Татьяна Богомолова

Отрывок из рассказа “Капкан”

В  комнате  был  включён  свет,  но  Валентин  уже  несколько  раз  ощутил  некую  тень, которая  как будто  склонялась  над  ним.  Первый  раз  в  этот  вечер  он  ощутил  её, когда лежал с закрытыми глазами, но через час несколько раз снова ощутил  это  странное  явление. Внезапно он подумал о  том, не  глаукома ли глаза  у  него:  ведь у  матери  раньше было нередкое потемнение в глазах, что и побудило её обратиться к  офтальмологу. Однако, он чувствовал, что одновременно с этим явлением в нём нарастало  и  чувство страха,  которое пугало беспричинностью. Валентин встал,  сходил  в  мужскую комнату, внимательно просмотрел вешалку в прихожей: там  были  только зимние куртки – его и хозяина квартиры.  Бегло он осмотрел и обувь: тоже не было посторонней. Валентин  знал, что за время его проживания хозяин квартиры никогда не  приводил  сюда  женщин. В комнате хозяина квартиры было тихо, только редкий кашель прерывал звенящую тишину.

Мохов сходил на кухню и попил чаю с лимоном и мёдом, поскольку у него  возникла  версия: организм борется  с подступающим  гриппом, ОРЗ  или  ОРВИ. Странные  чувства  отступили, пока  он  сидел  в  кухне,  но  стоило  Валентину  войти  в  свою  комнату,  как  он  явственно  ощутил,  что  попал  как  будто  в  другой  мир:  чувство  некоего опьянения  цепко  схватило  его.  

 Борясь  с этим  непонятным  явлением,  как  будто  полностью пронизывающим  его, молодой человек внезапно вспомнил, что такое  же  чувство  он  испытывал  в комнате Зинки,  когда между ними  произошла  близость.  Валентин помнил, что когда  только переехал жить в этот городок,  то  под  влиянием  разных  страхов  он  стал   пить немного коньяка на ночь, так  как  бессонница  не  давала заснуть.  И  после  малой  дозы  Валентин  ощущал  то же самое состояние опьянения и страха, что  и  теперь.  Через пару месяцев  он прекратил выпивать, поскольку жизнь наладилась, а он боялся скатиться в  зависимость от  спиртного,  да  и  оно  не  нравилось  ему,  особенно  – состояние  утром.  

Сев  на  диване,  молодой человек  быстро  вспомнил  эти  моменты  и  ещё  больше  взволновался. Душа в какой-то агонии воззвала изнутри: позвонить матери.  Но  надмение цепко держало его  в «стальных объятиях», а  также  какой-то  неведомый  ему  раньше  по своей силе страх сковывал всё его существо. «Чушь  какая-то, –  в который раз подумал  Валентин, – надо  поспать:  видимо,  сказалось  напряжение  до праздничных  дней».   Он  работал в  декабре на  директора  ИПЭ  по десять-одиннадцать часов  в  день:  было  много  заказов  от  клиентов.  

Мохов лёг на диван, укрылся одеялом и погрузился в какое-то  забытье,  успев  перед этим проверить завод на будильнике: завтра ему нужно явиться на  работу к  десяти  часам  утра.

Глава 2

Звонок «вырвал» Валентина из тревожного сна. Он усилием воли вышел из  тяжести  внутреннего состояния,  несколько  секунд  не  мог  собраться  с  мыслями,  что  именно звонит, но на  второй  звонок  окончательно  проснулся  и  понял,  что  звонил  мобильный телефон. Глянув на не отвеченный звонок, Валентин удивился, увидев телефон  директора: тот звонил ему  крайне редко. Чаще всего  ему мог  позвонить на мобильный  телефон  помощник  директора.  Взглянув  на  часы,  Валентин  увидел,  что  уже  около  девяти  часов, удивился: ведь он ставил  будильник  на  восемь  тридцать  утра,  но  звонка не слышал. Проверив заводной механизм  на  нём,  обнаружил,  что  всё  в  порядке.  

Снова зазвонил мобильный телефон, и Валентин быстро  схватил  его,  с  удивлением  прослушав сообщение директора ИП:  тот  ласково  пригласил  его  подъехать  к  нему  по  делу на дачу в двенадцать часов. Валентин был там пару раз  и знал адрес. Директор  владел домом, пригодным для жилья круглый год: в частном секторе их городка.  Валентин успокоился, поняв, что вчерашнего  чувства  у  него нет,  улыбнулся, укрепляясь в  мысли, что  перетрудился и чуть не загрипповал.  Другая мысль  же убеждала, что он  четыре дня отдыхал от работы на новогодние праздники, и это случилось с ним не  поэтому. Но молодой человек прогнал  её,  как  назойливую  муху.  

«Кто сделает мне злое?» – улыбаясь, задумался Валентин. Он погрузился в    приятные думы,  но  вскоре  встал,  вспомнив,  что  ему  надо  бы  заранее  перед  встречей  сходить  в  магазин:  еды в  его  маленьком  холодильнике  почти  не  осталось. «Поем,  а  потом  поеду  к директору,  –  решил  Валентин,  надевая  свитер  и  брюки».

…Подъезжая к частному сектору городка, молодой  человек снова ощутил  вчерашние  чувства  в  себе,  при  этом  его  тело  было,  как  будто  скованно  невидимым  панцирем, а сознание стало каким-то заторможенным. «Грипп, наверное», – лениво подумал он. Как во сне, работник дошёл от  автобусной остановки  до  знакомого  дома,  позвонил в звонок на калитке возле высоко забора. Ему открыл показавшийся ему женственным юноша лет двадцати, пригласивший пройти  в дом. В  просторной  гостиной  возле камина сидел в кресле мужчина средних лет. Валентин, увидев директора, преодолевая  тяжесть  в  языке,  стеснительно промолвил:

– Здравствуйте, Олег Юрьевич.

– Здорово. Садись сюда, –  указывая на диван в метрах двух от него, ласково  произнёс  директор ИП.

Юноша тут же принёс гостю чай в красивой  чашке из какого-то дорогого сервисного  набора,  на  столике  уже  стояли  два  разных  варенья  с  ложечками  в  вазочках, печенье.  Отпив  чаю,  Валентин  почувствовал,  как  тяжесть  отступила,  он  жадно  стал  пить ещё, остужая губами горячую жидкость. Он вскоре почувствовал какую-то лёгкость и  радость. Директор пристально глядел на  него, через пару минут обратившись к своему  работнику:  

—  Ты ведь не здесь  прописан, Валентин?  Я  видел  сразу по твоему паспорту:  ты  из  областного  города  сюда  прибыл.

Мохов  поставил  чашку  с  отпитым чаем  на  блюдце  и  ответил:

– Да, здесь  живу  сам.  Сбежал  от  матери,  знаете  ли…

– Да, брось. Скорее, от Военкомата сбежал. А я тебя прикрывал три года.  Понимаешь?

– У меня  справка  от религиозной  организации  есть.  Я  давал  вам  её  копию,  и  от  Военкомата  мне тоже  бумага  была  …

– Это потому, что  не  занялись  ещё тобой,  как  следует. Ты  ведь  не  отслужил  ещё  альтернативную  службу?

– Надеюсь, и  не буду!

– А зря! Вот я могу  сказать о  тебе,  кому  надо.  И  поедешь, куда  пошлют:  унитазы  в  доме  престарелых  мыть. За  копейки,  причём.

– Олег Юрьевич,  вы всегда были добры  ко  мне.  И  я  выполнял  все  ваши  приказы  и  пожелания.  Не  роптал…

– Пожеланий моих, к слову  сказать,  ты  мало  выполнял.  В  воскресенье,  например,  никогда  не  соглашался  выходить  на  работу.  Из-за  твоей  секты…

– Она –  не  секта: зарегистрирована  в  органах  здесь,  как  положено.

– Возможно.  Не  проверял… А  скажи  мне,  почему ты не  женат? У  тебя  женщина  есть?

Валентин «замялся», и директор, махнув рукой в  сторону его чашки, смеясь,  промолвил:  

– Да, ты пей чай-то,  если  надо,  тебе  дольют.  И  угощайся.  Может,  есть  хочешь?  Так,  я  организую…  Кстати,  сейчас  подойдёт  Андрей  и  выпьем  за  старый-новый  год,  закусим  шашлыком.

Валентин,  допивая  чай,  хотел  возразить  на  последнее  предложение  директора,  но передумал,  решив, что  просто  откажется  от обеда,  и,  взяв  поручение директора, быстро уйдёт. Директор позвонил в колокольчик, и вошёл услужливый  юноша,  которому  Олег Юрьевич поручил принести электрочайник: чтобы его гость сам доливал чай,  сколько хочет. Когда юноша выполнил приказ и вышел из гостиной, директор спросил  Валентина:

– Ну, так  скажи:  женщина  у  тебя  есть?

– Нам  в  церкви  не  положено,  надо  только  жениться…

– Чё,  девственник  что  ли?

– Да,  нет,  была  одна,  но…

Валентин  не договорил,  но  директор,  увидев  брезгливую  гримасу  на  лице своего работника,  радостно  засмеялся,  пробурчав  себе  под  нос:

– Наш  клиент.

Но  Валентин  не  расслышал,  нежась  в  истоме,  которая  разливалась  по  всему  телу. Он ощущал  себя,  как  бы  парящим,  не  понимая  причину,  да  и  не  особо  желая  знать.

В каком-то сне или  наваждении  Валентин  увидел  вошедшего  Андрея,  помощника  директора, который подсел к нему на диване. Но молодой человек не смог ни поприветствовать  его, ни  встать, но  ему  почему-то  было  все  равно.  Как сквозь  туман, он видел и вошедшего юношу,  видел  их,  раздевающихся,  помнил, как  раздевали  его. Временами выплывая  в  сознание, он ощущал себя голым  то  на  коленях  директора,  то его помощника, сквозь какое-то забытье ощущая  отдалённую  боль  в  ягодицах.  Пытаясь  собраться  с  мыслями,  Валентин  осознавал  вдруг,  что  тот  юноша  целует  его  губы  и  гладит  пальцем  его  соски  на  груди.  И  он  не  хотел  выходить  из  этого  сна,  потому  что  он  и  считал  это  сном,  ожидая,  когда  же  он  кончится.

Глава 3

Валентин «выплыл» из тяжёлого забытья и обнаружил  себя  на  диване, полностью  голым, но укрытым одеялом.  Он  вдруг вспомнил сон и понял, что всё было явью, ощутив ягодицы и боль в них. Он порывисто вскочил,  начав искать  одежду  в  гостиной,  но  её  нигде не  было. Он закашлялся от  волнения  и  страха,  и  через  минуту в гостиную вошёл в халате директор и  сел в кресло, затапливая камин, который почти остыл. Он поглядывал  на  мечущегося  работника  и  через  полминуты  усмехнулся, промолвив:

– Валь, сядь.

Мохов  быстро  дошёл  к  дивану  и  сел,  укрывшись  полностью  одеялом. Директор,  быстро  завершив  с  растопкой  камина,  ласковым голосом произнёс:

– Ты  понравился  нам,  друг.  Мы  снова  с  Андреем  хотим  тебя.  

– Я  этого  не  хотел  и  вообще  не  за  тем  сюда  шёл.  Как  вы  могли?

– Понимаю. Но я же  сказал  тебе, что могу  испортить  тебе  жизнь  с  Армией  или…

– Мне  ничего  не  надо  от  вас!  Верните  мою  одежду!

– Ты  думаешь,  после  того,  что  было,  я  так  просто  тебя  отпущу?

– А  что  вы  сделаете?

– Конечно, не убью тебя,  как  свидетеля… Но  и  не  хочу  лишиться  тебя,  дорогой. Ты  мне  очень  понравился. Кстати,  как  марихуана? Ведь  с нею  тебе  было  не  очень  больно?

– Зато  теперь…

Директор  рассмеялся  и  промолвил  ласково:

– Милый,  это  всё  поправимо.  Всё  самое  лучшее  для  вкусного  мальчика. Сейчас  тебе  принесут  обед.  А  то  мы-то  поели,  тебя  не  тревожили,  чтоб  ты  проспался. 

Он зазвонил в  колокольчик, и вошёл тот самый юноша,  которого  Валентин  помнил во сне, оказавшемся явью. Директор отдал распоряжение юноше, но удержав того жестом,  спросил  Валентина:

– Как  тебе – мой  Лёшенька?  Он  ведь  всё  делал  приятно?

Валентин  потупил  глаза. Юноша  подошёл  к  нему  и,  сев  рядом,  схватил  рукой и, удерживая силой, поцеловал Валентина в губы. Тот пытался отпихнуть юношу, но Лёша крепко держал Мохова цепкими руками. Когда юноша вышел  выполнять  приказ  об  обеде  для  Валентина, директор  неожиданно жёстко  произнёс:

– Да,  не  артачься  ты!  Привыкнешь –  понравится. Зачем  тебе  бабы?  От  них  одно  расстройство… И,  кроме  того,  ты  ведь  снят  на  камеру…

– Куда  же  вы  это  представите? – усмехнулся  Валентин, внезапно  осмелев. –  Вы  ведь  тоже  будете  в  том  фильме  обнаружены! 

– Не волнуйся, мы  были в  тёмных  очках –  специально  для  кадра.  А  потом – мы  же  не  в  прокуратуру  это  понесём.  А  в  твою  эту…  организацию.

Вошёл  Лёша,  подавая  Валентину  халат,  и  он  рассмотрел ,  что  юноша  тоже  был  в  халате.  Лёша внёс  большой  поднос  с  едой  на  тарелках.  Директор  сделал  ему жест  остаться,  и  тот  сел  на  диван.  Валентин  отодвинулся  от  него,  но  Лёша  миролюбиво  произнёс:

– Не  бойся,  поешь.  Не  буду  приставать  к  тебе.

Валентин стал отказываться и просить его отпустить отсюда. Олег Юрьевич  обратился  к  Лёше:

– Скажи, милый: ты доволен здесь со мной? Твоя  жизнь  ведь  приятно  изменилась?

– Конечно,  шеф.  Мне  теперь  не  надо  мытарствовать  на  тяжелых  работах!  Да и  спасибо  вам за «жёлтый  билет» – откосили  меня  от  этого  дерьма.

– Понимаешь, Валь, о чём речь? Я могу через годик и тебе такой добыть в Военкомате, – обратился  к  своему гостю  директор. – Только сперва отработай мне:  он  ведь  больших  денег  стоит. Не  говори  сразу,  подумай.   

Мохов снова почувствовал тяжесть, которая навалилась на него.  Ему  казалось,  что  вокруг какие-то тени, которые отупляли разум, обезволивали тело, не давая ему  подняться  на  ноги. Он услышал  вдалеке, но как  будто  внутри  себя  какой-то  странный  и страшный  раскатистый  смех  и  поглядел  в  окно:  оказалось  плотно  закрытым  и  зашторенным. Заметив  его «озирания»  по  сторонам,  Лёша  придвинулся  к  нему  ближе  и  твёрдо произнёс:  

– Пойми, Валь, мы сегодня намереваемся весь  вечер  пробыть  с  тобой.  Ещё  только  пять  часов.  Так  что  не  суетись,  расслабься… Чтобы  не  вышло,  чего  хуже… Мы  ведь  по хорошему пока к тебе… Ну же, поешь.  Разве  ты  часто  мясо  ешь  на  свои  маленькие  заработки?  И  фрукты,  посмотри – какие! А  так:  поедем  летом  с  шефом  на  море.  За  его  счёт!  Будем  наслаждаться  там  всем  удовольствиями. 

Валентин ощутил вдруг сильный голод, поглядев на аппетитный, слегка  дымящийся шашлык, которого он, действительно, давно  не ел, пару раз в месяц позволяя себе  купить курицу,  которую уже не мог видеть. На тарелках  лежали  ещё  разные  вкусности,  маня  к себе язык. Он придвинулся к столику, налегая на пищу и, решив сегодня всё  претерпеть, а потом просто сбежать  из этого  городка,  куда  «глаза  глядят». Он  понял  вдруг, что  нужно  хорошо сыграть роль: пусть насильники  поверят в  его добрые  намерения.  Мохов с ужасом  думал  о том,  что если  сейчас  разозлит  их,  то  они  все  равно  сделают  с  ним,  что  хотят, но будут злы и могут намеренно причинять  ему  нестерпимую боль. «А так, может быть, будут аккуратны и  милостивы», – лениво думал Валентин, вгрызаясь зубами в шашлык. 

Оба гомосексуалиста с улыбкой посмотрели на него и радостно рассмеялись. Звучала негромкая мелодичная музыка. Директор позвонил помощнику, и тот  подъехал  на  своём автомобиле через двадцать минут. Андрей  вошёл, сняв куртку в холле дома, поздоровался  со всеми, сел в другое кресло в гостиной. Пленник сидел, прислонившись к спинке дивана, отдыхал после сытной еды. Геи сидели, молча посматривая на  Валентина.  От чая Мохов  отказался. Директор  ИП обратился  к  Мохову:

– Валюш, ты хочешь: как было до этого или в сознании: всё увидеть и  прочувствовать?

Молодой человек  сквозь  навалившуюся  на  него  тяжесть  всё  же  осознал  вопрос  директора  и  подумал,  что  не  сможет  хорошо  играть  роль, испытывая  отвращение  к  этому занятию,  а геи могут  это  заметить. Он  спросил,  пристально  глядя  на  директора:

– Вчера  точно  была  марихуана?

За  директора  быстро  ответил  его  помощник:

– А ты думал: мы  будем  тратить на тебя тяжёлые  наркотики?  Это  ты  сам  можешь  себе  устроить. Но  не  советую:  быстро  подсядешь  на  них  и  станешь  для  нас  просто  чурбаном. А  нам  это  не  надо.  Мы  всё-таки  хотим,  чтобы  ты  осознал  это  дело, как  кайф, и  с удовольствием  приезжал  на  наши  встречи.

Директор  кивнул  на  слова  помощника  и  добавил:

– Марихуана  имеет  малый  срок  в своём  действии, не  подсаживает, кроме  того,  посмотришь ту дозу, которая действует  часа  три.  И  потом  Лёша  покажет  тебе  мазь  – быстро  будет  заживать твоё причинное место.  Втянешься,  в  общем.

– Да, пожалуй, приму это средство, – откликнулся Валентин, – еще  не  привычно…  Да  и  боль.

Лёша вышел, а  войдя через минуту,  насыпал  Валентину  малую  дозу  порошка  на  кончике ложки в его чашку с чаем. Валентин  стал  быстро  пить,  мечтая  забыться  так,  чтобы ничего потом  не  помнить.  Геи  молчали,  весело  глядя  на  вновь  приобретённого  сотоварища. Директор  с помощником встали, за  ними  –  Лёша,  махнув  рукой  новичку,  сопроводил его за двумя геями, идущими на второй этаж дома. В комнате был  занимающий почти  весь  пол мягкий и  толстый матрац с большой и красивой простынёй, на нём были какие-то валики от  низкого до высокого,  на  стенах висели  картины, где изображались разные сцены между голыми геями. Окна были плотно зашторены, лишь светильник «бра» на одной стороне стены освещал большую комнату. Андрей включил музыку, и они поднялись на этот матрас. Валентин быстро  погружался  в  полузабытье…

…Гомосексуалисты  удерживали  Валентина  до  субботы,  насилуя  каждый  день.  И  на  третий  день  он  понял,  что  Лёша  был  очень  заинтересован  в  Валентине:  ему доставалась роль «на подхвате» между основными любовниками и новичком. Изнурённый Мохов очень обрадовался, оказавшись в субботу утром в своей съемной  комнате.  Туда  его  довёз помощник  директора  Андрей,  напомнив, что они не  потерпят  никаких  измен  со  стороны  их  нового  партнёра. 

Проспав до пяти часов воскресного вечера, Валентин встал в заторможенном состоянии, попил в  кухне две кружки своего чая, вошёл  в комнату и лихорадочно  думал, как  ему  сбежать.  Но он видел в окно сидящего  в  автомобиле – напротив  его  подъезда  какого-то  «бугая», на  которого  ему  указал  Андрей,  когда  доставил Валентина  домой. Мохов внезапно догадался, откуда в нём были в последние дни страх, полупьяное состояние: в офисе пил чай, пакетики которого в коробке всегда услужливо лежали там для него.

 «Видимо, подсыпали для меня порошок туда», – с омерзением думал он. – Эх, зря наставнику не позвонил: он бы помолился. Глядишь, и избежал бы всего этого!» Мысли лихорадочно бились в сознании, и созревала твёрдая решимость вырваться из капкана.

(22 оценок, среднее: 4,18 из 5)

Загрузка…