Страна: Черногория
Роман Казимирский родился и вырос в Казахстане, но последние несколько лет живет в Черногории. Участник и призер ряда международных литературных конкурсов (Open Eurasia 2017 – серебряный призер, «Русская премия 2017» — лонг-листер, «Детектив без границ 2016» — призер, «Северная звезда 2015» — лауреат, «Илья-Премия 2013» — финалист и др.). Печатался в литературных СМИ Казахстана, России, Украины, Белоруссии (ж. «Тамыр», «Литературная газета», ж. «Москва» и др.). Автор нескольких романов, сборников малой прозы и поэзии.
Country : Montenegro
Roman Kazimirski was born in Almaty (Kazakhstan), but last few years lives in Montenegro. Participant and winner of several international competitions such as Open Eurasia 2017 (silver medalist), Russian Award 2016 – long lister, Detective with no borders 2016 – medalist, Northern Star 2015 – winner, Ilya Awards 2013- finalist, etc. Has publications in literary media of Russia, Kazakhstan, Belarus and Ukraine (Tamyr magazine (Kz), Literature Newspaper (Russia), Moscow magazine (Russia), etc.). Author of a number of novels, several collections of small prose and poetry.
Альтернативная история “Во всем виновата Юдифь”
– Мама! Мааа-мааа! Маааам!..
– Ну, что? Сказала же: занята. Что опять?
– Я только что прочитал о том, что меня убили, но я не умер. Так бывает?
– Конечно, бывает, раз написали. Отстань! Займись делом. Отцу вон помоги лучше.
– Да ну… Там пыльно – я чихаю. А еще я прочитал, что он мне не отец.
Мать сердито зашикала и замахала руками, но мальчик только усмехнулся – она не ударит. Еще бы – так написано.
– Так мой папа мне папа или не папа?
– Папа, конечно.
– А я прочитал, что нет.
– Не верь всему, что пишут.
– Но ты только что сама говорила …
– Я сказала: отстань! Сейчас отца позову – он тебя живо научит, во что верить.
Понятно: мать рассердилась не на шутку. Тоскливо заныла задница – желание спорить сразу пропало. Обиженно шмыгнув носом, мальчуган вышел за дверь и на минуту задумался. Помогать отцу скучно и сложно, к тому же от древесной пыли у него на самом деле слезились глаза и свербило в носу. Играть не с кем – в такую жару даже мух не видно. Читать? Все книги в доме – в доме мама, а это нехорошо. Пока дойдешь до моря, усохнешь вдвое, но это в любом случае лучше, чем… Так и не определившись, чего же именно лучше перспектива усохнуть вдвое, мальчик вприпрыжку побежал к воде.
***
– О, Машка пришел! – Шима приветливо помахал рукой. – Давай к нам – мы как раз тебя ждали. Вдвоем сеть не вытащить. Поможешь – пару рыбин заработаешь. На выбор.
– Сам ты Машка! Я ведь говорил тебе так меня не называть!
– Слышь, Андрюха, он мне говорил, оказывается, – брат Шимы, добродушный здоровяк, одобрительно хохотнул. – А как мне тебя называть? Ты сам свое имя пробовал произнести? Получилось у тебя? Родителям своим спасибо скажи.
Машка злобно зашипел и начал искать глазами, чем бы запустить в обидчика.
– Да ладно, ты не обижайся, – продолжал издеваться Шима, – хочешь, Исой тебя буду звать, м? Хорошее, кстати, имечко, как тебе?
– Пошел бы ты… – Машка, наконец, нашел подходящий камень и хотел было им воспользоваться, но вдруг передумал. – Да, конечно, помогу. Вот прямо сейчас и начну.
– Да? Ну, давай, – Шима чувствовал подвох, но не мог понять, в чем он состоит. Андрей с любопытством наблюдал за происходящим.
Ни Шима, ни Андрей не знали о каменной тропе, которую Машка с захаровским Ванькой соорудили пару дней назад. Натаскали булыжников, чтобы удивить девчонок. Но те отказались тащиться к воде по жаре – и проект так и остался невостребованным. Вот и пригодился. Теперь нужно ступать так, чтобы даже Андрей ни о чем не догадался, подумал Машка. Шима – дурак, это понятно. Но язва. Засмеет, если что не так. Но если пройти по камням неторопливо и с достоинством, ни Шима, ни Андрей ничего не заподозрят.
– Даю!
Самое трудное – даже не удержать равновесие, а не засмеяться, глядя на вытянувшиеся лица зрителей. У Шимы отвисла челюсть, а Андрей зажмурился и несколько раз стукнул себя по лбу ладошкой – наверное, чтобы отогнать видение. Не помогло. Машка все так же степенно и неторопливо скользил по воде. Яркое солнце освещало лик с прикрытыми глазами, вода едва доходила до щиколоток… Все получилось так, как нужно. Шима завизжал от страха и кинулся к веслам – удирать, но лодка не желала сдвигаться с места, что-то удерживало ее на месте, она будто пустила корни на мелководье. Когда браться перегнулись через борт, то едва не вывалились из лодки – такого количества рыбы, набившейся в сети, им еще не приходилось видеть.
***
– Ты достал? Точно достал? Ну?
– Да достал, достал…
Какие вы надоедливые, подумал Машка. Тьфу ты… Он теперь и сам себя называет этим противным именем – даже в мыслях. Машиах беззлобно выругался и протянул приятелям кожаную флягу.
– Всем хватит!
Шумное веселье мальчишек привлекло проходящего мимо отца Шимы. Он подозрительно прищурился:
– Что это у вас там?
Дети кинулись врассыпную, не забыв прихватить булькающий сосуд. Лева, отбежав на безопасное расстояние и гогоча во все горло, запоздало ответил своим пронзительным голосом:
– Вода, дядя Иона! Хотите водички?
– Сам пей свою водичку, маленький поганец!
И пошел своей дорогой.
Ребята обступили Леву, все еще прижимающего флягу к груди.
– Давай, чего ты ждешь? Пробуй! Давай быстрее, чего ты конопатишься?
Андрей на правах старшего растолкал остальных и смело сделал большой глоток. Тут же его лицо перекосилось и стало похожим на сушеный финик.
– Фу, оно же кислое!
– А ты что – хотел, чтобы я тебе медовое принес? За какие заслуги? Чего ты? Отпусти!
Машка рванулся – ветхая рубашка треснула по швам. В следующий момент ватага ребятишек с улюлюканьем неслась по пыльной дороге вслед за шутником, который, как кричал Андрей, хотел напоить их ослиной мочой. Фляга осталась лежать там, куда ее бросил дегустатор, кислое вино тонкой грязно-красной струйкой вытекало на желтую землю.
***
– Ну, скажи-ка что-нибудь! Ну, как меня зовут? А меня как зовут? Говори-говори, мы тебе монетку дадим! Хочешь монетку? – зеведеевские отпрыски, два брата, прыгали вокруг местного попрошайки и дразнили его, то поднося прямо к его лицу медную монету, то, когда он пытался ее схватить, отбегая в сторону. – Ну, как нас зовут!
– И-а-н… И-а-к… – убогий, казалось, изо всех сил старался заслужить вожделенную монетку, но братья еще не наигрались и не были готовы расстаться с денежкой.
– Говорят, он еще и не слышит ничего , – Нафаня склонился над ухом Машки и быстро-быстро зашептал, – говорят, что он по губам читает. Так можно разве? И что если его раздеть, то там ног не будет и руки в болячках все. Вот ты ноги его видишь? Нету ног у него. Фу, как им не противно? А вдруг он к ним прикоснется?
– Да все с ним в порядке, – Машка уже слышал от отца, что этот попрошайка просто ловко притворяется. Поваляет дурачка денек-другой – и на новое место. – Отец говорит, у него столько денег, что и нашему главному не снилось.
– Да? Не может быть! Нет, ты что-то путаешь…
– А вот смотри.
Пока братья отвлекали мычащее и пускающее слюни существо, Машка подкрался к нему сзади, примерился и отвесил ему такого пинка под зад, что тот слетел со своей импровизированной паперти и растянулся у всех на виду, обнажив при этом довольно грязное нижнее белье. Вскочив на вполне здоровые ноги, нищий обвел бешеным взглядом окружающих в поисках того, кто осмелился так подло напасть на него. Наконец его налившиеся кровью глаза уперлись в заробевшего и враз утратившего весь былой задор Машку. В следующий момент прохожие с удивлением оборачивались на мальчишку, со всех ног удирающего от грязного оборванца, который совсем недавно не мог внятно произнести ни одного слова, но сейчас орал благим матом на всю округу:
– Ах ты вонючий пес, сын ишака и дохлой верблюдицы, сейчас ты у меня!..
***
Как только стемнело, всем сразу показалось, что заночевать в пещере вдали от родителей было плохой идеей. Костер отбрасывал на стены страшные тени, жутковато завывал ветер, а глупая Юдифь забыла сумку с провизией где-то, а где – не знает.
– Сейчас я ей зуб выбью! – все никак не успокаивался Фидул. – Ты ее не защищай, Машка! Ты вот мне скажи, как мы здесь до утра дотянем. Вся еда была у нее в сумке! Ты где ее оставила, вредительница?
Юдифь сидела в углу вдали от всех и тихонько подвывала.
– У меня здесь немного хлеба есть… – Машка долго копался в мешке и, наконец, вытащил несколько небольших свертков. Развернул их – в них оказалось четыре небольшие булочки.
– Что? Пять булочек? Нет? Вообще четыре? Ты считать умеешь? Нас здесь тринадцать! Все, мы до утра не доживем, – Фидул картинно схватился за голову и вдруг нахмурился. – Может, я все же дам ей в зубы, а?
Юдифь завыла в голос.
– Не надо в зубы, – Машка примирительно улыбнулся и разложил перед собой хлеб, разделив его на двенадцать равных долей. – Я не голодный, а папа мне говорил, что если откусывать маленькими кусочками и жевать медленно, то можно насытиться и очень небольшим количеством еды.
Когда каждый получил свою долю, все принялись отщипывать по маленькому кусочку от своего скудного ужина и так старательно его пережевывать, что могло создаться впечатление, будто это не обычный хлеб, а изысканное блюдо, которое жалко съедать быстро. Через несколько минут не осталось ни крошки. Все молча уставились на Фидула – что он скажет? Тот помолчал, задумчиво почесал затылок, потом неожиданно широко улыбнулся, хлопнул Юдифь пониже спины и хохотнул:
– Ладно, живи пока! Молодец, Машка!
***
– Играем в чатурангу! Кто победит – того главным и назначим. Верно я говорю? – прыщавая Юдифь подпрыгивала от нетерпения и теребила рукав Фомы. – Верно ведь, так честно будет, правда?
– Отстань! – Фома сердито прикрикнул на надоедливую девчонку. – Мы сыграем, но тебя мама звала. Иди уже, оставь дело мужчинам.
– Это кто мужчины? Это вы мужчины? – Юдифь бесстрашно захохотала Фоме прямо в лицо, за что тут же получила в глаз. Это было уже слишком – Машка подбежал к рассвирепевшему Фоме и попытался ударить его как можно больнее. Для этого он сжал кулак так, как его когда-то учил отец – до боли в суставах. Но это не помогло. Противник просто шагнул в сторону, и Машка, споткнувшись о его ногу, с разбегу врезался головой в булыжник, служивший столом.
Юдифь перестала визжать, Фома вдруг часто задышал, Матя укусил себя за палец. Машка не двигался, из-под его головы растекалось что-то черное и густое.
– Во всем виновата Юдифь, – уверенно сказал Фома.
– Точно, – согласился Матя.