Страна : Кыргызстан
Я, Жыпаркүл Исабаева, работаю журналистом. Помимо этого меня знают как писателя, поэта, драматурга, лауреата премии республиканского уровня – имени А.Осмонова и как члена союза писателей КР. Творчеством увлекаюсь с детства. Мои первые стихи и рассказы, которые были напечатаны в газете “Кыргызстан пионери” я написала в 9-10 ле;. Творчество – моя жизнь, любовь и счастье. Автор – 15 книг, более трёхсот песен и множества стихов. А так же, автор сценариев, для двух полнометражных фильмов, одного кино-сериала, одного радио-сериала. И наряду с этим, в театре были сыграны две моих драм. Безусловно, женщинам сложно в нашей сфере. Семья, дети, работа, и множество разных сложностей… А так же, как писатель и поэт я считаю своим долгом внести вклад в литературу. И я думаю, что этот долг перед литературой родился вместе со мной.
Country : Kyrgyzstan
I am Zhyparkul Isabaeva, work as a journalist. In addition, I am known as a writer, poet, playwright, laureate of the republican prize named after A. Osmonov and known as the member of the Union of Writers of the Kyrgyz Republic. I have been fond of creativity and writing since childhood. My first poems, stories that were published in the “Kyrgyzstan Pioneer” newspaper, I wrote at the age of 9-10. Writing is my life, love and happiness. The author of 15 books,more than three hundred songs, many verses; written by: two feature films; one movie series; one radio series; two of my dramas were played in the theater. Of course, it’s difficult for women in our field. Family, children, work, wealth, lack and many different difficulties… And just as a writer and poet, I consider it as my duty to contribute to literature. And I think that this duty to literature was born with me.
Отрывок из повести “Сарала“
На Земле, где перестали ладить между собой Разум и Душа, где царит среди людей растерянность и хаос, порой происходили невероятные события…
Природе поневоле пришлось быть свидетелем людских деяний, совершаемых по невежеству, а чаще всего из-за алчности и равнодушия.
Вследствие чего сотрясалась земля, происходили наводнения и оползни…
И даже собаке Сарала не удалось остаться в стороне от людских проступков …
***
Сарала каждый день приходит сюда помянуть хозяина, долго лежит на задворках дома, и только затем, отправляется рыскать по городу…
И сегодня, как обычно после такого начала дня, она пролезла под красными воротами и затрусила в сторону большой городской свалки, находящейся на окраине города. В это время, в самую рань там бывает мало бродячих кошек и собак, и больше возможностей для неё найти, что-нибудь погрызть.
Приблизившись к горам из отбросов, привозимых из города и выгружаемых каждодневно многочисленными мусоровозами, Сарала увидела женщину, сидящую спиной к ней, которая качалась, похоже, убаюкивая ребёнка… Она из-за шороха обернулась и замерла, увидев совсем близко от себя собаку, которая уставилась на неё. Лохматая рыжая с голодными глазами и с высунувшимся из-под жёлтых клыков языком из которого текут обильно слюни, собака также смотрела на неё…
Сарала поняла, что испугала женщину, легла там же и заскулила, как-бы успокаивая её. Она видела перед собой женщину совсем непохожую на тех вонючих, грязных завсегдатаев свалки. Собака села на задние лапы, вытянув морду и принюхалась к ней. Лишь тогда женщина оторвала от себя живой свёрток, прижатый к груди, и положила на землю, затем сидя, начала продвигаться в сторону. С округлившимися от страха глазами и дрожащими губами, она силой вырвала грудь из уст младенца. Женщина даже не замечала, что из оставшейся болтаться груди струилось молоко. Когда отнятый из тёплых объятий недокормленный ребёнок начал реветь, женщина запаниковала. Страшась, будто зверь в два прыжка настигнет их, разорвёт на куски и проглотит, она убегала, то ли дело спотыкаясь…
Собака прилегла дальше от оставленного младенца. Она предполагала, что так женщина может не опасаться и вернётся за ребёнком. Но женщина исчезала, убегая вдаль. А ребёнок, будто понимал происходящее – плач его долго доносился, взывая к Богу…
Лишь, когда Сарала поняла, что женщина не возвратится, посмела приблизиться к красному тельцу младенца, завернутого в старые простыни. Распеленавшийся дитё дёргал слабенькими ножками и, чувствуя присутствие живой души, замолк, прислушиваясь к шорохам и улавливая обонянием запах молока. Он начал судорожно искать грудь. У недавно потерявшей своих щенят Саралы, её наполненные молоком соски размякли. В этот момент издалека кто-то спешно двигался в их сторону.
” Возвращается! Мать ребёнка возвращается!” – оживилась собака.
Но, оказалось, что это какой-то пёс бежал к ним. Чем больше он приближался, у Саралы все больше дыбилась шерсть на затылке. Она вскочила с места и, сморщив морду, оскалившись, зарычала. Подбежавший пёс, не ожидавший от добродушной Саралы такого поведения, испуганно остановился. Ему казалось, что она, наевшись досыта, теперь сторожит остатки своей добычи.
Ребенок в свёртке кажется, уснул…
И две собаки, долго лежали, следя друг за другом. «Она расслабится, затихнет и уснёт…” – думал чужак, готовый подбежать, схватить её добычу; и поскуливал, брызгая слюнями, и облизывался, то приседая, то заваливаясь на землю. В то же время Сарала, срываясь с места, угрожающе рычала.
Светало…
Послышался гул машин, забрезжила жизнь. Сарала потеряла надежду, что женщина вернётся. Зацепив зубами обмотку с ребёнком за узелок, понеслась в дальний пустырь. Будто чувствуя мысли собаки, хныкающий младенец затих, и, дрыгая ножками, высунувшимися из-под пелёнок, рискуя свалиться, уносился в неизвестное…
В то же время, бросившая своего ребёнка на свалку женщина, спасая свою жалкую душонку, вошла в город, и стояла у дороги, соображая куда идти…
У неё заныла грудь, телом овладела опустошённость, она почувствовала тоскливое одиночество.
Избавившись от своего тяжкого груза, от «занозы» в сердце, с мученьем выношенного постыдные долгие дни в утробе ребенка, она только начала осознавать, что не знает, как дальше жить. Ведь она жаждала только отомстить всем, кто не дал ей быть счастливой… С этими мыслями, она резко подняла голову, выпрямилась и широкими шагами двинулась к городу.
Некуда было идти и собаке с новорожденной “добычей”. Лишь после последних и ранее пережитых тяжёлых событий, ей хотелось убежать от людей, кошек и собак далеко-далеко, в пустое местечко… Может от того, что вспомнила смерть любимого хозяина от ножа близких друзей, вспомнила выросшую у него на глазах маленькую Аруузат, может от того, что затосковала по ласковой хозяйке, или от того, что вместо потерянных ещё вчера своих щенков, сегодня “усыновила” ребёнка, она разволновалась… А может, ужасаясь проступком человека, вверившей своего ребенка в пасть смерти, спасая свою жизнь… В непонятных чувствах: то ли в радости, то ли в горе, со скулящим стоном в груди, она бежала, роняя горячие капли слёз…
Собака остановилась у одинокого сарайчика, куда давно не ступала нога человека, а внутри ползла песнь безмолвия. Сюда Сарала приходила не раз, и неспроста – тоскуя по дням, проведенным с хозяином:
“Здесь, в мои детские годы держали скот. Теперь, смотри, пустует. Хочу купить этот сарай, и завести живность. Как ты думаешь, Сарала?” – Акбар часто рассказывал ему свои идеи. И тогда, помнится, досадно было, что ни сказать и ни посоветовать… И только обиженно скулила в ответ.
***
И вот, теперь она вернулась сюда не одна, а с краснотелым малюткой. Вблизи от глинобитного старого сарайчика, который вот-вот развалится, Сарала опустила осторожно младенца на землю, и передохнула. И только убедившись, что в этой округе они одни, она быстро обежала лачугу с окнами, заколотыми деревянными балками, в поисках входа. Собака запрыгнула через полуобвалившуюся стену сарая, и обратно выпрыгнула наружу. Теперь она сидела на заборе в раздумьях, как занести младенца в лачугу. Решившись, осторожно закусила за тряпки свёрток с ребёнком и с разбегу запрыгнула на забор. А там уже было легче – горкой лежала навозная куча. Когда Сарала резко запрыгнула на тёплый, рыхлый навоз, ребёнок выскользнул из пелёнок. Собака опустила из пасти тряпьё и устремила все свое внимание на ребенка, долго любуясь, как тот дрыгает розовыми ножками…
Через некоторое время голодный младенец начал морщиться и, мотая головой по сторонам, похныкивая и суча ручонками, искать грудь. Собака, до этого сидевшая высунув мокрый язык, любуясь происходящим, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, теперь встала и засуетилась, не зная, как быть. Чем громче начинал кричать голодный ребенок, тем больше краснело его личико. Сарала начала бегать взад-вперед, не находя себе места, скуля и авось это поможет – лаять. В этот момент ее груди набухли и заструились молоком! И все же Сарала робела – ведь перед ним человеческое дитя! Но все же пришлось решиться, ведь другого выхода не было! Когда она приноровилась сунуть ребенку сосок груди, из которой и так бежало молоко, ребёнок захватил губами его, и начал жадно высасывать молоко.
Так началась жизнь матери и её дитя…
И все же, как бы не наслаждалось все ее тело материнством при кормлении грудью, как бы ни горевало ее сердечко, когда голодный ребёнок неистово ревел, каждый раз вспоминала бросившую своего ребёнка “кукушку”. Вместе с поиском Аруузат и её матери Жаркынай, заодно стала она высматривать среди горожан и ту женщину…
***
Прошли месяцы…
Голенький младенец с волнистыми спутавшимися волосами до плеч, сложившись в три погибели спит, обняв Сарала за шею своими крошечными ручонками. Она же, лежит затаив дыхание, чтобы не разбудить ребёнка. Под ними мягкий навоз, выцветшее ветхое одеяльце, рядом валяется чумазая кукла с двумя косичками.
Давно уже настал рассвет. Солнечный луч, пробившийся через дыру на стене, светит прямо в лицо с испариной на носу вспотевшему ребёнку. Но этого не чувствовал теперь крепко уснувший, всю предыдущую ночь беспокойно прохныкавший младенец. И Сарала, переходя то в одну сторону от него, то в другую, мучаясь пуще ребёнка, скуля со стоном, провела всю ночь до зари в страданиях.
Если бы не заболел ребёнок, выползла бы Сарала из лачуги и прямиком направилась бы в тот дом, где когда-то играла с Аруузат. Побывала бы в тех местах, где ходили Акбар с женой, и пронюхала-расцеловала бы их исчезающие следы, и пронеслись бы перед глазами их образы. Сколько они мерещились то здесь, то там, и ныло в душе от тоски!
Это чувство ностальгии по родным местам доставляло лежащей собаке и наслаждение, и страдания. И лишь когда лохматый новый «Страж» показывал недовольство её долгим пребыванием, лязгая цепями, начиная бегать взад-вперёд, Сарала выползала из-под забора и уходила бродить. Временами она сидит на обочине дороги и смотрит на проезжающие машины. Затем приходит на городскую свалку, где человек-мать оставила ребенка и подолгу лежит там. Смотрит, вздыхая в ту сторону, куда ушла мать ребёнка… Но, в какой-то момент она вздрагивает, вспомнив о приёмыше, и вьюгой мчится к лачуге.
Несмотря на то, что солнце поднялось из своего гнезда, она лежит рядом с ребёнком, еле дышащим и горячим, как пламень. Предчувствуя что-то неладное и испытывая неуемное беспокойство, готовая разорвать небо и всю вселенную своим воем, Сарала чувствовала горечь и жесткую боль подпирающую горло. И потом, за один день и одну ночь, она уже успела привыкнуть и соскучиться по милым повадкам ребенка…
Обычно ребенок просыпался вместе с солнцем. Часто собака-мать, шнырявшая по всему городу и измотавшаяся, лежала, уставившись на него. Ребенок же обнимал ее за лохматую шею, залезал на спину и забавлялся этой игрой. Изредка он встает на обе ноги, или на четвереньки, подражая матери, рычит и лает. И только перевернув вверх дном по три раза за день всё внутри лачуги, намаявшись, чумазый младенец засыпает.
(109 оценок, среднее: 4,35 из 5)
Загрузка...