Страна: Армения
Родилась в 1961, проживает в Ереване, замужем, имеет взрослых сына и дочь. По профессии программист, работала по специальности более 25 лет, преподавала. Первые рассказы появились лет 20 назад, и сразу стали печататься в «толстых» литературных журналах. Имеет Дипломы, полученные как на республиканских, так и на международных литературных конкурсах, в частности, в 2018 роман «Три Двустишия», пройдя два тура, оказался в числе восьми финалистов Германского Международного Литературного конкурса Buch des Jahres и получил Диплом Финалиста. Автор четырёх книг и четырёх сборников, два из которых международные. Ещё одна книга «На развилке» о беженцах в Армении была написана в 2015 по просьбе Управления Верховного Комиссара по делам беженцев в Армении.
Роман «Три двустишия» можно рассматривать как литературное отображение идеи евразийской интерграции, разумеется, неспланированной автором специально. Ведь иначе просто быть не может, потому что все герои романа и духовно, и «территориально» принадлежат родившему их пространству, единому евразийскому пространству, обуславливаюшее родство душ несмотря ни на что.
Country: Armenia
Born in 1961, lives in Yerevan, married, has two adult children. Has numerous publications in Armenia and abroad. Has diplomas obtained at both republican and international literary contests, in particular, in 2018 the novel «Three Distichs», having passed two rounds, was among the eight finalists of the German International Literary Competition «Buch des Jahres» and received the Finalist Diploma.
She is the author of four books and four miscellanies, two of which are international. At the request of the UNHCR she wrote a book «At the crossroads» about refugees.
The novel “Three couplets” can be viewed as a literary representation of the idea of Eurasian integration, of course, specially unplanned by the author. After all, it simply cannot be otherwise, because all the heroes of the novel both spiritually and “territorially” belong to the space that gave birth to them, the single Eurasian space, which causes the kinship of souls in spite of everything.
Отрывок из прозы “Три Двустишия“
Марьям подошла к окну, невольно залюбовалась заснеженным вязом в пушистом серебристо-снежном наряде. Снежинки ровно падали вниз, не было ни малейшего дуновения ветерка, так и должно быть в рожденственской сказке: вокруг безопасная зимняя красота, благополучие в семье, вот и муж приехал из долгой командировки, скоро Новый Год, но одна маленькая заноза заставляла кровоточить сердце, и Марьям, глядя наружу из прогретой теплой комнаты, боялась даже представить себе, как зимнее солнце пробивается через маленькое зарешеченное тюремное окошко к человеку, о котором не переставала помнить и думать. И надо же, чтобы именно сегодня, в день приезда Николая она получила от нанятого ею детектива сведения о Сергее.
Сергей был жив, но обвинен в проведении зачисток и находился под следствием больше полутора лет. Его жена, якобы опасаясь мести со стороны чеченцев, официально развелась с ним и уехала из России то ли в Бельгию, то ли Финляндию, лишив бывшего мужа даже моральной поддержки семьи в трудный для него час.
«Что мне делать?» – вопрошала Марьям вяз снова и снова, не в силах отойти от окна.
– Марьям, – раздался из-за спины голос шефа.
Марьям вздрогнула от неожиданности и обернулась.
– Слышал, муж ваш прилетел из Аргентины?
– Да.
– Везет же людям, там сейчас поздняя весна, воздух пропитан эмоциями и цветущими деревьями джакаранда, на каждом шагу можно услышать танго или комплименты, которыми мужчины засыпают женщин…
– А вы, однако, романтик, – улыбнулась из вежливости Марьям, стараясь скрыть свое несоответствующее моменту настроение.
– А почему бы и нет? Вы лучше идите домой, все равно работать не сможете, так и простоите у окна до конца рабочего дня.
Марьям сжала будто от ожога дернувшиеся губы и сухо поблагодарила:
– Спасибо.
Шеф окинул ее многозначительным взглядом и ушел. Сидевшая с Марьям в одной комнате сотрудица усмехнулась. Действие от слов шефа было сродни уколу адреналина: Марьям мгновенно зарядилась энергией, вопрос «что делать?» был разбит на подпункты, и ответом на первый подпункт стало решение «побыстрее собраться домой». Затем нашелся ответ и на второй подпункт – «позвонить детективу». Она вышла в коридор и, убедившись, что никто ее не слышит, позвонила по сотовому.
– Это опять я, Марьям.
– А я знал, что вы позвоните.
– Андрей, я бы хотела, чтобы вы продолжили работу над моим делом. Нам обязательно встретиться лично, или достаточно разговора по телефону?
– Ну, так как вы – уже клиентка нашего агенства, знакомы с нашими расценками и являетесь работающей мамой двух маленьких детей, думаю, ограничимся телефонным разговором, тем более, что конкретно обсуждать пока нечего. По всей вероятности, вы попросите узнать, как обстоят дела с защитой Сергея и что можно для него сделать.
– Да, именно это я и собиралась спросить, — обескураженно ответила Марьям, поразившись, что ответ на самый главный подпункт вопроса «что делать?», оказывается, уже давно был сформулирован.
– Как только мы все узнаем, я подготовлю отчет и представлю его.
– Я очень прошу вас не звонить мне по телефону: ни домой, ни на работу, ни на сотовый. Отчет пришлите мне на мейл, у меня круглосуточный интернет и письма я читаю сразу.
– Хорошо. До свидания.
– До свидания.
Ну, вот, теперь можно идти домой. Она прошла обратно в комнату и, стараясь не мешать демонстрирующей глубокую занятость коллеге, стала собираться. Уже надев дубленку, присела на секунду, и пришел ответ на последний подпункт вопроса – пока не рассказывать Николаю о том, что она наняла детектива. Сегодня никаких разговоров о других людях, сегодня – только семья. Может быть, завтра найдется время для разговора о Сергее. Или послезавтра. Или, лучше подождать, когда Андрей скажет что-то конкретное.
Марьям как можно вежливее попрощалась с сотрудницей, (они еле терпели друг друга), но та сделала вид, что не слышит. Марьям, не оглянувшись на нее – лопайся от злости и зависти, если так тебе нравится, прошла к двери и вышла из комнаты.
Голодный сытого не разумеет никогда. Стоит одному человеку задать вопрос «Почему это у него есть, а у меня нет?», то общественное мнение квалифицирует это как зависть, злобность, недоброжелательность. Но как только соберется толпа задающих тот же самый вопрос уже, – они уже революционеры. А ведь не дай Бог собраться одиноким женщинам в толпу: пощады не будет никому – и пренебрегшим ими мужчинам, и более удачливым женщинам. Ведь не пощадила же сама Марьям в свое время Свету, а вот теперь ненавидят ее за то, что замужем, счастлива в браке, благополучна. Почему ничего не получилось у коренной москвички, весьма даже симпатичной, в чем ее проблема?
Марьям чувствовала угрозу, исходящую от коллеги, пока пассивную, но стоит только допустить малейшую оплошность, как этим не преминут воспользоваться. Поэтому, она всегда старалась быть очень осторожной, не рассказывала ничего о муже, о том, как проводит свободное время. И уж само собой, близко к Николаю не подпускала никого из сослуживцев.
Тогда, десять лет назад, именно благодаря Сергею она сбросила с себя лягушачью кожу. Поняла, что такое любовь в самом высшем ее проявлении, когда ничего не надо от того, кого любишь. Не надо даже, чтобы всегда был рядом. Не надо, чтобы ушел ради тебя из семьи. Она не хотела разрушать семью, а вот теперь жена и дети хладнокровно бросили его в самый трудный для него час. Имело ли смысл думать о них тогда?
Марьям пешком шла домой с работы, благо позволяло время. Время… Вот кто теперь ее настоящий повелитель, все теперь в ее жизни происходит в зависимости от того, позволит ли ей это Время или нет, вот даже просто так прогуляться. Ей необходимо было привести мысли в порядок. Понять, почему ее волнует судьба Сергея.
Потому, что он оказался в беде.
Ведь столько лет ей даже в голову не приходило просто навести справки о нем.
Любовь Марьям к Николаю – искренняя и сильная, она любит мужа по-настоящему, ее дети – это плоды любви. Когда она вышла замуж в первый раз, прошло слишком мало времени, чтобы забыть первую обжигающую любовь к Сергею. Но сейчас уже прошло очень много лет, время помогло ей пережить страшные потери – смерть ребёнка, мужа, матери, отца… Что говорить о Сергее?
Почему же ей небезралична его судьба?
А почему остаются небезразличными по отношению друг другу разведенные супруги?
Возможно, что-то и остается в сердце, а возможно просто человеческая порядочность.
Марьям остановилась, глубоко вздохнула и пошла дальше. Вдруг ее внимание привлекли группа родителей и детей с букетами цветов у входа в музыкальную школу. Что-то всколыхнулось в душе Марьям, будто свалилась с души огромная гранитная глыба, дав возможность осветить ее ореолом детства с его безграничной верой в Праздник. Она вспомнила, как сама ходила в музыкальную школу, играла на сцене, участвовала в школьных постановках. Ею овладела потребность сопричастности к Действу. Она вошла в здание школы. В вестибюле было полно народу, Марьям увидела, как люди входят в зал, и она пошла за ними. Как всегда, вход на школьные мероприятия был свободный, оставалось только выяснить, что это за мероприятие. Уже сев в кресло в предпоследнем ряду поближе к двери, она заметила программки у многих в руках. Дождалась момента, когда соседка, изучив, свернула листок в трубочку, Марьям попросила:
– Вы позволите посмотреть программу?
– Конечно, – интеллигентная женщина приветливо улыбнулась Марьям.
О, да это же настоящий сольный концерт! А какая сложная программа: Соната Бетховена ? 8 «Патетическая», 3 Интермеццо Брамса… А это что? «Funerailles» Листа…
Только в этот момент Марьям пришло в голову посмотреть на фамилию исполнителя. Максим Авдеев, ученик 10-го класса этой школы по классу фортепиано, лауреат уже нескольких престижных конкурсов. Но не рановато ли исполнять «Похоронную песнь» семнадцатилетнему юноше просто в психологическом плане? Марьям уже с нетерпением ожидала начала концерта.
Сколько лет она не была не концерте классической музыки? Нет, конечно, она иногда застывала минут на пятнадцать-двадцать перед телевизором, услышав на звуки рояля, скрипки, особенно ей нравились концерты пианистов с оркестром. Но, все же, непростительно было позволить себе выпасть из зоны соприкосновения с высоким искусством.
Тут в зал вошли, судя по всему, директор со своей «свитой» и по-хозяйски расположились в центре. В зал стали поспешно заходить люди. И тут, директор громко распорядился:
– Так, прошу всех соблюдать тишину, закройте двери в зал, начинаем концерт!
С первых же его минут, Марьям перешла в особый параллельный мир, где все честно и красиво. И ее сострадание к Сергею, желание помочь слилось со звучанием грандиозной бетховенской музыки, получило высокий смысл: у каждого человека должно быть что-то святое для него, надматериальное, надбытовое, что стоит над семьей, над собственными сиюминутными интересами.
Впервые в жизни Марьям почувствовала потребность сделать то, что непосредственно ей не было нужно. «Я телом и душой предана своему мужу, но просто пожать плечами, сказав себе, жаль, конечно, человека, да что мне поделать, раз такая судьба Сергею вышла, – и продолжать жить для себя и семьи – неправильно», – повторяла она про себя снова и снова.
Резкие аккорды второй половины «Funerailles» Листа, диссонирующие с печально-тихим началом, заставили Марьям вздрогнуть. Она огляделась вокруг и, увидев неподдельную скорбь даже на лицах детей, вдруг поняла, почему это произведение звучит сейчас в исполнении юноши. Всех, даже детей, касается то, что льется кровь далеко или не очень далеко, всех касается боль чужой раны. Пусть Сергей не единственный, с кем несправедливо обошлись в этой войне, ее человеческий долг помочь хотя бы одному: всем ее сомнениям и колебаниям пришел конец.
(8 оценок, среднее: 3,38 из 5)
Загрузка...