Ирина Ногина

Отрывок из романа “Надуйте наши души”

Мистический роман-фантасмагория «Надуйте наши души» рассказывает историю взросления, преодоления страхов, движения от нейтрального к выраженному. Свобода воли рассматривается в романе не столько через анализ тех влияний, которые заставляют нас делать выбор, сколько через принятие ответственности за свой выбор (чем бы он ни был обусловлен). А что значит принять ответственность за свой выбор? Чтобы приблизиться к понимаю этого, можно задать себе вопрос: а соглашусь ли я жить в мире, созданном по моим правилам, по моим поступкам и помыслам, но быть в нём кем-то другим?

 

***

 

Случайный знакомый обнаруживает на ладони у студентки-биолога знак, который ассоциировался у древних народов с силой ветра. Увлечённые загадочной находкой, они не догадываются, что та, которая знает цену и значение этой силы, уже объявила на них охоту.

 

Мира Манн – молодая женщина гипнотической внешности, владеющая техниками подчиняющего воздействия на людей, становится содержанкой местного олигарха. Но её не волнует безбедная жизнь под крылом сумасбродного бизнесмена, не волнуют слава и популярность, не волнуют на страсть, ни власть – она сосредоточена на поручении своего отца: найти особого человека – Иманон – который служит проводником тока свободы воли в наш мир. Найти и отвести отсюда энергию свободы воли, циркулирующую вокруг планеты. Похоже, что только этой цели и служит каждый её шаг.

 

Этим двум женщинам предстоит стать антагонистами: оторванной от реальности мечтательной студентке Илайе, не знавшей ни потерь, ни проблем; и харизматичной, расчётливой, ведающей Мире, которая станет катализатором её взросления и самопознания, а также её проводником в миры бардо.

 

Тем временем, влиятельный инвестор Виктор Тоньё приобретает права на новую ай ти разработку – алгоритм «Антимара». Первые программные продукты на базе алгоритма фильтруют информационный мусор, персонализируют предложение, оптимизируют быт и досуг человека. А в перспективе этот уникальный алгоритм станет индивидуальным советчиком человека по любым вопросам, более того, он собирается предложить людям динамичную и всеобъемлющую формулу личного счастья, но прежде необходимо провести масштабное психологическое тестирование населения.

 

Одновременно в обществе обсуждают религиозную организацию, основанную бывшим университетским психологом на базе переосмысленных, адаптированных под современность, догматов христианства. На собраниях общины можно поговорить по душам, поплясать и подурачиться. Атмосфера этих собраний невероятно раскрепощает и сплачивает. Пастор Ледро – ярый антагонист набирающей популярность Антимары. Благодаря тонкому пониманию человеческой мотивации он быстро наращивает паству и влияние.

 

Постепенно среди населения намечается раскол: на тех, кто склонен довериться программе, понимающей потребности человека лучше него самого; и тех, кто предпочитает любящую высшую волю, транслируемую чутким пастором.

 

И пока эти два талантливых поводыря, как два мощных локомотива, каждый своим путём ведут человечество к счастью, студентка-биолог, затерянная на запредельных частотах своего сознания, беспомощно наблюдает, как рушится и превращается в мучительную фантасмагорию её невинный и безмятежный мир.

Предисловие 

Глотая слёзы, день облачался в сумеречный саван. Мутным ревнивым взглядом он окинул брюзжащее море, и вмиг отсыревший пляж, и отстранённо капризничающее небо, сообщая им свою досаду – досаду всякого уходящего по отношению к тем, кто остаётся.

Вдоль берега, неприличная в своей странности, двигалась пара: невысокий хромой мужчина и молодая красивая женщина. Женщина, шедшая ближе к воде, поминутно взглядывала на него, и он казался ей пожилым, бледным и невероятно худым в своём сером, под стать этому мелкому дождю, пиджаке, в тёмных брюках столь простого кроя, что сгодились бы и для рыбалки, с открытою головой, на которой почти не было волос, словно ею пренебрегли, пожалев для неё и покров, и убор. Он шёл неуклюже, кренился то влево, то вправо, часто спотыкался, но старался не сбавлять темп, словно только в конце пути его ждало избавление от той муки, которую выражало его лицо. Он жмурился, но не мог выдавить из глаз воспаление, хватался рукой за галстук и оттягивал его, но это не позволяло ему легче дышать. Он вздрагивал, но с него не спадало оцепенение.

Она двигалась плавно и осторожно, глубоко погружая в песок босые ступни. На ней было нечто невнятно-коричневое: то ли бесформенный сарафан, то ли обмотанная вокруг тела шаль, словно рваный чехол на картине – бездарно закрывающий её красоту. Но красота её, неудержимая, как кипящая магма, переливалась через край жерла, обжигая саму грозу, была пуще и изумительнее всех полотен Лувра вместе взятых. 

Приступ агрессивного, бесполезного кашля уже второй раз за пять минут одолел его. Отбившись от него, он втянул воздух, и его грудь всколыхнулась, а лицо исказилось, сообщая ей о том, какою ценой давался ему этот вдох.

–  Ты умрёшь? – спросила она. 

–  Очень скоро, – прокряхтел он. 

–  Это мучительно? – с сострадательным отвращением уточнила она то, что и так было ясно.

–  С каждым моим возвращением здешний фон всё острее чувствует мою чуждость и выталкивает меня отсюда всё скорее и мучительнее, – объяснил он. – У меня совсем мало времени.

–  Почему я не чувствую ничего подобного? – насторожилась она.

–  Потому что тебе придётся остаться, – он бросил на неё короткий оценивающий взгляд, едва ли не первый за всю прогулку. Она испугалась, но он ожидал такой реакции. – Я поделился с тобой своими запасами, чтобы тебе легче дышалось до той минуты, когда ты узнаешь, что нужно сделать, чтобы выжить здесь. Как стать своей. Не беспокойся, Тэфон, это не составит для тебя большого труда при условии, что ты будешь более добросовестной, чем при выборе своего наряда, – они одновременно покосились на её нелепое одеяние. – Ты могла позаботиться о том, чтобы выглядеть под стать эпохе. И погоде.

–  Простите, отец, я… – пробормотала она.

–  Разочаровала вас, – продолжил он её мысль и безрадостно хмыкнул. – Тебе придётся забыть глупые клише. Тебе придётся хлестать свой ум точно Левиафан – морские воды. Пора, – он взглянул на горизонт. – Иманон.

Это слово повисло в воздухе и каждое мгновение отдавалось тревожным эхом в ушах женщины, словно вобрало в себя смысл того, что должно было быть сказано в будущем, словно одним этим словом он хотел избавить себя от муки долгих объяснений. С понятием “искусство речи” он ознакомил её много лет назад – тогда она заучивала элементарные сочетания частоты, интенсивности и скорости звука, нужные для желаемого воздействия слов. Отец владел этой азбукой в совершенстве, доведённом до автоматизма. Наверняка, сейчас он заставил это «Иманон» отпечататься в её голове колючей проволокой.

–  Это твоя цель, – поморщился он, пощадив её. Эхо тут же покинуло сознание, спокойно переключившееся на новую фразу. – Человек-ось. Человек ветров. 

Она глянула на него, проверяя, не думает ли он, будто эти фразы что-то прояснили.

–  Есть один особый ток, Тэфон, идущий от истока творения. Сознание, пронизанное им, способно развивать свойство, благодаря которому обретает целостность  и стабильность своих форм.

Она прищурилась, соображая, желая опередить его констатацию своей догадкой. Но он не стал испытывать её в этом.

–  Это свойство – предпосылка вечного и гармоничного разнообразия, импульс развития и залог молодости бытия. Оно подобно искре, освещающей и оживляющей вездесущую и подлинную взаимосвязь. Через него постигается сущность явлений. С ним обретает значение помысел и обретает значимость действие.

–  Свобода воли, – сказала его дочь.

–  Свобода воли, – подтвердил он. – Здесь сейчас, – он шевельнул пальцами, будто сжал что-то невидимое в воздухе. – Сконцентрирован колоссальный запас её движущей силы. Вся эта мощь пригодилась бы там, где имеются лучшие условия для её воплощения. Ты понимаешь, к чему я веду?

–  Ты хочешь забрать отсюда свободу воли?

–  Вернее будет сказать – силу, которая питает её, – он преобразился: из облика исчезла болезненность, глаза покрылись бестревожной патиной. На миг ей показалось, что смерть уже доконала его, и он теперь говорит с нею в образе духа, но, присмотревшись, она вновь увидела того же мучимого агонией человека. – Ты умна, Тэфон. Я думаю, из всех преданных мне детей ты самая умная. Поэтому именно тебя я назначил для этой цели – овладеть Иманон.

–  Кто такой Иманон? 

–  Иманон – человек, который заключает в себе центр притяжения энергии свободы воли. Проводник, передающий её ток человеческому сознанию. Это потенциал огромной мощности, Тэфон, изолированный вакуумом иллюзий и захороненный под свалкой мнимых смыслов. Если передать эту энергию туда, где она сможет воплотиться в качественном ином сознании, она даст жизнь качественно иному творению. Для этого ты, Тэфон, должна найти Иманон и заставить его отдать тебе свою силу.

–  Как я могу это сделать?

–  Ищи его по ветру, – он сделал движение, как будто поймал на лету каплю дождя, а потом поднёс к ней на ладони крошечный бриллиант. – Когда останешься одна, выпей это. Это знание обо всём необходимом для того, чтобы выжить и найти Иманон. Я вижу сомнение в тебе, Тэфон. Ты боишься…

–  Меня пугает масштаб задачи. Я задаюсь вопросом, почему вы хотите поручить дело мне, вместо того чтобы уладить его самому.

– Дело, которое я поручил тебе, Тэфон, потребует времени, а я связан законами своего положения. Всё здесь сопротивляется мне – взгляни, что происходит со мной из-за нескольких мгновений, – он  развёл руками, приглашая её лицезреть неприкрытое убожество своего внешнего вида. – Но ты – другое дело. Ты не связана обязательствами и вольна путешествовать, где только вздумается. Ну, почти, – уточнил он и покосился на неё с подобием усмешки. – Теперь слушай внимательно! Мы в эпицентре силы Иманон. Ищи его в этом городе. Будь внимательна и осторожна. Я укреплю тебя, как только смогу. И дам тебе совет: обрати в свою пользу силу человеческого заблуждения. Из всех человеческих сил эта – наибольшая. Пусть она служит твоей цели.

Его дочь не сводила глаз с крошечного бриллианта, одолеваемая странной жаждой поскорее проглотить его.

–  Что станет, когда отсюда исчезнет энергия свободы воли? – праздно спросила она.

–  Кое-какие фундаментальные связи нарушатся. Но они будут настолько тонкими, что почти не будут иметь внешнего проявления.

–  То есть, их могут не заметить?

Он уклончиво поджал губы.

(21 оценок, среднее: 4,29 из 5)

Загрузка…