Страна: Россия
26 лет. Магистр лингвистики. Путешествую, изучаю иностранные языки и межкультурную коммуникацию. В свободное время занимаюсь музыкой.
Country: Russia
Master`s Degree in Linguistics. I prefer spending my time travelling, studying foreign languages, making music and reading.
Отрывок из повести “Полярная ночь”
“8 сентября … год
После 10 лет преподавания теории искусства я едва ли могу рассуждать о чём-то другом. Нет, определённо это не входит в круг моих интересов, но доктор Холмьберг настаивает.
Чувствую себя как на экзамене по литературе – мне необходимо написать эссе на свободную тему. Я так не могу, у меня нет мыслей. Я сдаю пустой лист, извините, доктор.
11 сентября
Попытка номер два.
Доктор Хольмберг говорит, что я должна описать свою тревогу. Первое, что приходит в голову – это большая бесформенная черная клякса. Я однажды брызнула чернилами на холст и долго наблюдала, как стекают капли, вырисовывая силуэт. Получилось нечто с длинными руками и очень большой головой. В своих фантазиях я зашла настолько далеко, что одушевила образ и дала ему имя. Форма.
Та зима была особенно дождливой и серой, нас надолго отрезали от цивилизации и мы были вынуждены провести 1,5 месяца без света и электричества. Паром на материк также не действовал и мы оказались узниками острова. Правда, нас снабдили провизией до весны, а свечи и керосиновые лампы до сих пор сложены в подвале на случай очередной непогоды. Йенс на тот момент находился уже как три месяца на Свальбарде. В общей сложности дети не видели отца 11 месяцев. Сначала вахта, потом шторм, потом та авария на станции. Почти год как в тумане.
Конечно, Яспер и Хуго называют это время самым счастливым в жизни. Ну, не считая отсутствия папы, естественно, всё было замечательно. Их перевели на домашнее обучение. Я не могла разделить общей радости, ведь все заботы свалились на меня. Зато Хуго научился прекрасно рубить дрова, а Яспер освоила основы домоведения. Да всё-равно, это была ужасная зима. Береговая линия сократилась вдвое. Приливом размыло пирс.
Я помню, как часами наблюдала за сигналами маяка. Для нас мир погрузился во тьму, и только эти сигналы с периодичностью в несколько секунд давали надежду на то, что в конце все пройдет и нас снова вернут к обычной жизни. Я смотрела как стирается берег и представляла, как из волн выходит Форма. Большая, чёрная, сгорбленная сущность неспешно движется мне навстречу, волоча руки по земле. Этот путь в 50 метров казался вечностью. Сначала оно шло, но не приближалось. Однако, через несколько дней Форма доходила до крыльца. У него не было лица, но мне казалось, что оно смотрит на меня. Меня это не пугало, я наоборот ждала, когда оно придёт. Это приносило спокойствие. Я думала, что однажды оно просто возьмет меня в свои объятия и я растворюсь, потеряюсь, утону в нём как птица, случайно попавшая в шторм. Как гигантская волна оно должно было накрыть меня с головой.
Но оно просто стояло под промозглым дождём на крыльце и молча наблюдало за мной. А стоило мне только отвести взгляд – и вовсе пропадало. Доктор Хольмберг был весьма обеспокоен этой фантазией. На мой взгляд, он придавал этому слишком большое значение. Конечно, он же не провел всю зиму на острове! Я бы на него посмотрела, наверняка не обошлось бы без психоза. Я-то знаю, что его спокойность показательна, а в душе он такой же сумасшедший, как и мы все. Ладно, я это зря, ведь он наверняка попросит прочесть эти записи, будет неловко.
15 сентября
Сегодня доктор Хольмберг спросил, какое у меня самое негативное воспоминание? И мне сразу же пришло на ум, как однажды в юности Йенс отвез меня на какой-то народный фестиваль. То, что я там увидела, перевернуло мое представление о людях в целом.
Они убивали дельфинов. Они размахивали огромными топорами и вонзали острые лезвия в их тела. Они стояли по пояс в крови. Побережье превратилось в поле битвы. Глухие звуки тупых ударов, запах разлагающейся плоти, детский крик, стая голодных чаек. Еле-слышные стоны отчаявшихся животных. Это самое страшное зрелище, которые мне довелось увидеть в жизни. Это настоящий бал сатаны!
Всю свою жизнь я провела на севере, я знакома со всеми традициями и во мне течет холодная северная кровь. Но я презираю этих людей за то, что они делают. Я знала, что это происходит, но я даже представить не могла масштаб трагедии!
Волна ненависти накрыла меня, тошнота подошла к горлу. Меня вырвало. Прямо на глазах у всех. Они смотрели на меня, будто я самое отвратительное на этом празднике смерти. Я убежала. Йенс едва успел меня догнать.
С тех пор мне часто снится, что я не могу выбраться из этой лужи крови, повсюду головы и хвосты дельфинов, некоторые ещё дышат, некоторые истошно кричат. Я пытаюсь вылезти, но мои ноги застряли слишком глубоко. Там душно и жарко. Я начинаю задыхаться. Голодные птицы клюют мои руки и лицо.
Потом я просыпаюсь в холодном поту.
Ничего страшнее мне никогда не снилось.
17 сентября
В этом году осень очень тёплая. Теплее, чем лето, мне кажется. Зима ушла в апреле, в конце месяца нас уже выпустили на материк. Мы немного одичали за всё время. Хуго в первый же день в городе объелся сладкого, оторвался, так сказать, а потом еще три дня его сильно мутило. В общем, продлил себе каникулы. Яспер с удовольствием вернулась в школу. Я же просто наслаждалась возможностью принять горячую ванну и посмотреть передачи по тиви. И, конечно, возможностью хоть чуть-чуть побыть не в окружении споров между близнецами. Кризис подросткового возраста у этих детей начался раньше, чем я предполагала. В 10 лет они уже столкнулись с первыми проблемами становления личности. Я же планировала ещё как минимум года два об этом не слышать. Ну, да ладно, наверное, это и хорошо. Раньше пришло, раньше уйдёт.
2 мая вернулся Йенс. Он сильно похудел и постарел. За все эти годы, что мы вместе, я никогда не замечала в нем возрастных изменений. Мне он казался всё таким же, как и в 20. И только теперь я вижу, как потускнел его взгляд и огрубилась кожа, вижу морщины и первые седые волосы в бороде. Он даже ростом уменьшился. Или стал сильно сутулиться. Тяжелый физический труд оставил свой отпечаток на некогда здоровом и сильном северном мужчине – открылась язва желудка, а травма спины старой давности заставляла мучиться от болей по ночам. О той аварии на шахте он почти ничего не рассказывал. Говорил только, что чудом удалось выжить. Спасателей ждали почти 12 часов. После прошедшей зимы он вообще мало что говорит, всё время проводит в мастерской или ковыряется в пикапе у себя в гараже. Приводит дом в порядок, за время его отсутствия многое потеряло «товарный» вид. Грустно это признавать, но мне кажется, что он ощущает себя ненужным. Дети всё больше заняты своими проблемами, им уже не интересно ездить с папой на рыбалку или охоту. К тому же, Хуго недавно заявил, что не хочет идти по стопам отца и вообще не желает месяцами находиться вдали от дома. Думаю, они и правда отвыкли. Они выросли без родного отца, несмотря на то, что он всегда был с нами. Они даже не послали открытку ему на последнее рождество, так как либо письма всегда не доходили, либо у него не бывало времени отвечать. Та зима что-то переменила во всех нас.
Уже в начале июня Йенс решил бросить старую работу и устроился на материке. Он купил небольшую и достаточно старую моторную лодку и теперь занимается перевозкой товаров между островами. И хорошо ведь, к вечеру он уже дома. Кроме того, весьма прибыльно. Жизнь началась по новой.”
(9 оценок, среднее: 4,33 из 5)
Загрузка...