Вера Сытник

Ревью на книгу Редьярда Киплинга “Сказка как совершенная реальность“

Редьярд Киплинг (1865–1936) – это явление неповторимое. Он родился в Бомбее в семье профессора школы искусств. Рос в окружении слуг-индусов, они каждый вечер рассказывали ему по сказке. Неудивительно, что первым его языком стал хинди. В историческом плане Бомбей всегда был основной базой английской колонизации Западной Индии, а Киплинг – человеком своего времени, своего сословия, поэтому дух колонизатора был весьма присущ ему. Корреспондентом объездил Индию, знал местный фольклор и обычаи. Написал 37 книг. Среди них романы, повести, рассказы, стихи, очерки, репортажи, сказки. Рассказы приравнивали к прозе Чехова, стихи считали уникальными, журналистские работы стали образцами жанра. В 1907 году он, первым из английских писателей, получил Нобелевскую премию. Прошло около ста пятидесяти лет с начала его литературной деятельности и выяснилось, что из его творческого наследия только «Книги джунглей» и сказки выдержали бег времени и смену вкусов публики и остались на виду. «Сказки просто так» (двенадцать сказок), впервые увидевшие свет в 1902 году, переиздаются во многих странах, переходят в разряд мультфильмов и кино и сдавать свои позиции не собираются.

С творчеством Редьярда Киплинга я познакомилась раньше, чем научилась читать. Его сказки – часть моего детства. Та его часть, которая даёт начало творческой мысли, фантазии; которая бывает больше самого детства, ибо перерастает в знания и опыт, столь необходимые во взрослой жизни. Эти сказки были не похожи ни на что другое. Было в них нечто, что озадачивало и надолго удерживало моё внимание. Необычный мир африканских джунглей очаровывал. Гипнотизировал, увлекая в иную реальность. Там угадывался прекрасный, чудесный обман, в который хотелось верить. Всё воспринималось как правда. Я не могла понять, с помощью чего достигалось это ощущение, да это было и неважно. 

Позже, гораздо позже, когда выросли мои дети, и я стала читать сказки Киплинга из любопытства, из желания разгадать секрет присущего им художественного гипноза, я поняла, что все они идеальны, как идеален круг. Что все они – совершенство, ибо заключают в себе сказочную реальность, в которой нет ничего лишнего: образы словно выточены; части текста соразмерны друг другу, ни прибавить, ни убавить; содержание полновесно и продуманно. Как в фольклоре, где герои поражают меткостью оценок со стороны сказителя, где слово на вес золота, а смысл проверен веками. У Киплинга все экзотические звери очеловечены. Они имеют свои истории, а также индивидуальные черты характера, что делает эмоциональное поле сказок ярким, многоцветным – совершенным.  

Сюжеты сказок исключительны и непривычны: любознательный слонёнок идёт на северо-восток, к реке Лимпопо, чтобы узнать, что у крокодила на обед; хвастунишка-мотылёк ссорится со своей женой, их спор слышит Сулейман и решает помочь мотыльку; жена дикого человека приручает зверей; первобытный человек идёт на рыбалку, случайно ломает багор и пишет первое в своей жизни письмо-картинку с просьбой о помощи и затем придумывает азбуку; кит проглатывает моряка и плывёт к белым скалам Альбиона; носорог, который может снимать свою кожу («В те времена она у него застегивалась внизу на три пуговицы, как дождевой плащ.») съедает чужой пирог и наказан за это; леопард отправляется на поиски «первобытной фауны» и получает, в итоге, пятна на своей шкуре; настырный кенгуру просит бога Нконга сделать его непохожим на других и у него удлиняются ноги и хвост; глупый Пятнистый Ягуар, повстречав черепаху и ежа, пытается разобраться, кто из них кто; Старый Волшебник создаёт Гималайские горы, пустыню Сахару, леса Флориды и наказывает за непослушание царя всех крабов, превратив его из гиганта в маленького крабика. 

Всё очень просто, но удивительно интересно. Всё сказочно, но весьма реалистично. Всё по-детски наивно, но глубоко в общечеловеческом смысле. Настойчивость здесь приносит плоды, а наказание всегда оборачивается несомненной пользой. Так бывает только в совершенном сказочной мире, где всё подчинено законам добра, где темноты ровно столько, сколько её надо, чтобы свет оставался в преимуществе. Совершенство Киплингских сказочных сюжетов – в их смысловой прозрачности, в доступности для восприятия, в художественной метафоричности образов. Даже условное зло (кит проглотил моряка, слонёнка лупят все звери, верблюд не хочет трудиться, спесивый кенгуру надоедает богам, непослушный краб баламутит море) не нарушает картину сказочной реальности, потому что её творец, Редьярд Киплинг, показывает это зло как необходимость в познании мира, в приобретении опыта. 

Созданную им реальность ощущаешь с первых же слов. Автор сразу конкретизирует, говоря, что это случилось «В отдаленные времена», «когда человек еще не приручил животных», «В начале времен, … когда мир только устраивался» и т.д..  В одну секунду оказываешься во власти его решимости, направленной на то, чтобы ты забыл обо всём и слушал только его. Этому способствуют и постоянные повторения: «Слушайте внимательно, милые мои!», что в некотором смысле создаёт эффект приказа. Реальность, заключённая в сказках «Просто так», полна философии. Вопросы мироздания, нравственного порядка в нём исподволь озадачивают читателя, как бы ненароком уводя его в область серьёзных размышлений.

При намёке на фольклорные мотивы сказки Киплинга остаются авторскими сказками, где присутствие автора окрашивает каждый образ, каждый поворот сюжета в только ему присущее настроение. Разумеется, присутствие это косвенное, затаённое. Но ведь харизму не скроешь. Харизматичный человек, даже если будет молчать в обществе, его энергетика коснётся каждого. А уж если заговорит! Поэтому, если учесть, что Киплинг был, выражаясь словами З.Т. Гражданской, «певцом английского империализма», был носителем психологии колонизатора, легко понять, откуда в его сказках этот едва уловимый, едва ощутимый налёт превосходства, эта легчайшая тень надменности, которые спрятались в тонкой иронии, с которой ведётся повествование. В сказке «Как было написано первое письмо» «чужой человек» отдаёт акулий зуб из своего ожерелья девочке, дотронувшейся до ожерелья, и при этом думает: «Зуб   … — заколдованный. Мне всегда говорили, что если кто-нибудь тронет его без моего позволения, то сейчас же распухнет или лопнет. А девочка не распухла и не лопнула». Строки полны иронии. Впрочем, она распространяется на всех героев всех сказок.

Темп сказок чёткий, ритмичный, постоянный. Конечно, не маршеобразный, но очень удобный для разбивки его на фрагменты, на слоги, с паузами ловко укладывающимися в ритм марша. Невольно вспоминается его стихотворение «Пыль» (День — ночь — день — ночь — мы идём по Африке), в котором с потрясающей выразительностью воссоздан маршеобразный ритм, покоривший многих советских поэтов, К. Симонова в том числе. Сказки Киплинга бодры и оптимистичны и в них отсутствует назидательность, столь свойственная этому виду литературы. И это прекрасно, ибо назидательность – это всегда немножко занудство, и всегда нужно умудриться спрятать её между строк. А здесь и между строк вы не найдёте ничего похожего на нравоучения. Автор даёт нам свободу – думать самому и самому делать выводы, что является с его стороны роскошным подарком читателю. Только факты, только события и никаких разъяснений, хороши они или плохи.

Тень превосходства, выдержанный ритм, лёгкая насмешливость в тоне – это те диковинные черты, которые делают сказки Киплинга узнаваемыми, что выделяет их из жанровой среды. Я чувствую в них присутствие охотника. Возможно, сам писатель не охотился на зверей, но находился в обществе, где эта забава была весьма распространённым явлением. Мешают ли мне мои знания о Киплинге, о «певце английского империализма», воспринимать его сказки как сказочную совершенную реальность? Нет, не мешает. Более того, подчёркивает их жизненность, их естественность. Завершённость, лаконичность, простота, корректность, гармоничность и художественная выразительность – всё это в полной мере характеризует сказки Редьяра Киплинга. 

(9 оценок, среднее: 4,56 из 5)

Загрузка…