Дилдора Туляганова

Отрывок из малой прозы “Моя Бабушка”

****    ****

-Ну, как там тебе живётся, не скучаешь?

Сказала бабушка, и я тут же проснулась. К чему бы это? Бабушка, папина мама, снилась мне очень редко, а ещё тут на чужбине, чтобы это означало?

Когда в детстве снились ушедшие в мир иной, я всегда спрашивала маму, как можно понять этот сон? Мама отвечала вопросом: «А что делала или делал, тот или иной человек во сне? В какой одежде он был? Он у тебя попросил, или он тебе что-то дал?» При этом мама добавляла: «Прочитай молитву за успокоение души умершего, просто наверное она подумала, или волнуется за тебя». И когда я снова задавала вопрос маме, как могут думать умершие и беспокоиться за нас, у неё всегда был вразумительный ответ: «Это не они умершие, а мы, так как ничего не понимаем, наши души слишком чёрствые». Понимание всего этого, пришло, когда и мама начала мне сниться после своего ухода. То есть мама, верила, не знаю почему, что душа человека не умирает, она перерождается и живёт с нами вместе, но уже другой энергией. Начинался глубокий анализ сна в подсознании, как бы это сейчас назвали психоаналитики. И вот вспоминая бабушку, я подумала: «Она переживает за меня по-своему, ведь я так далеко от дома, от Родины» … .

Увиденный сон, выпитая чашка ароматного кофе, настолько сильно взбудоражили мои нейроны и уставший от сна и ночных размышлений мозг, что невольно, я стала вспоминать, какой же была Моя бабушка?

— Тот, кто знает толк в разговоре, и работает головой, заработает 10 танга, а кто умеет работать только руками, заработает 1 танга.

   Так однажды ответила мне бабушка, когда я начала расспрашивать о её детстве, родителях, молодости. И в этот момент я поймала её взгляд зелёно-серых глаз, придававших ей всегда решительный вид и стойкость, но в тот момент они были полны сожаления и печали. Быстро придя в себя, она откинула свои белые и поредевшие от времени косы назад, одна из которых на секунду зацепились о золотую серьгу с александритом и продолжила вышивать. Я назойливо продолжала расспрашивать, когда и кто научил её вышивать, и что означает тот или иной узор на ткани. Про узоры на вышивке она могла говорить, не нервничая и не злясь, искусно управляясь иглой, которая терялась в её тонких аристократических пальцах, на одном из которых было серебряное кольцо с хризопразом. Это кольцо, она никогда не снимала, если только не замешивала и раскатывала тесто. И до последних дней, оно было с ней. Но как только я задавала вопрос о её детстве и о том, кто были её родители, она часто прогоняла меня из своей комнаты, ссылаясь на то, что устала и хочет спать. Я всегда чувствовала, что она это делает не со зла, она любила меня больше всех среди своих внуков, так как я была самой маленькой. Её комната, казалась мне маленьким, сказочным музеем, где в стеклянной горке хранился китайский фарфор тонкой ручной работы с великолепной расписной миниатюрой. Или старый ореховый буфет, в котором как мне казалось живут маленькие человечки. И поэтому при любой возможности я забегала к ней в комнату, чтобы спрятаться от всех и от всего. И то, что я никогда её не боялась, подстёгивало её. И она всегда говорила, что я напоминаю ей дедушку, её мужа, которого она любила глубоко в своей душе.    

   Почти все родственники боялись бабушку: она была прямолинейным человеком, никогда не скрывала того, что ей не нравилось, и терпеть не могла людей, которые систематически ныли. Для неё бытовые вопросы в хозяйстве казались такой мелочью, что об этом она даже и не слушала. Единственное, кого она сильно боялась, это был мой папа. Папа всегда внимательно следил за её высказываниями, и как бабушка отвечала на мои вопросы. Как только папа возвращался домой после работы, бабушка моментально уходила в свою часть дома, даже не садилась с нами ужинать. Я воспринимала это как то, что она хочет побыть одна и отдохнуть от всех. Но по мере взросления и моих наблюдений в семье, я поняла в чём была проблема.

   У папы на всю спину был огромный шрам, мне казалось, что это зашифрованная волшебная карта от неизвестных пиратов, или искателей сокровищ, как говорится начитанность приключениями разыгрывала моё воображение. Но всё оказалось настолько банальным, что мне даже в какой-то момент стало грустно, что нет никаких тайн и всего такого необычного. Когда папе было 2 года, ему на спину опрокинулся кипящий самовар. Врачи предложили снять кожу с внутренней части бёдер бабушки, чтобы таким образом наложить кожу на спину папе. Бабушка в силу молодости, или в силу того, чтобы не потерять своей привлекательности перед дедушкой, своим мужем, отказалась от этого. Под общим наркозом, моему 2-х летнему папе на протяжении нескольких часов, снимали кожу и для того времени, достаточно успешно провели операцию. Папа выздоровел, но наркоз оставил свои последствия, боли в сердце сопровождали его всю жизнь.

   Несколько раз от родственников, я слышала о поверье, если ребёнок получает ожог, то у родителей на него нет никаких прав. Может поэтому, бабушка никогда не могла сказать папе поперёк слова, и всегда беспрекословно выполняла то, что говорил папа. Я всегда чувствовала, что между ними есть непонимание, но осознала всё это будучи взрослой, и когда их уже не стало.

   Второе непонимание между бабушкой и папой заключалось в периоде 2 мировой войны. Когда началась война, папе было 10 лет. Его старший брат ушёл на войну добровольцем в 17. Дедушка всё время был на эвакуированном заводе по производству военной техники, так как не хватало рабочих рук. Папины сёстры на тот период учились в Университете, и они не могли бросить образование. Решено было, что папа будет полностью помогать своей маме по хозяйству, а оно было внушительным: две коровы, овцы, домашняя птица, большой огород, несколько эвакуированных семей с боевых действий, которых поселили в нашем большом доме и многочисленные родственники, которым нужна была материальная поддержка. Со всем этим бабушка одна не могла бы управиться. Мой папа, будучи ребёнком с утра ехал на арбе, запряжённой осликом на оптовый рынок в Куйлюке, закупал там необходимые продукты, часть продавал на Алайском рынке, который находился недалеко от дома, а часть приносил домой. И так все 4 года. Естественно, на тот период ему пришлось забросить школу. Но к окончанию войны, папа хорошо научился разговаривать на корейском, таджикском и еврейском языках. Хотя бытовым ивритом он более-менее владел, так как после его операции на спине, с ним нянчилась одна приезжая еврейская девушка, которую взял домой дедушка по рекомендации знакомых. Эта девушка осталась сиротой, и дедушка посчитал, что быть сиделкой и няней, намного лучше, чем скитаться на улице неизвестно среди каких людей. Как рассказывала бабушка девушка плохо говорила на русском, и постоянно общалась с моим папой на своём языке. По воспоминаниям папы она долго жила в их семье, и стала практически как дочь. Но потом она вышла замуж, создала свою семью, и уехала. Куда никто не знал.

За годы войны, папа общался с разными людьми, благо рынок способствовал этому во всех направлениях. И этот факт не мог не отразиться и на его характере. Когда отец вернулся в школу ему уже было почти 15 лет. И за три с половиной года продолжения учёбы, он сменил 17 школ. Причина: подросток, который увидел все экономические тяготы, несправедливость жизни сформировали его как человека со сложным характером. И он не мог простить бабушке, что в то время пока сёстры учились, он вынужден был бросить школу. Но это не помешало ему стать военным врачом.

   Я только с возрастом поняла жестокую мудрость бабушки и дедушки. Несмотря ни на что, они продолжали обучать дочерей, так как считали, что девушкам образование нужно во сто крат больше, и отправлять на оптовый рынок девушек на выданье, было не этично со всех сторон, да ещё и в военное время, когда в городе было много эвакуированных людей с разной культурой, менталитетом, социальным происхождением.

   Единственная радость, которая грела душу папы, как ребёнка, это был солдатский паёк, который получала семья в качестве семьи военнослужащего. За ним раз в месяц, папа обязательно ходил сам. По его словам, в пайке был набор из 6 черепашьих яиц, две пачки сливочного печенья, которые он съедал, не донося до дома, четыре куска хозяйственного мыла и две буханки белого хлеба. Паёк был гуманитарной помощью со стороны союзников-американцев, учитывая в них черепашьи яйца. Как вспоминал папа, такого печенья и хлеба он больше никогда ни ел, хотя в нашей семье питанию всегда уделялось особое значение, учитывая тот факт, что мы вообще не употребляли хлопковое масло.

   Непонимание папы, бабушка стойко выносила, она считала, что у каждого своя правда. И в этом заключалась её мудрость. Она была жёсткой женщиной, так как в 17 лет осталась без родителей. Это случилось, когда её только выдали замуж за моего дедушку, и у её родителей большевики отобрали дом с землями. Всех подробностей, никто не знал, страх был сильнее, чем поведать правду потомкам. Всё не прошло даром, и отразилось на женском здоровье бабушки; два первенца, не дожив и до года, скоропостижно скончались. И только после, в 1922 году родилась моя старшая тётя, позже дядя, потом другая тётя, и в 1931 году мой папа.

   Когда я спросила бабушку, почему её так рано отдали замуж, она засмеялась и ответила, что для того времени она была старой девой. И рассказала, что намеренно оттягивала своё замужество путём одной хитрости. По её словам, когда девочке исполнялось 10 лет, то она сама приступала к вышиванию своего главного панно, которое должно было висеть в гостиной. Это дело как правило занимало 3-4 года. Как только оно было закончено, девушку, практически девочку, отдавали замуж. В богатых сословиях будущие супруги были помолвлены практически с рождения.

   Зная своего будущего супруга, бабушка, вышивая своё главное приданное, за ночь его распускала, отвечая, что узор ей не понравился, как не нравился и мой дедушка, так как он был прыщавым, и это очень раздражала её. Дедушка был старше бабушки на два года, на момент свадьбы ему было 19 лет. Она его так и называла «Джура-прыщ». Но так как, она была единственной дочерью среди двух сыновей, то её подобным шалостям потакали родители, и ждали, когда она будет сама готова к замужеству. Слушая её рассказ о панно, которое она распускала за ночь, я рассмеялась и сказала, что бабушка как Пенелопа. На что она мне ответила, что: «Та самая твоя Пенелопа научилась этому у меня». Я долго смеялась тогда над бабушкой, аргументируя что жена Одиссея жила намного раньше, и как же она могла знать мою бабушку.

   -Когда вырастишь, тогда и поймёшь, в чём заключается мудрость женщины и хитрость девушки, отвечала мне бабушка через свои очки.

    В чём заключается хитрость девушки, я быстро поняла, когда начала немного манипулировать бабушкой. Между моими старшими сестрой и братом была разница в 12 и 10 лет, между младшим братом 7 лет разницы. И в силу этой разницы, они, конечно, уже читали, скажем так, ну очень серьёзные книги. А если серьёзно, это были исторические романы про королей и императоров. В силу определённых исключительных эпизодов, от меня прятали эти книги. Хотя ничего такого там и не было, и это меня очень злило. В силу своей упрямости, я двигала стол к книжному шкафу, на стол ставила стул, их прятали за папиными большими энциклопедиями по психиатрии, и там же не теряя времени, читала эти книги. Бабушка поняла, чем я занята, и пригрозила что всё расскажет маме. На что я спокойно сказала:

-Ну тогда я расскажу, что ты снова выходила к той соседке.

Та соседка, была женой, того, кто донёс в НКВД на моего дедушку, и его посадили на три года, только за то, что он первым провёл в махаллю (квартал) газ. То есть считался буржуа, или кулаком. А после, к этой трубе подключились и все остальные соседи. И поэтому папа всячески противился, злился, когда бабушка общалась с этими женщинами.

Когда я дочитывала главу, бабушка предупреждала стоя на шухере, что пора уже. И после мы вместе поправляли ковёр, скомканный под ножкой массивного стола, чтобы никто ничего не заподозрил.

   Мне очень нравились бабушкины сказки. Они были полны такой грусти и непонятной боли, что чем-то напоминали японские новеллы. Может поэтому я и полюбила японскую литературу. Позже, когда стала глубже изучать историю своей Родины, я поняла, что бабушка рассказывала о своём детстве, юности, замужестве, и о той формации, что выпала на её долю, как и многих миллионов людей того времени, когда им пришлось столкнуться с новой реальностью 1920 годов, далёкой и не привычной от той, в которой они родились и выросли.

   Позже, когда я училась в 4 классе, заболела другая бабушка, мамина мама. И так совпало, что Моя бабушка уехала погостить к старшей дочери. Дома оставались папа, и мы с младшим братом. Сестра была замужем, как уже год, старший брат, всё время пропадал на работе, а вечером учился на вечернем факультете исторического факультета ТАШГУ. И папа в силу того, что не был силён в кулинарии как мама или бабушка, почти всю неделю готовил нам картошку с тушёнкой или паштетом, но какую! В первый день это была отварная, на второй жареная, потом запечённая, а на четвёртый… Папа сначала отварил картофель, потом его пожарил, и только после засунул его в духовку запекаться с луком. Мы с младшим братом тоскливо смотрели на это действо, но ничего не могли поделать. И в этот момент, возвращается Моя бабушка, увидев всё это, она конечно возмутилась, и только тогда я увидела в глазах папы чувство вины перед бабушкой, своей матерью.

   -Как можно кормить детей одной картошкой, когда дома столько продуктов, строго выпалила бабушка.

На что папа, виновато пожал плечами, сказав в своё оправдание, что просто не умеет готовить. Осада кухни была окончена, и законная хозяйка снова взяла бразды правления в свои руки.

   -Вам надо срочно попить белковый суп. Неси маш и рис. А ты почисти лук и нарежь мелко мясо, — скомандовала бабушка нам с братом.

Увидев, как мы отощали, по её умозаключению, она твёрдо решила, что мне пора уже учиться готовить. Когда все продукты были готовы, бабушка велела мне разогреть маленький казан, и класть туда по очереди все продукты. В тот день, все хвалили мой суп, так как после навязанного романа с картошкой, этот суп казался нам манной небесной. И именно в тот день, мама привезла к нам домой свою маму, её временно выписали из больницы и рекомендовали домашний режим, так в кругу семьи больным раком было морально намного лучше. Моя бабушка сильно обрадовалась, что будет с кем поболтать и вспомнить свою юность и молодость.

   Мне очень нравилось сидеть рядом с бабушками, от них исходила такая невероятная энергия, которую надо было по-настоящему почувствовать.

В первый раз, я осознала это, когда родители собрались лететь в Белоруссию, где проходил военную службу старший брат. И нас, троих детей решили оставить с бабушками. Была зима, и погода как не кстати оказалась не лётной. Всю неделю рейс откладывали, и родители отказались от поездки до самого лета. Но вся неделя, рядом с бабушками, была такой интересной, и только в те дни я узнала, что они были очень грамотными и искусно писали арабской вязью. Но при виде меня, они тут же прятали свои тетради, где записывали свои размышления. На вопрос, что там, они отвечали, что это рисунки узоров. 

   Второй раз, я наслаждалась их обществом, когда шли приготовления к свадьбе сестры. Бабушки занимались самым ответственным делом, как крой и стеганье одеял. 

Мне было тогда 10 лет. Приехала другая бабушка и неделю жила у нас. Для меня это был праздник. Быть сразу с двумя бабушками одновременно, слушать их рассказы о детстве и просто быть с ними. Бабушки шили одеяло в приданное, тогда это было обязательно, сейчас всё проще; съездил на рынок, накупил одеял с наполнителем в приданное, были бы деньги. Да, есть семьи, которые поддерживают эту традицию, но многие стали отказываться от ватных одеял. А тогда, деньги копились, приобретались специальные материалы для пошива курпачашек (лёгкие матрасы) и ватных одеял, тюками привозили вату для этих курпачашек, и метровые материалы разрезались, пришивались к ним черные кантики, взбивалась вата айвовыми прутьями, потом курпачашки зашивались с боку и начиналось стеганье. Вата, рассчитанная для одеял, была бежевого цвета, иногда там встречались и семена от самого хлопка.  Так вот, к этому действию приглашали, иногда чисто символически, старших и уважаемых в роду женщин, чтобы жизнь молодых тоже сложилась так же мудро и правильно. И вот бабушки сидя за работой, вспоминали своё детство и юность. Когда моя бабушка, папина мама, вышла за муж за моего деда, ей было 17 лет, а другой бабушке, было семь. Они были родственницами. И моя бабушка с гордостью рассказывала, что семилетняя девочка, научила её шить курпачашки и стегать. При этих словах, та бабушка мило улыбалась. Чтобы вывести меня из равновесия, и поговорить о своём, Моя бабушка, говорила в мой адрес, что скоро и мне начнут шить такое же приданное, когда моя коса станет длинной и спустится ниже бёдер. Разозлившись на её слова, я уходила, но не на долго, и замечала, что они украдкой показывали друг-другу какие-то бумаги, и я краем глаза снова видела арабскую вязь. Не знаю, что они писали друг-другу, но кажется они вели дневник на арабской графике.  Бабушки быстро всё прятали, так как не могли забыть того, что за это в те далекие годы наказывали людей очень жестоко.

И когда умерла та бабушка от рака крови, то Моя бабушка горько и долго плакала. Не помню, чтобы она так рыдала ещё когда-нибудь. Даже тогда, когда умер её младший брат, она так не печалилась. Но видно, бабушек связывали очень тёплые, и очень сильные узы, не смотря на разницу в возрасте.

   Нет, я ошибаюсь, в последний раз, бабушка плакала тогда, когда Узбекистан обрёл независимость. Это были слёзы радости за всех тех, кто не увидел этого явления.

Моя бабушка, человек родившийся в одной формации, прожив, так и не приняв другую, умерла в зарождающейся, новой формации. Это было перед её уходом в мир иной. По телевизору, по тем временам передавали красочный и насыщенный концерт. Бабушка спросила, что за торжество? Я ответила, что теперь Узбекистан стал Независимым, и праздник в эту честь. Была долгая пауза, моя бабушка очень глубоко вздохнула, и начала рыдать не переставая. Те слёзы, что я видела раньше, это не были слёзы.

-Теперь можно и спокойно умереть, тихо сказала бабушка.

Это был 1991 год.

(22 оценок, среднее: 4,00 из 5)

Загрузка…