Федор Абрамов

Отрывок из романа “Крик души”              

Вскоре  мы вновь встретились, и Саша сказала:

− А ну, Женя,  докладывай мне о своих тайных дальнейших связях со своей первой  супругой! Признавайся,  что тебя заставило вновь иметь с нею отношения?

Я достал из письменного стола пухлую папку   и, положив ее   на стол, сказал:

− В этой папке  хранится наша переписка за  32 года – с 1981 по 2012 год.  Письма сложены в соответствии с датами их написания. Читай, и, если у тебя  будут  возникать   вопросы, задавай их мне. Я готов на них отвечать. Кроме того ты можешь высказывать  по ним  свое мнение.

Сказав это,  я  положил перед  Сашей  стопку этих писем, и она стала их читать. 

Письмо Инны от  26.04.81 г.

      Жив ли, здоров ли, дорогой человече? Не исчезай на века!

      Смирновой Т.А. (для  Инны).

Адрес был запрошен  через  Справочное бюро  Киева. 

*     *     *

− Это письмо она прислала тебе через свою знакомую? – спросила Саша.

− Она  воспользовалась  адресом своей знакомой, − уточнил я. 

− А зачем она так   сделала?

− Для конспирации.   Чтобы моя жена не узнала, от кого это письмо, если оно вдруг попадет в ее руки, − сказал я, улыбаясь.

− Я не думаю, что твоя жена настолько глупа, чтобы  не   догадаться, от кого оно, – сказала Саша  как бы про себя.

 После этого она прочитала подряд  два   письма.    

Мое письмо от 26.04.81 г.

    Если я правильно понял, речь идет о знакомой мне Инне. В таком  случае, пусть она сама напишет мне письмо на почтовое отделение  56, до востребования, и  я постараюсь ей ответить.

С уважением Евгений.

Письмо Инны от 15.05.81 г.

Здравствуй, Женя.

Ты правильно понял – это я. Не очень ругай меня за такое неожиданное вторжение в твою память. Я так долго (почти 20 лет) мысленно налаживала с тобой контакт. Если помнишь, была даже одна неудачная попытка поговорить с тобой по телефону. И вот, преодолев страх, рискуя снова натолкнуться на ту непробиваемую броню правоты, спокойствия, защищенности, я все же написала. 

Оказалось, что ты слишком много значишь для меня до сих пор (не пугайся, ради бога). Просто слишком много ты вложил когда-то в меня, но почему-то, уходя, не научил, как забыть все это. Тебя давно нет со мной, а я все ищу тебя. Во всем. Во всех. Я все проверяю тобой. Мне трудно справиться с этим. И все это мне дорого. Я боюсь потерять все это, хотя оно больно сковало меня, закрепостило на всю жизнь. Не знаю, благодарить жизнь за это или проклинать. Но  я благодарю. За все хорошее, что есть во мне: человеческое, женское, духовное. 

Но если все, чем ты так щедро одарил меня, бесследно ушло из тебя, тогда ты не поймешь меня, духовный контакт не состоится, и связь будет односторонней. Но это не беда, если я не буду знать об  этом. Я по-прежнему буду мысленно поздравлять тебя с днями рождения и   другими памятными датами. Больно, если и все хорошее ты предал забвению, как нечто, мешающее тебе спокойно жить.

Были дни (апрель, октябрь 79 г., окт. 80 г.), когда меня вдруг сковывал панический ужас от мысли, что с тобой или со мной вдруг может случиться что-то непоправимое, а мы об этом никогда и не узнаем. Я тут же принимала решение разыскать тебя немедленно, но потом успокаивалась, сдерживала себя воспоминанием о том телефонном разговоре. И все же, как видишь, не вполне успокоилась.

Нельзя же, чтоб ты так никогда (какое роковое слово!) и  не узнал, что я так благодарна тебе за все; что ты для меня самый близкий на земле человек. И пусть мы никогда не встретимся больше, но знать-то об этом ты должен, имеешь право.

 И прости меня, ради бога, за всю боль, которую я тебе когда-то причинила (это можно и забыть).

Могла бы писать много, но не уверена, что ты отнесешься ко всему хотя бы без раздражения или досады.

Не думаю, что ты захочешь, чтоб я еще тебе писала, но прошу: не теряйся совсем, не уходи навсегда из моей жизни, хоть изредка одним словом напоминай о себе, давай знать, что ты ходишь где-то по земле.  Мы живем втроем: дочка  Таня, муж и я. 

А этот месяц я буду все же ждать от тебя письма и ходить за ним на почту. 

                             До свидания.  Инна.

*     *     *

Прочитав письмо, Саша с волнением сказала:

−Так это ж крик души человека, Женя! Она что, опомнилась и стала страдать? В письме  упоминается какой-то    телефонный разговор. Это не тот, из-за которого у тебя когда-то возникла крупная ссора с женой?

− Да, именно тот. 

− Так это ж было бессовестно с ее стороны так бесцеремонно вмешиваться в твою семейную жизнь! Она ж могла ее разрушить!

− Могла, конечно, но, вероятно, она не думала об этом, когда звонила мне. 

После этого Саша  взяла в руки мое письмо.   Сказав, как бы про себя: «Интересно, что же ты ей ответил? – и стала медленно  читать его.    

Мое письмо от 20.05.81 г.

Инна!

Получил твое письмо-исповедь. Было трудно читать твои признания  спустя столько лет, после таких изменений в жизни каждого из нас. Я всегда полагал, что у тебя не было ко мне сколько-нибудь сильного чувства. Я помню, как много раз ты хотела уйти от меня и во время нашей дружбы и при совместной жизни. Что-то тебе мешало (то ли мой возраст, то ли отсутствие  внешней привлекательности   или еще что-то).  Я это чувствовал и старался понять. Я полагался на свое сильное, зрелое чувство, верил в его силу, надеялся, что какие-то другие достоинства моей души привлекут тебя и отодвинут все остальное на задний план. Увы! Очевидно, я переоценил свои возможности или мне не хватило терпения, мужества. Сейчас, уже спустя много лет, освободившись от тяжести обид, я склонен считать, что, выдержи мы с тобой 3 – 4 года совместной жизни,   все могло бы быть иначе. Ведь так было много  общего, обогащающего друг друга, приносящего радость и счастье! Наши отношения всегда были овеяны романтикой, каким-то особым восприятием всего, окружающего нас. Были и светлые мечты, но… Тебе не следует винить во всем случившемся, только себя. Я не меньше был  виноват в нашем разрыве. Я ведь был старше тебя и в какой-то степени мудрее. А вот не сберег свою любовь, не оградил от разрушения  нашу совместную,   такую еще хрупкую жизнь. Вот такие-то дела, мой друг.

Что сохранил я из нашей совместной жизни? Все хорошее, что было у нас. А его было у нас за  4 с лишним года много. Я благодарен судьбе уже только за то, что   смог любить так сильно и искренно в свои зрелые годы. Такое чувство, к сожалению, уже больше не повторилось.

Прошлое не забылось, а только как-то сгладилось, улеглось, перестало для меня быть болью, тоской. Мне часто вспоминаются слова (кажется, Тургенева): 

                  Веселые годы, минувшие дни –

                  Как вешние воды промчались они.

А сначала было  все не так просто. Первые два года жизни в Киеве я, как наркоман, бегал в филармонию на все концерты, какие там только шли. Мне казалось, что я ходил слушать музыку, а потом понял, что это я бегал на встречу с тобой, соприкасаясь с тем, что было тесно  связано с нами. Но все же время, новая обстановка, новые люди неумолимо делали свое дело. Интенсивная научная работа тоже в какой-то степени помогла успокоиться, перестать жить только прошлым. Потом встретилась Алина (моя жена),  которая опять наполнила жизнь смыслом, пробудила, казалось бы, навсегда утраченную способность любить. И пусть я ее люблю не так страстно, как тебя, она для меня сейчас самый дорогой и близкий  человек.

О нашей с тобой жизни жена знает почти все. Знает, что я ни в чем тебя не виню, что считаю виноватыми  нас обоих, что, будь мы  с тобой немного терпеливее и бережливее,  наша совместная жизнь могла бы состояться. Вот почему, когда ты стала напоминать о себе (сначала телеграммой, потом телефонным звонком), она была сильно взволнована. Ее можно понять. Чем закончилось бы получение этого твоего письма (от имени твоей подруги), узнай она, что оно от тебя, я даже не могу предположить. Могло произойти что-то непоправимое.

Уходя от тебя, я оставил за тобой право и возможность позвать меня на помощь в трудные минуты жизни. Мы  ведь остались с тобой добрыми друзьями. Думаю, что духовный контакт у нас возможен. Будет желание – пиши мне. Я по возможность буду тебе отвечать. Теряться больше не буду. Тебе от этого хуже не будет?

До свидания, 5.

*     *     *

− Прочитав это  письмо, Женя, мне хочется задать тебе несколько вопросов. Во-первых, почему ты так снисходительно и даже трогательно отнесся к   ее  письму?  Ведь она не принесла тебе счастья в жизни!    Ты даже, как будто,  раскаиваешься перед нею за разрыв ваших отношений, хотя, как я понимаю, твоей вины в этом  не было. У тебя, часом, не проснулась тогда   прежняя любовь к  ней? – спросила Саша, заглядывая мне в глаза. − Во-вторых, зачем  ты решил продолжить с нею  связь путем переписки? То, что она этого желала, мне понятно, а вот зачем тебе это надо было, не понимаю. 

− Ты, Саша, задала мне очень непростые вопросы, но я постараюсь ответить   на них искренно и внятно. Начну с того, что никакого чувства к ней у меня уже давно нет. Года 3 после развода я действительно мучился. Но потом, к счастью, все бесследно  ушло и забылось. 

(Пока оценок нет)

Загрузка…