Страна : Россия
Преподаватель университета, кандидат философских наук. Научные интересы: этноконфессиональная сфера, международное эсперанто-движение. Книга “Тараф” – моя первая художественная книга.
Country :Russia
I am a university lecturer, PhD in Philosophy. My research interests: ethno-confessional sphere, international Esperanto-movement. The book “Taraf” is my first fiction book.
Отрывок из детектива“Тараф”
«Валерий что-то отвечал, вежливо выпроваживая Георгеску.
— А вот твоя секретутка, Валер. Она случайно не еврейка? Я ведь их чувствую…
— Нет, что ты, она гагаузка.
— Гагаузки не такие.
— Отец — немец.
После ухода клиента вошла улыбающаяся Иза.
— Гагауз-немецкий шолом алейхем, Лиор!
— Ты же сама захотела послушать.
— Да, чтобы укрепиться в моей этнической идентичности. Знаешь, что такое идентичность?
Деметер хмыкнул:
— Еще бы. Когда в милиции служил, сколько раз в рапортах писал: «идентификация преступника», «идентификация трупа».
Только вот с моей собственной идентификацией ничего не понятно, в отличие от вас с Гришкой. Ты — укреплённая еврейка. Казаков при каждом удобном случае орёт, что он русский, и что тех, кому это не нравится, он в гробу видел. А я-то кто?
Отец — цыган, причем корнями из нездешних цыган. Мать — русская. Хотя на самом деле тоже не совсем русская — из обрусевший мордвы. Спорили, кем записывать меня, не договорились — записали в качестве компромисса молдаванином. Родной язык — русский, в школу русскую ходил, но и молдавский — тоже родной. Откуда я, кто я, куда я иду?
Иза встала, посмотрела на детектива сверху вниз.
— Я читала одну статью, о теориях этноса, ну, то есть национальности. Главных теорий две. Первая — примордиализм.
— От слова «морда»?
— Валер, ты себя неровно ведешь, не стильно. Только что показал, что знаешь творчество Гогена, и вдруг — шуточка в милицейском духе. Впрочем, может быть, в чьих-то глазах это выглядит оригинальным и даже привлекательным.
Иза лукаво улыбнулась:
— В чьих-то прекрасных бархатисто-шоколадных глазах.
— Ты от скромности не умрешь.
— А у твоей бывшей — невыразительные голубоватые гляделки. Как пуговицы на моем домашнем халатике, в котором в туалет хожу.
— Давай лучше про твой примордиализм.
— Это от слова primordial — прирожденный. Примордиалисты считают, что национальности отличаются друг от друга примерно как породы собак. Родился спаниелем — и умрешь спаниелем. А если тебя подстригут под бульдога — все равно ты спаниель, только неправильный.
Вторая теория — конструктивизм. Национальности отличаются как, например, собрания любителей разных музыкальных жанров. Клуб человек выбирает более-менее сознательно и может по желанию сменить: был у джазистов, перешел к рокерам. Был русским — стал молдаванином, был молдаванином — стал евреем. Можно одновременно и в двух клубах…
— А можно вообще в такие меломаны не записываться? Не хочу, мол, вашей музыки совсем. В графе «национальность» — прочерк.
— На необитаемом острове — можно. Или в эсперантисты запишись. Если они за всемирный нейтральный язык, в их среде наверняка ходят какие-нибудь идеи об анационализме. Ладно, выходи в приемную через пятнадцать минут — обедать.
В приемной стол был накрыт настоящей матерчатой скатертью, стояли столовые приборы, как в ресторане. Пищу Иза приготовила дома и принесла на работу в термосах.
Валерию понравился необычный суп с чем-то вроде пельменей, только из манки.
Иза объяснила, что это марак-кубэ, ближневосточный суп.
— Какая ты хорошая хозяйка. Выйдешь замуж, осчастливишь какого-то еврея.
— Почему именно еврея? Осчастливлю и другого.
— У тебя же идентичность.
— И что? Дети мои все равно будут евреями. А мужа уж можно…
— Гоя.
Иза надулась.
— У русских тоже есть неуважительные словечки для людей других национальностей, например, «нерусь». Но все ли слова надо произносить?
— Да. У цыган тоже есть словечко для нецыган — «гадже». Разок меня так назвали.
…
Proverbo estas sperto, proverbo estas averto
1 сентября 1992, вторник
Валерий предложил Изе вместе зайти к Сникерсу из клуба эсперантистов. Это было по пути к ней домой, а эсперантист точно находится сейчас на своем рабочем месте: все мелкие торговые точки допоздна работают.
Иза на «допросы» с Валерием всегда ходила с удовольствием и часто реально ему помогала — если не во время самой беседы, то после, при ее анализе. Положительным фактором было и само присутствие Изы: когда девушка участвует в беседе, многие мужчины и женщины успокаиваются, расслабляются.
Местом работы Сникерса было небольшое деревянное строение с длинной подсвеченной вывеской «УСПЕХ: текстиль, косметика, товары на каждый день, продажа/прокат видеокассет». Стены были улеплены рекламными листками с информацией о продаваемых товарах и скидках при покупке нескольких их штук. Над входом висел флаг Молдовы и еще какой-то незнакомый Деметеру флаг: синий с расположенными кругом желтыми пятиконечными звездами.
— Эсперантистский флаг он почему-то не повесил, — ехидно отметила Иза.
Вывеска, как положено по закону, была написана по-молдавски латиницей, но с переводом на русский, как и каждый рекламный листок. На дверь была прилеплена наклейка: объект охраняется предприятием «Щит». Не повезло владельцу.
В тесном помещении стоял телевизор и видеомагнитофон, по стенам от потолка до пола в несколько рядов висели майки, блузы, прочая одежда, сумки, еще какая-то дребедень.
Сникерс, парень лет двадцати семи, объяснялся с клиентом, предъявившим претензии по купленной им видеокассете.
— Четверть экрана занимает надпись, она не исчезает в течение всего фильма, каждые десять минут появляется. Невозможно нормально смотреть кино, отвлекает.
Продавец вставил кассету в видемагнитофон. По экрану поползла надпись: «Promotional Tape Only. Sale or Rental Prohibited. If you have rented or purchased this cassete please call (888)223—4FOX. All calls confidential».
Сникерс вслух перевел, спросил:
— И что? Это же копия с промо-кассеты. Ее после того, как фильм снят, рассылают посмотреть прокатчикам, критикам и журналистам. Видеокассету-то с фильмом выпускают только после того, как фильм в кино покрутят. А так Вы смотрите фильм в одно время с американцами. Промо — это же отлично, подумаешь, надпись. Полно просто «экранок» — когда фильм тайком в кинотеатре снят во время сеанса. У экранок качество — дрянь.
— Но это же называется пиратством!
Сникерс рассмеялся.
— Какой Вы эрудит нетипичный. Конечно, нарушение так называемого копирайта. А не промо-кассеты, которые Вы смотрите, не пиратство, что ли? За семьдесят пять центов американскую фабричную лицензионную кассету хотите купить? Пожалуйста, деньги верну.
Покупатель ушел, что-то бурча про «цивилизованность».
Сникерс повернулся к Валерию и Изе.
— Во, какие люди бывают. Будто на Луне живут или в Америке. «Цивилизованность»… Из-за того, что мы нищие, нам кино, что ли, не смотреть и копирайт их холить? Что для вас, господа?
Валерий вручил свою визитную карточку. Сникерс, прочитав, не обеспокоился.
— Надо же, частный детектив — как на Западе.
Валерий, наверное, в сотый раз за время своей работы детективом услышал слова «Шерлок Холмс». Сникерс также пошутил насчет Изы: почему, мол, доктор Ватсон — женского пола. Громко представился:
— Вольдемар Черный, владелец сего почтенного заведения. Зовут на самом деле так: не Владимир, а Вольдемар, по паспорту. Папа с мамой дали пижонское имечко, чтоб отличаться от других. Можно просто Волик. Чем могу?
Выслушав Валерия, Сникерс вывесил на двери балаганчика табличку «Закрыто» («Все равно нормальный клиент не идёт»). Предложил перейти на «ты» и выпить пива, вытащил из угла бутылки без этикеток. Вручил Изе большой одноразовый полиэтиленовый стакан в упаковке.
— А нам с тобой, Валера, придется по-народному: из горлышка.
Пиво было непривычно крепким — градусов десять, ударяло в голову.
Молодой предприниматель сказал, что соображений по делу никаких не имеет:
— Если с бизнесом не связано, тогда, может, из-за своего характера он где-то попал. За пределами клуба, конечно.
— Лоза конфликтен, агрессивен?
— Ну, не то чтобы вот уж совсем агрессивен. Но он, Валер, понимаешь, типичный «новый русский». Или уж не знаю, кто он там точно — «новый украинец», «новый белорус». Со всей их фигнёй. Три года назад был инженеришкой на издыхающем заводе, а теперь — звезда. Спесивый, с гонором. О чем его ни спроси — нормально не отвечает. Когда не на эсперанто в клубе говорим — вставляет всякие простонародные словечки, шуточки-прибауточки. И клички людям даёт дурацкие. Остряк-самоучка, блин.
…
Валерий сделал предположение о женщине.
— Из тех, что в клубе? Да ну, точно нет. Там обычные девчонки, а новым русским ведь нужны не такие, а чтобы супер-пупер, при всех абрикосах.
Иза прыснула.
Сникерс хлебнул пива.
— Я, ребята, честно говоря, вообще не понимаю, чего его в клуб занесло. Он для эсперантистских кругов фигура нетипичная. Там обычные люди, а он novriĉulo — нувориш. Прикинут фирменно, на руке часы Movado. Есть такая солидная марка, единственная в мире с названием на эсперанто, переводится как «движение».
Сникерс хохотнул.
— Я вообще-то тоже часы с этим названием продаю, по доллару за штуку. Года полтора ходят, потом — куку. Но у него всамделишные, стоят сколько автомобиль.
В общем, говорю, какой у него интерес в клубе? Хобби это непрестижное. Большие бабки на эсперанто не поднимешь, я пробовал. Журнальчик издаётся для предпринимателей «La Merkato», но для таких, как я, — никакой от него пользы. Кредит, что ли, мне даст какой читатель этого журнала? Да и вообще эсперанто — дело бесперспективное, так, развлекуха. А сейчас и вообще из моды начал выходить. Исчезнуть, конечно, не исчезнет, но никакой fina venko никогда не будет.
Иза переспросила:
— Fina venko?
— А, вам ведь надо перевести. Это не про финнов. «Fina venko» — слова Заменгофа, означают «конечная победа». То есть, когда эсперанто станет dua lingvo por ĉiuj — вторым языком для каждого.
— Почему такой пессимизм? — спросила Иза. — Ваше движение ведь больше века существует.
Сникерс снова отхлебнул пива.
— Это как с товарами на рынке. Вот изобретена хорошая, рациональная штуковина, и нормально протестирована. Но рынок её отверг. Почему — и понять-то бывает трудно. Например, рубашки с отложными воротничками и манжетами. Удобны в быту, служат дольше обычных рубашек. А их почти не выпускают. Или галоши. Продлевают жизнь обуви, когда на улице грязь, ты их у порога скинул — чистыми ногами в помещение прошел. Вроде бы все учреждения заинтересованы, чтобы работники и посетители галоши носили. И химики научились резину любую делать — и цветную, и рельефную — что угодно для души. Но в галошах только в деревнях ходят.
Или вот четырехцветные шариковые ручки были. Просто из моды вышли. Полно примеров…»
(5 оценок, среднее: 3,20 из 5)
Загрузка…