Страна : Казахстан
Меня зовут Еркебулан. Увлекаюсь литературой с 15 лет. Пробовал писать с тех пор, но активно занялся творчеством с 2018 года. Я мечтаю стать профессиональным писателем. Верю, что это получится! Почти четыре года работал ведущим торжественных мероприятий. Банкетов провел множество, но никогда не забывал о своей мечте, так что писал, пишу и буду писать… Поклонник Толстого, Чехова, Гюго, в общем-то считаю, что 19 век является пиком человеческого литературного гения! Однако и прозы 20 столетия имеется любимая и неподражаемая вещь – “Мастер и Маргарита” Булгакова. Кто знает, наверное, в каждой эпохе будут классики, о которых потомки сложат легенды.
Country : Kazakhstan
My name is Yerkebulan. I have been fond of literature since the age of 15. I have tried to write since then, but have been actively involved in creativity since 2018. I dream of becoming a professional writer. I believe it will work out! For almost four years I worked as a host of special events. I held many banquets, but I never forgot about my dream, so I wrote, I write and I will write … Admirer of Tolstoy, Chekhov, Hugo, in general, I think that the 19th century is the peak of human literary genius! However, prose of the 20th century also has a favorite and inimitable thing – “The Master and Margarita” by Bulgakov. Who knows, probably in every era there will be classics, about which the descendants will lay down legends.
Отрывок из фэнтези “Она”
День первый.
Новости пестрили пугающими прогнозами. Кто-то из эзотериков, а может и пророков, выдал следующее: «Грядет апокалипсис. Антихрист грядёт». Правда, Яков не обратил на это внимания. Не то, чтобы он был не религиозен, но он делал то, что предписано церковью по старой привычке быть трепетным к богу и послушным наставлениям отца, который, однако, не гнушался ремня и пощечины, дабы наставить сына на путь истинный. Отец Якова не редко говорил, что лично читал в Библии о правильности своих методов воспитания, он говорил, что и цветных полагается наказывать, ибо чёрное — есть зло.
Прошло много лет, как Яков стал взрослым, но тень отца так и не покинула его жизнь. А посему, пусть и лишенный благоговения и страха, нехотя, где-то на уровне инстинктов, он соблюдал известные ему предписания…
Вирус распространялся со страшной силой. Люди гибли… в первый день карантина Яков решил перечитать Нагорную проповедь. Видимо был обеспокоен, а Иисус, как известно было его отцу, Якову и большинству христиан, мог даровать утешение, хотя в первый день карантина, да и не только в этот день, его никто не видел и не слышал. И вот, Яков, поддавшись мировой тенденции, заперся дома и прочёл Нагорную проповедь.
«Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный», — с этой утешающей и смелой мыслью Яков лёг спать.
День второй.
Яков к требованию правительства отнёсся серьезно. Он не был намерен выходить из дома, пока вся эта чепуха с вирусом не уляжется. На утро он встал и сразу прошёл на кухню. Заварил сублимированный кофе, представив натуральные кофейные зёрна в кипятке, отварил яйцо и съел его, представив, что он вкушает отборный стейк. И вправду, почему бы не дать волю воображению? Одиночество — классная штука! Яков вспомнил, как в детстве, когда его отец был в хорошем расположении духа, он воображал себя супер-героем и сотни раз спасал человечество от стремительно приближающегося к планете астероида, от зомби, от нашествия пауков-гигантов или гигантов-крыс.
«Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный». Сильные слова и чрезвычайно требовательны. Да, пожалуй, нет ничего из написанного более категоричного и требовательного. Вдруг, Яков вспомнил красивого и изящного Джима Кэвизела в роли Христа. Как же он красив. Христос конечно же был именно таким. Быть совершенным как Господь, а, следовательно, как Христос, задача катастрофически трудная. Но ведь есть же святые люди… есть, есть? Выходит, что Христос задал нам совершенную планку, к которой мы должны стремиться? Да, пожалуй, что так.
Зазвучала городская сирена, проезжавшая мимо дома патрульная машина гневно порицала рупором упорно не желавших соблюдать карантин граждан. Однако, стоит добавить, что Яков с раннего детства отличался экзальтированностью от мира. Он почти не воспринимал происходящее вокруг, то, что было вне его мыслей и чувств. И когда под окном раздались крики, Яков лишь нахмурился. Трудно было определить, что его возмутило: обострившаяся проблема окружающего мира или же попытки этого мира отвлечь его от полёта фантазии. А совесть? Что есть совесть? На улице творится черт и что, но меня это совершенно не тревожит, думал Яков, я бы хотел поговорить о вечности.
Когда он задал себе этот вопрос, он и не заметил, как прошло уже полчаса и кофе, который ему казался натуральным, остыл. Голоса на улице стихли. Взглянув в окно, можно было увидеть потрясающую картину частного сектора, который обволакивают лучи солнца вперемежку с чириканьем скворцов. Никого на улице не было. Ни людей, ни автомобилей. Если бы Яков имел телевизор, то напоролся бы на пугающие новости, твердившие всем и вся, что конец близок, вакцины нет, а люди гибнут со сверхзвуковой скоростью. Яков даже не догадывался о причине возникновения вируса, о том, что он зародился в густонаселенной провинции Китая, о том, что в его стране вирус почему-то распространился значительно быстрее, чем в других странах, если бы он знал последний факт, может быть проронил бы такую мысль: «это из-за беспечности и усталости нашего народа», но, впрочем, может быть и новости эти были б ему безразличны. Сейчас он размышлял о совести… и в этот момент вновь возникла благородное лицо Джима Кэвизела, затем, почему-то вспомнились жестокие удары ремня, брань отца вперемежку с религиозными нотациями и запугиванием семилетнего Якова адским пламенем. В общем, ответить себе отчетливо на вопрос о том, что же такое совесть, Яков не сумел.
Остаток дня он проспал, поужинал китайской лапшой, вспоминая три года неудавшейся семейной жизни, и лёг спать в восемь часов вечера.
День третий.
В третий день карантина Яков проснулся поздно. В мире продолжала буйствовать неразбериха, а Яков вдруг вспомнил, что когда-то был священником. Странно, прошло вроде бы немного времени в самоизоляции, но одиночество успело обостриться до такой степени, что возникла потребность вспомнить былое — время, когда Яков молился и делал это искренне… Но все же сейчас он как будто понимал, что укрылся в сан священника от тяжелого, почти невыносимого расставания со своей женой. И только в боге он мог найти утешение. Хотя бы за это стоит поблагодарить церковь, а разбираться в причинах крушения веры, во всяком случае, веры, проповедуемой церковью и во многом, навязанной отцом, ему не хотелось, поскольку в глубине сознания он все же надеялся, что Бог есть. Сейчас же настала пора лишь вспомнить былое — как когда-то он искренне верил, что все верующие святы, как и ранее, до принятия сана, он верил, пусть и не сознавая этого, что свята его жена.
Постепенно, смутно и несмело, в «подкорке» Яков чувствовал, что жизнь отнимает людей, во всяком случае, их святость с твоей в придачу, не задаваясь вопросами твоих убеждений и принципов. И все же Якову стало обидно, что ни одного распятия у него не осталось. Так бы можно было б полюбоваться образом, если не бога, то человека, свято верившего в свою идею и заразившего ею приличную часть человечества. Чем тебе не вирус, подумал Яков. Он благодарил судьбу, что, хотя бы образ величайшего революционера без ружья ещё никто-таки основательно не омрачил. Следовательно, осталась ещё надежда. Надежда на то, что пусть и более двух тысяч лет назад существовал в подлинном смысле этого слова Человек.
Вдруг, Яков поймал себя на мысли, что ход его рассуждений резко переминился со вчерашнего дня. Стал более трезвым, но словно бы ходом разочарованного во всем человека. Ему стало страшно от того, что он понял, что столкнулся с бескомпромиссным прозрением касательно жизни. Все ведь относительно, подумал Яков. И от этой мысли ему стало ещё страшнее.
Яков поспешил собраться и выйти на улицу, так, ему казалось, он справится с оголтелой правдой, поставившей ему основательного «леща».
Когда он вышел, то первым делом заметил нескольких соседей по подъезду, суетливо возвращавшихся с ларька. Они были в дешевых масках, а у одной старушки маска зачем-то висела на подбородке. С таким же успехом могли бы таскать осиновый кол, на всякий, если от вируса разведутся вампиры, усмехнулся про себя Яков.
— Варвара, во-первых, такая маска, мне кажется, пустая формальность, а во-вторых, зачем она вам на подбородке?
— Сынок, что в маске, что без нее, мне все равно пора на тот свет. Я порядком устала, — заключила толстенькая, миловидная старушка, чьё лицо, по ведомой одной природе причине, возраст не испещрил морщинами.
Она несла с собой пачку сухого молока и пять яиц.
— Вам этого хватит?
— Это все, что я могу себе позволить.
— А когда у вас пенсия?
— А ты думаешь, я доживу до пенсии? А ты? Ты ее увидишь?
— Полно вам, это паника.
— Ну прям, сынок. Без эпидемии ты бы увидел пенсию?
Яков призадумался и не смог найти ответ. Да и думать над экономикой страны, в которой он не разбирался, хотя и подозревал, что дело нечисто, он не хотел. Все, о чем он хотел думать, так это о распустившейся сирени, напомнившей ему цветение сакуры. Точь в точь, как в «Последнем самурае», когда вождь истреблённых воинов, сделал себе харакири, но обрёл все же смысл, глядя на падающие цветки сакуры, с выводом, состоящим из одного слова — «совершенство». Да, таково последнее слово последнего самурая… Кто знает, быть может и эта сирень не увидит следующей весны, быть может следующая весна и мне недоступна, думал заворожённый Яков, и это не страх, но лишь адекватное восприятие вероятности.
Яков не заметил, как к нему подошёл участковый. Он думал, что сейчас прозвучит что-нибудь резкое и пошлое, но полицейский задал два неожиданных вопроса.
— Как вы? Как ваше здоровье? — спросил участковый вежливо и улыбчиво. Яков был удивлён, но не выказал этого.
— Спасибо. Все хорошо. Вышел взглянуть на людей.
— Сейчас карантин.
— Дело серьезное?
— Да, давайте поскорее. Заходите домой.
И Якову пришлось повиноваться. Какой же вежливый коп, что это с ними?
Он поднялся в свою квартиру и прилёг на диван, размышляя о сакуре или сирени, о совершенстве.
(2 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Загрузка...