Страна : Украина
Оксана Солопко с 2012 года пишет романы, повести, рассказы о проблемах современности и парадоксальности нашего мира, попытках выйти за его пределы. Интересно о будничном. О самопознании и выборе личности, процессах мышления, взаимодействии в социуме. Об одиночестве в толпе и поиске своего места в этом стремительно меняющемся мире. Своим творчеством осмысливает процессы бытия, цикличность жизни и смерти, замкнутость круга судьбы, рождения и угасания, единство начала и завершения. Участник 18-го и 19-го международного форума молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья. Ведет свой Телеграм-канал. Увлекается эзотерикой и медитациями.
Country : Ukraine
Отрывок из социальной сатиры “Green Card”
3000 год Лунного Затмения
Часть 1. Гетто
1
Восточное гетто
Он летит над пригородом – лениво и отрешенно, плавно пересекая вечернее пространство крыльями. Тишина. Надвигается гроза. Небо потемневшее от туч. Свысока все кажется далеким и зыбким, несущественным. Мимо широкого здания, зелёной стеной разрезавшего пространство, огражденного массивным забором, едва касаясь крыльями высокого шпиля, уходящего далеко в грозовое небо, к растянувшемуся, видавшему виды, медленно отмирающему городу, огороженному колючей проволокой. Панорама резко меняется. Разбитые ямами дороги слабо отсвечиваются одинокими тусклыми фонарями. Редкие прохожие спешат по домам, рассеивается поток машин. Нетрезвым шагом плетется одинокий алкоголик, разговаривающий сам с собой.
Воздух уплотняется, тяжелеет, насыщается водными парами. Запахи сливаются, путаются, замирают. Небо прорезывает ярко-желтым ртом первая молния. Мимо панельных грязно-серых муравейников. Тусклые огни окон. Мягко покачиваясь, садится на балконную балку. Еще один раскат. Тёмные зрачки смотрят внутрь. Минималистическая компактная мебель в серых металлических тонах. Отблески мониторов и экранов. Два склонённых силуэта на диване. Дикторский голос объявляет дефолт и военное положение. Силуэты вздрагивают, переглядываются. Возгласы, споры, взмахи рук.
— Нужно срочно перебираться в Зелёный Дом! – нервный женский голос.
Мужской размеренно:
— Ты ведь знаешь, невозможно. Там места только для богатых.
— Мы здесь пропадём! – настойчиво, сминая пальцы. – Понимаешь ты это? Всё скрывают насчет Дома, ничего не говорят. А я чую, нехорошее надвигается для тех, кто не в нём находится.
— Поживем, увидим. Ничего же неизвестно пока.
— Думаешь, зря эту домину выстроили на отшибе, а нас колючей проволокой обнесли? – раздраженно. – Только и отвечают, что эксперимент. А какой, для чего, что дальше-то будет? Якобы новая система городов грядет. А что со старыми сделается? Все размазано так, двояко. Что-то они затевают.
Мужской устало:
— Не зря, конечно. Все теперь хотят в этот Зелёный Дом. Но как туда попадёшь? В новой системе себе же место нужно купить – квартиру, профессию. Без этого не пускают. У тебя есть деньги? У меня нет.
— Можно же получить грин-карту! – возмущенно.
— Это та специальная стипендиальная программа, интеллектуальная лотерея? Так это для молодых специалистов, умной, нужной и полезной им молодёжи. Знаешь, какая там конкуренция-то! А мы что? Нам под пятьдесят уже. Состарившийся, выработанный продукт. Кому нужны такие? Вот за колючей проволокой нам и сидеть.
— Вот и сиди, а я не буду! – срывается на крик. — Сбросят бомбу на нас в один прекрасный день, будешь знать, как бездействовать. Слышал, что диктор только что говорил? Дефолт из-за войны. А с кем воюем, почему, ничего не говорят. Пенсию совсем отменили, чтобы расходы сократить. Сказали, кто не сможет больше работать, тех будут из города вывозить. А куда и что с ними будут делать, ничего не говорят. С ума можно сойти.
— Ну, а что делать-то? – безразлично.
— В Зелёный Дом перебираться! Говорят, там целый мини-город. Оттуда и не выходят даже, всё там есть. Будущее за ним. Слышала, будто было какое-то пророчество, что в ближайшем будущем, когда закончится эпоха Великого Лунного Затмения, такие дома-города только и выживут. А другие, города по старому образцу, исчезнут. Мы исчезнем!
— Слухи все это, — машет рукой. – Не бери в голову.
— А если не слухи? Надо что-то делать!
— Ага, ну будем мы теперь на старости лет в лотереи всякие играть и конкурировать с молодежью. Нереально это. Что мой трамвай, что твой завод давно устарели и скоро исчезнут вместе с нашими профессиями. Что нам делать в Доме? Нас туда никогда не пустят.
— Ты что же предлагаешь, преспокойно ждать пока нас вывезут?
— Ну, а что еще?
— Не знаю, в том-то и дело!
— Там дальше видно будет, — нервно.
— Недавно за городом взрыв был. А что взорвалось, не говорят. Вон голуби поголовно мрут теперь. Заметил? Не успевают трупики в парках сгребать, жгут потом. А отчего мрут? Не ясно. Власти и тут молчат. Знакомые поголовно болеют. А что, как и мы вымрем? Страшно же.
— Страшно, — машинально.
— Постоянно что-то где-то взрывается. Никто ничего не говорит. А это бомбы взрываются. Мы под бомбами живем.
Молчание. Экраны и мониторы не смолкают. Силуэты замирают.
— Чего он на нас уставился? – возмущенный женский голос взглядом на балкон.
Мужской силуэт вздрагивает и разворачивается в указанном направлении.
— Кто?
— Да грач этот. Сидит и смотрит. Зачем смотрит?
— Да пусть смотрит, — пожимает плечами. – Какая разница-то?
— Жутко, знак нехороший. Да еще в грозу. Развелось их тварей в последнее время. А все из-за того, что мусор не вывозят. Скоро совсем погребемся под этим мусором и сами мусором станем. Все маленькие птички вымерли, одни эти страшные изверги остались. Прогони его!
Силуэт нехотя отделяется от дивана и медленно движется в сторону балкона.
Снова раскат грома, молния желтой кривой разрезает небо. Взмах крыльев, плавно лавирует на соседний балкон, ёжится, забивается в угол. Одна за другой опускаются тяжелые капли. Пространство постепенно заволакивает дождём. Влажность достигает высшего предела. Небо разверзается ливнем.
За окном силуэты и мониторы. В экранах говорят. Два женских силуэта напряженно вслушиваются. Разыгрывается интеллектуальная лотерея. Раздаются стипендии в Дом. Прямой эфир. Женщина бегающими глазами скользит по экрану. Девушка замирает с открытым ртом. Тишина ожидания. Только хаос мониторов и грохот грома. Напряжение нитями в пространстве. Мелькающие имена выкриками режут уши. Лучшие из лучших. Слёзы на глазах, благодарности. Превосходство на лицах.
Женщина медленно переводит бегающий взгляд на девушку. Застывает жалостливым прищуром, издавая еле слышный вздох. У девушки передергивается щека, на лбу залегает складка разочарования.
— Так и знала, что ей дадут, — сухо, отрывисто, будто скальпелем по телу, наблюдая за просиявшим радостью лицом на экране. Лицо с крупными чертами, прическа под мальчика. – Ну, разве справедливо, мам?
— Как их вообще раздают-то эти стипендии? За что? Не понимаю.
— Не знаю. За что-то. Просто заявки все подают и статью прилагают, если на журналиста. Я даже во второй тур не прошла, чтобы в прямом эфире участвовать.
— У неё лучше статья была?
— Не знаю. Мы не видели статей друг друга.
— Кто же жюри?
— Люди из Дома.
Женщина прокашливается, сглатывает.
— Как же они судят?
— Не знаю, это ж конкурс, — раздраженно. — Может, никак. Нам не говорили. Но мы проходили тесты из двухсот вопросов.
— И что за вопросы?
— Психологические.
— Зачем это нужно?
— Они сказали, чтобы узнать нашу личность. Подходим ли мы коллективу Дома, впишемся ли, чтобы всем было комфортно и не было конфликтов. Там любят позитив.
Молчание.
— А людей из Дома видели?
— Мельком. Но я успела самого главного за руку взять.
— Зачем?
— Хотела подлизаться. Все зря.
— А она? – женщина кивает в сторону затихшего экрана.
— Она скандалистка и манипуляторша! – переходит на крик. – Объявила жюри снобами в блог-посте, обвинила, что они не читают статьи, а судят всех заявителей по биографии. Угрожала, что не придет на первотурские обсуждения и напишет письмо-жалобу в сам Дом.
— Как это по биографии судят?
— Ну, это, конечно, правда. Смотрят, есть ли публикации в модных ведущих изданиях. Тексты никого не волнуют. Но не в том дело! Это все знают. Знают и молчат.
— Но как же так…, — растерянно моргая. – Как же ей дали?
— А вот так и дали – во избежание скандала! Дому ни к чему скандалы. Вот как нужно стипендии выбивать.
— Значок северного гетто у нее был.
— Ага, оттуда. Они там привычные скандалить.
Женщина пожимает плечами.
— Суровые дикие края. Приходится бороться. Дом-то пока всего один, а гетто много.
— На первотурском обсуждении нас уже разделяли по гетто. Кто центральнее, элитнее, к тем более внимательное отношение. Перед моим представлением один из главных вообще встал и вышел. Это обидно.
— Да, ничего хорошего. Все наши надежды отправить тебя в Дом коту под хвост.
— Грачу…
— Чего? – не понимает женщина.
— Грачей много развелось. А котов уже и не осталось. Вымерли почему-то.
— Ах да. Какой-то котячий грипп.
— Это так говорят, — девушка полушепотом. — А что оно на самом деле, неизвестно. Говорят, специально из Дома напустили. Но это по секрету.
— Зачем?
— Гетто потихоньку уменьшают. Не все в Дом влезут. Кого-то по стипендии возьмут, а кто-то сам вымрет.
— Обычные люди им нипочем, это да. Мы-то думали, хоть молодёжь в Доме укроется. А тут такой снобизм.
— Ну, если южное гетто поуменьшится, не беда, — иронично девушка. – Видела, как вырядились на прямой эфир? Смех, да и только. Рюши, фатинчик, оборочки, трёхэтажные прически, наращенные ресницы, волосы. Провинциальный уровень. Захваливают друг дружку как по сценарию. А еще в Дом метят. Для него нужно шкуру отращивать.
— Да уменьшают-то все гетто. Им без разницы наши разделения.
— Ага, а сами центральное гетто выделяют.
— Но почему центральное-то? – женщина взмахивает руками, будто потеряла что-то важное и забыла где. – И ничуть оно не богаче нашего.
— Ну, там родословная у людей, потомственность развита.
— В каком смысле?
— А в таком – если журналист, так в пятом поколении. И так далее. Они такое любят из Дома. Якобы свои.
— И темы, — продолжает девушка и раздраженно замолкает.
— Что темы?
— Темы они могут брать для статей более разнообразные. Никто не скажет, что не разбираешься. Потому что в центральном гетто живешь. А нам, из восточного, только про войну и пиши.
— А остальным про что писать?
— Ну, северному гетто про деревню и её проблемы, западному про расизм и сексизм, а южному про позитивное мышление, обязательно с надеждой в конце.
— Как-то узко.
— Что поделаешь. Вот некоторые и выбивают себе место под солнцем скандалами.
Женщина кивает. Молчание.
На экране очередное просиявшее радостью лицо.
— И плагиатом, — добавляет девушка.
— Каким еще плагиатом?
— Ну, одна из северного гетто обвинила другую из центрального в плагиате.
— Как же обвинила, если ты говоришь, что вы не видели статей друг друга? Откуда она узнала? Ничего не понимаю. Да и темы должны быть разные.
— Вот потому, что центральному гетто можно на любые темы писать плагиат и вышел якобы. Но главное, из мухи слона сделать.
Обе немигающим взглядом смотрят на экран.
— Видишь, и ей дали стипендию. Главное тему свою вовремя отстоять.
— Невероятно, — охает женщина. – За что?
— За скандал.
Раздача стипендий в Дом в прямом эфире заканчивается. Диктор всех благодарит за позитив. Он, как и все присутствующие, очень рад, что в Доме не будет негатива, только позитивные, светлые новые люди, которые как пазлы одной огромной радостной картины отлично туда вписываются.
Ливень стихает. Он расправляет крылья и направляется южнее.
(10 оценок, среднее: 4,70 из 5)