Страна: США
Ксения Кириллова родилась в 1984 году в г. Каменск-Уральском Свердловской области. В 2001 году окончила школу с серебряной медалью. В 2006 году окончила юридический факультет Гуманитарного университета по специальности «юриспруденция» с красным дипломом. Дважды удостоена стипендии губернатора Свердловской области.
Журналист, писатель, поэт, победитель нескольких литературных и поэтических конкурсов. Ее стихи публиковались в газете «Голос Украины». Первая книга «Репетиция жизни», затрагивающая русско-украинскую войну, была издана в Киеве в 2015 году и распространялась на востоке Украины. С 2014 года проживает в США, за это время выпустила две книги на английском языке в соавторстве с ветераном ЦРУ Майклом Дэвидсоном.
Country: USA
Ksenia Kirillova was born in 1984 in the city of Kamensk-Uralsky, Sverdlovsk region. In 2001 she graduated from school with a silver medal. In 2006 she graduated from the Faculty of Law of The Liberal Arts University with a degree in jurisprudence with honors. Twice awarded the governor’s scholarship of the Sverdlovsk region.
Journalist, writer, poet, winner of several literary and poetry competitions. Her poems were published in the “Voice of Ukraine” newspaper. The first book, The Rehearsal of Life, affecting the Russian-Ukrainian war, was published in Kyiv in 2015 and distributed in eastern Ukraine. She has been living in the United States since 2014. During which time she has published two books in English, co-authored with CIA veteran Michael Davidson.
Из сборника стихотворений «Когда ты приходишь с фронта»
Помнишь, Герда?
Помнишь, сердце рвалось в груди
И метель завывала в танце;
Обжигали кристаллы льдин
И слезились водой на пальцах,
Буря в клочья рвала рассвет,
Задыхаясь в безумном вое,
И кружил бесконечный снег,
Землю с небом связав стеною?
Помнишь мёртвый холодный зал
И дворец без тепла и света,
И насмешку в его глазах? –
Путь закончен. Ну здравствуй, Герда.
Помнишь, Герда, как лёд сверкал
В ровных стенах пустого зала?
Ты ответила: «Здравствуй, Кай,
Я так долго тебя искала!
Как разлука была горька,
Как метели хлестали в спину!
Так пойдём же отсюда, Кай –
Здесь так холодно, так пустынно»
— «Что ты, Герда, идти? Куда?
Мне хватает надежд и знаний.
Этот мир состоит из льда,
Совершенных и чётких граней.
Посмотри, как блестит паркет,
Как слепит голубой оттенок,
И ломается слабый свет,
Утопая в прозрачных стенах.
Опускается снег – гляди,
Как узор его прост и точен.
Помоги мне сложить из льдин
«Вечность» — символ зимы и ночи».
Помнишь, Герда, как боль сильна,
Как порой бесполезна помощь?
— «Милый Кай, в мире есть весна.
Почему ты её не помнишь?
Что случилось с тобой, ответь,
В белой клетке холодных башен?
Здесь кругом обитает смерть –
Неужели тебе не страшно?
Я всего лишь зову туда,
Где деревья шумят под небом,
И неистово бьёт вода
По звенящим зелёным стеблям.
Где-то там за границей льдов,
За скопленьем прозрачной тверди
Над землёю царит Любовь
Как основа всего на свете.
Там лучами струится свет,
Заплетаясь в узорах радуг.
Милый Кай – здесь же просто снег,
Ты за снегом не видишь правды!
Там за снегом шумит река,
Там листвой шелестят деревья…
Где здесь Вечность – ответь мне, Кай!
Почему я в неё не верю?»
— «Слово «Вечность» — всего лишь звук,
Комбинация битых льдинок.
Хватит, Герда – взгляни вокруг,
Как искрятся снега призывно,
Как уходят во тьму года,
И под снега резной завесой
Расцветает из толщи льда
Наше Снежное Королевство.
Как мельчайший узор снегов,
Совершенством своим прекрасно,
Мне на свете важней всего
Наше Вечное Государство.
В бесконечном его снегу
Мне не нужно ни тьмы, ни света.
Об одном попросить могу –
Оставайся со мною, Герда».
Помнишь, Герда, — холодный взгляд
Как военный кинжал отточен?
— «Кай, прости, я пойду назад,
Я не выдержу вечной ночи,
Не забыть мне далёкий мир,
Где дымок над кострами вьётся.
Твой дворец – это просто миф,
Он растает при свете солнца.
Понесутся капели вниз,
Разбивая водою плиты.
Вечной может быть только Жизнь,
Что теперь от тебя сокрыта.
Я устала от вечных льдов,
От легенд, перевитых ложью.
Я люблю – но моя любовь
Ничего изменить не может».
Помнишь, Герда – кружился снег
Вечной ночи и вечной смерти?
Он стоял и смотрел ей вслед
На пустом ледяном паркете.
Диссидентам
Да, они всемогущи вполне,
Как творцы победившего ада,
И в чужой нам отныне стране
Слишком дорого ценится правда.
В самом деле, зачем, для чего?
Бесполезны напрасные жертвы.
Нам прописан уже приговор,
Как в чужом сериале – сюжеты.
Вся страна мирно дремлет в узде,
Механизм беспощаден – и точка.
Ну подумаешь – речь на суде –
Обессилевший бунт одиночки!
Только там, где отчаянья нет,
Где огонь замирает, покоясь –
Там из пепла далеких планет
Возрождается новая совесть.
Где космический черный покров
Разъедает остатки субстанций,
Только эти жемчужины слов
И способны навеки остаться.
Если солнце продолжит светить,
Если держится мир почему-то –
Это Бог собирает в горсти
Вашей святости редкой минуты.
И, взрывая основы основ –
Наших душ заржавевший фундамент –
Содрогаются камни от слов,
Что лежали на сердце годами;
И впервые на мерзлой земле,
Что закатана в ложь, как асфальтом,
Начинают цветами алеть
Ваших мыслей забытых цитаты.
Вспыхни, солнце, и небо – замри,
И застынь, зачаровано чудом:
Так рождается совесть земли –
Из суда, из СИЗО, ниоткуда.
Он – избитый, худой маргинал,
Он одет вызывающе просто.
Он всего лишь кого-то не сдал,
Он всего лишь молчал на допросе.
Он под пытками тоже кричал,
Но пронес сквозь лишения стойко
Только слово – начало начал –
Слово правды, беспомощно-горькой.
Только слово – пророков удел,
Новой жизни незримое знамя…
Ну подумаешь – речь на суде –
Просто камень в стене мирозданья.
Рождественское
Лицемерьем церквей измучены,
Одичавшие от потерь,
Даже малой надежды лучика
Не способные ждать теперь;
Даже те, чья душа взрывается
От отчаянья и обид,
Посмотрите – Христос рождается,
И, как прежде, звезда горит!
В знак немыслимой высшей милости
Он рождается в том хлеву –
И в морозной донбасской сырости,
И в сирийском сухом жару.
И заброшенный, неопознанный,
По-младенчески морща лоб,
Он заплачет в подвале Грозного
От раскатов кассетных бомб;
В лихорадке ознобной съежится
У холодной чужой стены,
И проступит на детской кожице
Раскаленная тень войны.
Он рождается, незамеченный,
В тех яслях на сырой земле –
На Луганщине, на Доненщине,
Под Дамаском и в Ханкале;
И скитается, неприкаянный,
У египетских стен в тени…
Если хочешь забыть отчаянье,
Ты хоть раз на Него взгляни.
Он умрет далеко, на родине,
От побоев, гвоздей, оков,
Всеми преданный, всеми проданный –
Чтоб сегодня родиться вновь.
Чтобы нам, утомленным ношею,
Знать: под тяжестью всех невзгод,
В муках нынешних, в страхах прошлого –
Он увидит и Он поймет!
Чтоб постичь, исстрадавшись досыта,
К плахе выжженной прислонясь:
Для тебя это было, Господи,
Ты один это мог понять!
Чтоб для мира, Тебя не знавшего,
Ты надежду бы мог дарить –
На Доненщине, на Луганщине,
Хоть в Израиле, хоть в Твери.
Когда уходят старики…
Когда уходят старики: дрожащие, брюзжащие,
Годами сжатые в тисках болезней и обид,
Вдруг просыпается душа – живая, настоящая,
И, сбросив старость, как пальто, их вдруг преобразит.
Пусть с ослабевших тощих рук свисают складки кожные,
Пускай трясется голова, и память уж не та.
Но водянистые глаза, рассеянно-тревожные,
Вдруг озаряет изнутри былая красота.
Вдруг что-то щелкает на миг в сознанье затуманенном,
И мысли стройно потекут в склоненной голове;
И разом прожитая жизнь – и счастье, и страдание,
На миг проступит на лице всей ясностью своей.
И мудрость светится в глазах – спокойная, нездешняя,
Вдруг осознавшая на миг все смыслы бытия,
Когда свою встречает смерть душа помолодевшая,
Как, может, встретила ее и бабушка моя.
И мы, свидетели того, от чуда ошарашены,
Перед постелью стариков стоим, лишившись слов.
Как не заметить мы могли – наивные, не знавшие,
Что было спрятано от нас под немощи покров?!
Когда уходят старики – уставшие, капризные,
С жестокой старостью своей измучены борьбой,
На том незримом рубеже, где смерть столкнется с жизнью,
Они опять, в последний миг, становятся собой.
Когда ты приходишь с фронта…
Когда ты приходишь с фронта
В холодные стены тыла,
Ты ищешь вокруг чего-то,
Что дорого сердцу было:
Мотивы забытых песен,
Оттенки знакомых красок.
И снова душа, как в детстве,
В безумии жаждет сказок;
И, сжавшись подбитой птицей,
Взъерошенным комом перьев,
В надежде слепой стучится
В закрытые плотно двери.
Бездомным щенком дворовым,
Взрослевшим в собачьей стае,
О проблеске жизни новой
С наивностью ты мечтаешь;
И ждешь, что тебя заметит
Чужой теплоты награда…
Ведь это – свои! За этих
Ты кровь проливал когда-то!
Свои. В этом вечном слове
И верность, и стойкость слиты:
И те, кто еще в неволе,
И те, что уже убиты…
Когда ты приходишь с фронта,
Тебя обжигает снова
Холодная сталь расчета
И льстивость чужого слова.
Доверчивый, диковатый,
Без имени, без регалий –
Не стоит искать награды.
Забудь – тебе просто лгали.
Не нужно судьбе перечить:
Спасибо за то, что живы.
Свои – не враги, конечно,
Но просто – уже чужие.
Не стоит искать заботы,
Не нужно желать расплаты…
Когда ты приходишь с фронта,
Ты хочешь уйти обратно –
Где копотью пахнут стены,
Где слышится лязг оружья…
Где вечны и неизменны
И верность, и честь, и дружба –
Средь грязи, крови и пота,
Средь адского пекла боя…
Когда к вам приходят с фронта –
Любите своих героев.
(3 оценок, среднее: 4,33 из 5)
Загрузка...