты, окончившие языковые спецшколы, частенько болтали между собой «на языке», просто так, для практики. Но в тот момент это озадачило меня настолько, что я молча и достаточно неприветливо уставилась на непрошенных  гостей. Я не понимала ни слова, но чувствовала, что их разговор касается меня.

– Александра, ты, разумеется, знаешь, кто эта девушка?

– И ты бы знал, если бы хоть иногда на лекции ходил  – наша одногруппница.

– Она читает «Мастера и Маргариту»… И так увлеченно – неужели впервые?

– А ты думаешь, они это в своей деревне по литературе проходили?! 

– Тогда я ей искренне завидую. Откуда она? 

– Тебе лучше не знать…Такие дыры на карте не значатся.

– Какие необычные глаза! И она уже начинает сердиться. Похоже, я сейчас получу за  свою бесцеремонность. 

– Похоже, кое-кто западает  на  провинциалок.

– Осмелюсь заметить, в  них нет фальши. В отличие от других.

   Рассерженно фыркнув, Сашка  уже собралась  нанести ответный удар, но  ее окликнули ребята за соседним столом.  Она отвернулась от своего собеседника так резко, что подол ее длинной юбки завихрился вокруг ног, и мгновенно переметнулась к компании соседей. Все произошло так  стремительно, что я едва успела подхватить попавшие в воздушную воронку листы  со списками.  Однако ее спутник  не  уходил. Мы молча смотрели друг на друга. Он был среднего роста, худощавый,  и сильно отличался от общепринятого стандарта «сибирских мужчин»: флегматичных здоровяков с пудовыми кулаками. В нем удивительным образом сочетались хрупкость и сила, которая угадывалась в  движениях. Он все еще держал в руках мою книгу. Руки у него были  необычные – с тонкими, почти женственными запястьями, однако на плечах под рубашкой обозначались хорошо накачанные мышцы.  Пожалуй, он был изящен – если это слово применимо к  мужчине. Можно было бы смело назвать его блондином, если бы не черные выгнутые брови и темные ресницы. И у него были усы – не подобающий  возрасту юношеский пушок над верхней губой, а самые настоящие, черные, мушкетерские… Именно так  в моем представлении выглядел бы  молодой  д, Артаньян, если бы он вдруг  решил надеть очки, современную одежду и выйти из книжки!

– Извините, что побеспокоил, – наконец произнес он. – Решил полюбопытствовать, что это за издание. Как я и предполагал, Москва, «Художественная литература»…  Наверное, тяжело читать –  сюжет становится понятным,  когда осилишь хотя бы сто страниц.  

Я молчала – книга действительно давалась мне с трудом. Обилие персонажей с мудреными фамилиями,  абсолютно не связанные между собой сцены и мелкий размытый шрифт  сильно замедляли мое продвижение по Булгакову. Но откуда он  мог это знать?  Он подошел ближе и облокотился на высокий бортик, которыми снабжены все столы в читальном зале (их еще называют «звукосниматели»). Дистанция между нами существенно сократилась – теперь я могла дотянуться до него рукой. Он смотрел на меня с улыбкой  и с неподдельным интересом. Чувствовалось, что он вовсе не хотел задеть  или высмеять меня, а просто пытался пообщаться. Меня поразили его глаза  за стеклами  стильных позолоченных очков: они были невозможного, просто невыносимого голубого цвета!  И у него были потрясающие ямочки на щеках! И вдруг мне захотелось протянуть руку и дотронуться до его щеки… Это было настолько неожиданно, так  некстати, что я смутилась – ведь я  не знала его имени, не знала, кто он, откуда,  где он был раньше и почему появился здесь.  Впервые в жизни мое сердце сбилось с ритма и ударило в грудь тяжело и глухо. Как ни странно, его абсолютно не смущало, что я до сих пор не проронила ни слова. Казалось,  мы вполне нормально разговариваем. Вдвоем.

– Поскольку мы имеем счастье учиться в одной группе,  надеюсь, будем видеться часто. Кстати, меня зовут Максим.  

   Хотя бы ради приличия следовало что-то сказать. Но я по-прежнему была не в силах сделать это. Я молча смотрела на него и даже не улыбнулась в ответ. Жар волнами накатывал на меня, щеки и кончики ушей пылали, на верхней губе выступила испарина – я как будто горела изнутри. Ничего подобного раньше со мной не происходило.  

   К моему облегчению,  Сашка   переметнулась  от соседей обратно и буквально повисла у  Максима на руке, теребя его за рукав и взахлеб  транслируя  на английском  только что услышанные новости:

– Завтра  нас  посвящают в студенты! В актовом зале будет грандиозная тусовка! Ты не должен это пропустить!

– Александра, я  никому ничего не должен, – отозвался он  на английском,  с трудом  отрывая  от меня взгляд. Он положил книгу обратно на стол,   легко  наклонился  ко мне и тихо произнес:

– До встречи, Незнакомка…   

    Учеба в университете обрушилась на меня, как океанская волна – мощно и неумолимо,  накрыв с головой и увлекая  в неизвестном направлении. Я барахталась изо всех сил, пытаясь хоть как-то сориентироваться в обилии неизвестных предметов,   новых людей, непрочитанных книг… То, что большинству студентов давалось легко и непринужденно, как правило, требовало всех моих ресурсов –  уровень провинциального городка, в котором я выросла, сильно отличался от  требований, которые изначально предъявлялись к  первокурсникам журфака.  Я просиживала в «Научке» до самого ее закрытия, пока в залах не начинали гасить свет,  засыпала на стопках книг из трижды проклятых «списков» и все равно  едва успевала  за остальными. К счастью, однокурсники оказались неплохими ребятами: помогали по мере возможности, объясняли и подсказывали. Конечно, не обходилось без насмешек,  но я старалась не обижаться. И мое упорство увенчалось успехом: я сдала первую сессию на «отлично», чем удивила многих и заставила отнестись к себе с гораздо большим  уважением.  За второе полугодие я практически догнала по уровню знаний своих одногруппников и  к концу года  уже чувствовала себя в университете, как рыба в воде.  

   Но был все-таки один человек в нашей группе, с которым отношения у меня никак не складывались. Максим существовал как бы параллельно учебному процессу – появлялся на лекциях, когда хотел, иногда пропадал  на неделю и больше, и вообще общался чаще с преподавателями, чем с нами. Его эрудиция была потрясающей –  он знал о книгах все, причем такое, что не в силах запомнить ни один нормальный человек: где, когда, в каком издательстве, каким тиражом они издавались, кто редактировал, кто делал корректуру, чьи иллюстрации использованы… Можно было открыть любую книгу на любой странице, прочитать начало фразы – и он мог закончить ее слово в слово. Краем уха я слышала, что дома у него  огромная библиотека  и они с отцом с детства играли в эту игру.  К тому же он  читал многих авторов в подлинниках, на английском языке – Шекспира, Шелли, Бродского –  и даже переводил  их на русский. В группе Максима  слегка побаивались: у него был ироничный склад ума и острый, как бритва, язык. Тем, кто решался его «зацепить», доставалось так, что надолго отбивало охоту упражняться в остроумии.   Как ни странно, но и он защищал меня от нападок одногруппников, используя  простой и очень эффективный метод: как только на меня начинал кто-нибудь особенно сильно «наседать», Максим переключал внимание «обидчика» на себя и потом спокойно «разделывал» его в пух и прах. Мы практически не разговаривали между собой, но каждый раз, когда он появлялся в аудитории или входил в читальный зал, мое сердце сбивалось с ритма и делало невыносимо длинную паузу. Иногда я ловила на себе его задумчивый взгляд, словно он пытался вспомнить, где и когда он меня видел раньше.

     К концу первого курса он стал появляться на лекциях все реже, и вскоре по группе поползли слухи, что он  вот-вот женится – на дочери профессора, которая значительно старше его  – и  переедет в профессорские апартаменты. Никто точно ничего не знал, но слухи становились все упорнее, тем более что спросить его прямо никто из группы не решался. Однако  один смельчак  все же рискнул. К моему изумлению,  им оказалась я. Страх вдруг покинул меня, и я подошла к Максиму в перерыве между лекциями. Почему-то в этот час в университетском буфете никого не было, хотя обычно  там яблоку негде упасть. Максим расплачивался за кофе у стойки. Мы молча смотрели друг на друга, стоя на расстоянии вытянутой руки. И снова мое сердце дало сбой и сделало мучительную, тягучую паузу. Незаданный вопрос застыл у меня на губах – я поняла, что просто физически не смогу  вымолвить ни единого слова. Он  смотрел мне  в глаза  и впервые не улыбался. И вдруг тихо произнес:

– Да, Даша, это правда. Я уже неделю как женат. Мы в ответе за тех, кого приручили.

После чего резко  отвернулся и  ушел, оставив на стойке свой нетронутый кофе.

(73 оценок, среднее: 4,38 из 5)

Загрузка…