Страна : Россия
Стихи пишу с семи лет, а прозу начала писать около года назад.
Люблю вязать, читать, пишу для детей и внуков, стихи рождаются сами.
Country : Russia
Отрывок из рассказа «Юлька»
Мне было лет семь, а Юлька уже была. Статная, краснопёстрая* с белыми кудряшками на крутом лбу, там, где у коров обычно, растут рога. С умными лиловыми глазами с поволокой чистенькая, ухоженная Юлька была королевой всего деревенского стада.
Когда над деревней занималась заря, юная, умытая свежей росой, пахнущая ромашками и васильками, я провожала Юльку в загон*где её ждали коровы- подружки, а я оставалась на целый день без неё.
Вечером же, когда над деревней разгорался закат, усталый, разгорячённый трудовым днём, немного сонный и пахнущий пылью и парным молоком, я бежала встречать свою любимицу. Обняв за тёплую шею, прижималась к её тёплому боку и шептала ей на ухо обо всём, что случилось за день. Старухи громко ругали меня: «Отойди, шалая, от коровы, она тибе вот на босые то ноги копытом наступит, она ить скотина неразумная, чё ты в её вцепилась- то». А Юлька, повернув лобастую, комолую голову ко мне и глубоко дохнув, шла осторожно, как балерина, и я верила, что никогда в жизни, моя Юлька не сделает мне больно.
Брала я подойник, который был не намного меньше меня, набирала тёплой воды, брала краюху хлеба, круто посыпав солью, мягкую ветошку и отправлялась в пригон. Наступала та самая светлая минута, когда мы с Юлькой делились своими секретами и переживаниями, вернее , я рассказывала Юльке, а она слушала и вздыхала. Только ей одной я могла, не таясь, поведать о том, что меня тревожило, радовало, не боясь насмешек и окриков. Проводили привычный ритуал: давала Юльке подсоленную краюху , она бархатными, нежными губами, словно целуя мою ручонку, подбирала хлеб до последней крошки, а после, я тёплой водой тщательно мыла Юльке вымя, насухо вытирала его мягкой ветошкой, тонкими, слабыми ручонками начинала дойку.
Оводы, мухи, пауты и комары впивались в Юльку, но она только резко передёргивала шкурой, хвост висел как плеть, но она никогда не отмахивалась им, пока у её материнского бока, прильнув рыжей, кудлатой головёнкой, сидела её доярка и доверительно шептала свои секреты, то плача, то улыбаясь. Белое душистое молоко, упругой струйкой ударялось в подойник, пело о невиданных травах, о зелёных лугах, о быстрой речушке и далёких странах, белая кудрявая пенка накрывала нежной папахой, этот ни с чем несравнимый, аромат. Юлька была «ведёрницей» и много секретов падало на дно большого подойника. Затем, снова обмыв пустое вымя и смазав его вазелином, я прощалась со своей наперстницей до утра.
Молоко у Юльки было жирное, сладкое и душистое- душистое.
Сейчас когда я вспоминаю своё детство, вспоминается добрые лиловые глаза, тёплое дыхание, ароматный каравай из печи и вкуснющее молоко.
Я училась в девятом классе, в соседнем селе, когда папа, приехав на центральную усадьбу в колхозную контору, со слезами на глазах, а папа был очень суровым и никогда не давал волю чувствам, сказал, что Юлька объелась мокрого клевера и пропала.
У меня случилась истерика, я прижалась к парте и рыдала так, что меня отпустили с уроков.
Юлька была не просто коровой, она была членом семьи, моей подругой, сестрой, моим детством.
И свои самые первые стихи я тоже читала ей.