Cтрана: Россия
Я профессиональный писатель, получил музыкальное, журналистское и литературное образование. Я – писатель задержанного поколения, в советское время не публиковался. Лауреат премий Правительства РФ, Бунинской, Горьковской, “Нового журнала” и многих других. С 1991 года печатаюсь во всех литературных журналах. Автор более 20 книг. Эссе, проза переводились на многие языки (кроме английского). В настоящее время – профессор Института журналистики и литературного творчества (Москва), Вице-президент Русского ПЕН-центра.
Country: Russia
I am a professional writer, got musical, journalistic and literary education. I am a writer of the so called delayed generation – in Soviet times they did not publish me at all. Laureate of the Russian Government Prize, as well as Bunin, Gorky, “New magazine” prizes and many others. Since 1991 I have publications in all literary magazines. Author of more than 20 books. Essays and prose were translated into many languages (except English). Currently-Professor of the Institute of journalism and literary creativity (Moscow), Vice-President of the Russian PEN center.
Повесть – сказка “Чайковский, или Волшебное Перо”
Глава «Спящая красавица»
Только подняли тяжёлый бархатный занавес, как на сцену высыпали балерины в легчайших белых юбочках. Они разбегались в разные стороны и сбегались вновь, подпрыгивали и ловко вертелись на месте. Позади них на огромном холсте расположился нарисованный фонтан. Уходили вдаль к прекрасному дворцу с голубым куполом аккуратно подстриженные деревья.Два строгих каменных льва улеглись по обе стороны от фонтана, словно охраняя несметные богатства.
У самого края сцены, в отдельном поместительном углублении, которое называется оркестровой ямой, сидели музыканты.
Оркестр, как маленький вулкан, взметал вверх, а потом со всего размаху обрушивал на зрительный зал пригоршни и слитки звуков. И сперва эти звуки были мелкими и быстрыми, похожими на просыпавшуюся медь. А потом стали долгими и тягучими, как звук охотничьего рога в пустых полях.
Итак, на сцене и в оркестровой яме всё двигалось, звенело, сверкало – это началось первое представление балета Чайковского «Спящая красавица», которое именуют премьерой.
Не все премьеры балетов и опер, написанных Петром Ильичом, проходили гладко. Были, к несчастью, у него и недруги, были недоброжелатели. Им не нравилось, что музыка Чайковского имеет громадный и заслуженный успех. Одно время доходило до того, что Пётр Ильич вообще думал бросить сочинять для музыкальной сцены.
Правда, потом стало легче. Слава Чайковского возрастала и возрастала. Она-то и не давала покоя завистникам. А также всем, кто вместо того, чтобы строить мосты или писать музыку, ныл и хандрил над стопками никому не нужных канцелярских бумаг…
Вот и сейчас, во время премьеры, в одной из лож левого яруса слышался недобрый шепоток:
– Слышишь сестрица? Кто-то сзади шипит ехидно: «Пш-ш… Ну, и музыка. 42 тысячи рублей на постановку балета потратили, а всё без толку. Только деньги на ветер выбросили!»
– И будут шипеть, сестрица! Эта музыка для танцев страшно неудобная! И оркестранты едва справляются, – так тяжеловесно она написана.
– Ну, музыкантам, положим, давно пора смахнуть паутину с нот и валторны свои прочистить. А то одних «пауков» вместо звуков нам тут пускают!
– Ещё и скрипки противно пищат. Прямо хор насекомых какой-то!
– Главное – не в музыкантах, сестрица-Хандра! Ходит слух: вчера на генеральной репетиции сам император присутствовал и многие из придворных. Аплодировали, говорят, еле-еле.
– Знаю, сестрица! Император, как передают верные люди, после генеральной репетиции, сказал: «Очень мило». И только! Наш Петенька и расстроился страшно. Даже, будто бы, шептал, как в беспамятстве: «Его величество меня третирует свысока…»
– Ну, тогда и нам грех случаем не воспользоваться. Сейчас мы этот балет сокрушим в пух и прах! Мы должны, во что бы то ни стало, сорвать представление!
— Как тут сорвёшь, сестрица-Зависть? Весь Петербург здесь. И полиции — тьма.
— Вот увидишь, – продолжала шипеть Зависть, – явится братец-Грех, и всё пойдёт как по маслу.
Так говорили две дамы в чёрно-фиолетовых платьях и таких же наполовину чёрных, наполовину фиолетовых, закрывающих не только глаза, но и всю верхнюю часть лица полумасках. Одна из дам была тонка и суха, как щепка. Другая —извивалась, словно дождевой фиолетовый червь…
— Скорей бы братец-Грех явился, — скрипела щепка, — а то, что же, сестрица-Хандра, получается? Научатся люди побеждать зло на театре, а там, глядишь, и в жизни научатся! Пусть вся эта музыка лучше уснёт. Как Спящая красавица. А не то – солоно нам всем придётся!
… А на сцене тем временем принцесса Аврора уже укололась веретеном и уснула. И все, кто танцевал вместе с нею в балете, пришли в замешательство, а потом на некоторое время даже впали в отчаяние. И стали метаться по сцене, заламывать руки… А потом, все разом, — тоже застыли без движенья!
Но в зрительном зале никто сильно не расстроился: все знали, что принцесса, которую полюбит принц Дезире, пускай даже через сто лет, а проснётся. И всё закончится весёлой свадьбой.
Поэтому зрители спокойно ждали последнего действия. Чтобы еще немного насладиться возвышенной музыкой Петра Ильича ипрекрасной хореографией балетмейстера Мариуса Петипа.
Вскоре последнее действие и началось.
Снова подняли занавес, и на сцену, которая за время столетнего сна принцессы успела зарасти густым лесом, выбежал принц Дезире.
В тот же миг в тёмной ложе левого яруса мелькнул огонь, и запахло горелым. Но никто на это внимания не обратил. Потому что, всяк был занят своим: Император украдкой зевал, Императрица переговаривалась с фрейлинами. Те, в свою очередь, недовольно шептали:
– Какая малопоэтичная музыка.
– Да она просто недостойна Петербургской сцены!
Но вот публика, та, без всякого сомнения, наслаждалась!..
Тем временем принц Дезире продолжал блуждать по сцене. Он вот-вот должен был обнаружить принцессу Аврору и поцеловать её. И, конечно, оживить.
Но, о ужас! Внезапно вверху, над сценой что-то лопнуло. Стал оседатьна танцующих едкий желтый дым. Все танцоры остановились, как вкопанные.
Правда, играл ещё оркестр. Но и он стал спотыкаться, глохнуть.
Это начал вредные,губительные действиябратец-Грех…
Страшная путаница вдруг объяла оркестр. И почти доконала его, рассыпала.
Напрасно перепуганный дирижёр, словно фокусник-китаец, дёргал своей дирижёрской палочкой. Напрасно! Потому что многие музыканты побежали из ямы вон. А некоторые даже полезли со страху под стулья.
Император всё ещё зевал, Императрица по-прежнему переговаривалась с фрейлинами, генералы сладко посапывали.
Ну, а бедный Пётр Ильич стоял за кулисами ни жив, ни мёртв (что, впрочем, почти всегда с ним случалось во время премьер его балетов и опер).
… Тут и вся остальная публика стала кое-что замечать, стала кое о чём догадываться! Начали раздаваться возгласы недоумения, даже смутного недовольства.
И тогда трубач оркестра, так и не покинувший своего поста, неожиданно взял несколько высоких и пронзительных нот.
Это были особые ноты. Главные ноты одной из симфоний Петра Ильича. (А симфонии — это самые длинные и сложные, но зато и самые почтенные произведения для симфонического оркестра).
Это были звуки из симфонии Чайковского. И назывались эти звуки — темой Сладкой Печали.
Как только прозвучала эта тема, всё сразу встало на свои места.. Смущённый Пётр Ильич приободрился. Принц Дезире протёр глаза и сделал шаг вперёд. Охотники затрубили в рога. Музыканты в оркестровой яме вылезли из-под стульев и чинно на них расселись. Император наклонился к Императрице и дружелюбно сказал: «Душа моя, не довольно ли на сегодня музыки?..»
Звуками трубы была разбужена и сама Спящая красавица. Под стрекотанье струнных и постукиванье барабанов поплыла она в быстром воздушном танце.
И некоторым из зрителей даже показалось, что Спящая красавица — это сама музыка, сошедшая с театральных, а может, и взаправдашнихнебес, и летящая в вихре звуков над сценой.
А злобные твари и прочие химеры исчезли так же быстро, как и явились. И никто их в тот вечер больше не видел.
Только старый капельдинер, приставленный охранять пожарную лестницу, успел краем глаза заметить, как прошмыгнули и скрылись в театральном подземелье три странные тени.Одна тонкая, как щепка, другая извивающаяся дождевым червём, и с ними третья — огромная и неуклюжая, переломленная надвое буквой «Г»…
Сражённый всем виденным и слышанным, Пётр Ильич по-прежнемустоял за кулисами. И, если честно сказать, смотрел в потолок. Ему казалось: там, в вышине, меж канатов и крючьев, плещется белое платье феи Сладкой Печали! И она улыбается ему…
Но тут счастливой свадьбой закончился балет, и публика начала неистово кричать: «Браво!», вызывая на сцену автора.
Вот как раз в это время Пётр Ильич и потерял фею из виду. Она исчезла, надо полагать, испугавшись криков. А может, и по какой-то другой причине.
Сам же Пётр Ильич едва ли не силком был выведен артистами на сцену и кланялся публике. Отсчастья на ресницах его дрожали слёзы. Но нигде — ни в зале, ни за кулисами — не мог он отыскать свою любовь,свою фею Сладкой Печали…
А публика в зале продолжала неистовствовать! Она хотела видеть и обожать автора. Хотела вдоволь насладиться его и наивностью, и почти детским смущением.
Однако Петра Ильича в те минуты в театре уже не было.
И куда он подевался в тот вечер, никто не знал.
Поговаривали, правда, потом, что видели какого-то чудака в длинной бобровой шубе, но без шапки. И будто бы чудак этот, как провинившийся гимназист, пряталлицо от редких прохожих в воротникшубы.
А за ним по слякоти ехала карета. Из кареты то и дело высовывался кто-то гнутый в дугу и приглашал чудака в карету войти. Тут же на запятках кареты стояли две дамы в полумасках. Одна была тонка как щепка, и противно поскрипывала костями. Другая – беспрестанно извивалась, словно грязно-фиолетовый дождевой червь…
Ну, было так или не было, — теперь в точности сказать нельзя! Ведь прошло с тех пор больше ста лет. Как между первым и вторым актами балета «Спящая красавица», о которой многие тогда говорили, что это – сама Музыка. Та Музыка, которая звучит, и та Музыка, которая остаётся несыгранной, неразбуженной. Как принцесса Аврора из сказки Шарля Перро.
А ведь стоит этой Музыке, этой принцессе навсегда уснуть – и мир лишится красоты, станет грубым и злым!
И, наоборот, стоит Музыке до конца пробудиться – мир снова станет чудесным и восхитительным…
Итак, прошло больше ста лет с тех пор, как в Петербурге, в Мариинском театре, был представлен балетный спектакль «Спящая красавица». И так ли всё было, как здесь рассказано или нет, проверить трудно.
Но вот зиму-то слякотную и проверять не надобно!Хандру петербургскую и ворошить нечего! Они, без сомнения, были. И наваливались, как желтоватый туман и тревожный сон на дивную, северную столицу.
Но всё-таки – они исчезли!
Стал падать едва различимый в свете горящих янтарными каплями фонарей мокрый снег.
Снег этотпостепенно скрыл оперный театр, деревья, столбы…
И, конечно, скрылодинокого чудака в шубе, но без шапки, преследуемого гремящей на поворотах, но все больше и больше от него отстающей каретой.
(4 оценок, среднее: 2,50 из 5)
Загрузка...