Анастасия Винтила

Страна: США

Журналист, публицист. Последние годы сотрудничество с газетой «Репортёр» (Нью Йорк), «Новости Чикаго», автор журнала «Extraordinary woman. My Story», сотрудничество с организацией и авторство статей для «Love and Care for people worldwide» (UNV), автор статей для онлайн журнала «Women’s Chapter», волонтёр и автор статей для фонда «Женщины за Жизнь» (Россия), публикация рассказов в журнале «Дружба народов» (Москва).

Сountry: USA

Journalist, publicist. In recent years, I have collaborated with such newspapes as «Reporter» (New York), «Chicago News». I am the author of the magazine «Extraordinary Woman, My Story». Co-operation with the organization and authorship of articles for Love and Care for People Worldwide (UNV), the author of articles for online magazine «Women’s Chapter», volunteer and author of articles for the «Women for Life» foundation (Russia), fiction stories published in the magazine «Friendship of People» (Moscow).


Мистика «Три карты»

В черной комнате слышны были скрежеты. Как будто кто – то зубами мучался во сне. Было так темно,словно ее изначально планировали как изолированное вакуумное пространство: ни мягкой тени от окна, ни полоски плинтуса у дверного проема, ни единого намека на посторонний шум снаружи. Только мученическая зубная терка. От скрежета этого у любого пробежит по спине воображаемый скорпион, который замрёт у затылка и будет ждать: взрогните или замрете.
Постепенно неприятные зубные терзания прекратились. В тишине расплылся звук вдоха и выдоха, за ним в вязкой темноте покатились клубы серого дыма.
Щелчок пальцев. Запах горящих дров. Затем блики от огня. Тенью падает на стену очертание женщины. Или не женщины, но кого – то с пышной шевелюрой. Затем огонь позволил себе осветить все пространство вокруг.
Дубовый, лаком покрытый стол. На нем – собранная уже мозаика,картина Пабло Пикассо “Старый гитарист”. Чучело орла на стене, на полу –шкура черного зверя. Окон нет, как и дверей. Камин трескает, пережевывает дровишки. Запах в комнате сначала кажется уютным. Потом этот аромат начинает вьедаться в поры, раздирать и даже заставляет подташнивать. Он становится едким, как соляная кислота, прожигает ноздри и терзает обоняние.

Главным “акцентом” интерьера была женщина. Лицо ее –бледное. Взглядом впивалаась она в темноту. Красивая, но отчего – то отталкивающая, она медленно наматывала одну прядь черных волос на средний палец. В другой руке – сигарета.

– Я не убийца, но я делаю вас неживыми. – произнесла она нежно, словно шелком обнимая слух.
Откинувшись на свое красное бархатное кресло, затянулась сигаретой.
– Люся – мое имя. – негромко продолжила она. – Кто – то по – мужски ко мне любит обращаться: Лютик, Люциферчик, а сегодня я – Люся.

Люся прикусила нижнюю губу и задумчиво принялась пожирать взглядом пустоту. Потом покачала головой, будто взвешивала что – то…и согласилась своим мыслям коротким кивком.
– Знаете, у меня однажды возникла идея стать осязаемым. – бодро продолжила она. – Интересно иногда варьировать собственные материализации и не только. Вы можете присесть, если что…

Люся указала на второе бархатное кресло напротив стола.
– А, впрочем, делайте что хотите. Только не переживайте особенно за то, что я сейчас в женском обличии, а о себе от мужского лица. Это не ваши проблемы, посему, вкушайте истину, и не растворяйте внимание в мелочах.

Она положила сигарету прямо на стол, взяла неизвестно откуда появившуюся заколку – палку с пером на конце – и, замотав волосы, воткнула ее в голову.

– Так вот, продолжаю. В человеческом обличии из меня получалось неприличное создание. Периодически текли слюни, я частенько ошивался возле пряничной, в кафе и буфетах при театрах, объедал фуршеты благотворительные. Бывало я матерился, просил всех жертвовать на нужды свои личные, врал, учил, врал опять. Верещал монологи, да так, что ко мне тянули руки, а я тянул массы, и окунал их же в массы… Номенявычисляли. Всегда. И это не странно, а понятно. За мной же глаз да глаз, вы понимаете… Кто – то всегда конролирует мой беспредел. (Это к вопросу об относительности – нет ничего все дозволенного и безграничного). И удовольствия нет – все в конечном итоге знают, кто ты. Инфлюэнция, знаете ли, нестабильная.

Она взяла сигарету и продолжила курить, кольцами выдыхая дым.

– Так, вернусь к телу темы. Мне приспичило быть более очевидным миру. Ибо в этом моя суть – предложение и старательное вовлечение в спрос. Для этого я не стал человеком или животным…а распустился, как кактусоподобное зло. Мягкими шипами, пронизывая тонкие струны человеческих душ.

Женщина захохотала и длинными ногтями расцарапала воздух.

– Так вот, уважаемый… кто бы ты ни был. Мне пришла идея рассказать, как моя материализация ярко вошла в будни многих из вас. Что? Меня не особо не заметно? Люську всегда видно.

Она нахмурилась и оскалилась, отчего лицо ее из прекрасного превратилось в пугающее.
– Дам тебе три карты из моей колоды, и ты поймешь, какова моя очевидность. Только названия карт отгадывай сам. Я тебя сейчас разведу на интеллектуальный процесс. Ответь мне на вопрос, что за неприличное слово на букву «Д»? – со смехом громко спросила Люся.

Она хлопнула в ладоши. Сначала пропал камин, который освещал в комнату, затем улетучился звук от ее хохота и самой последней исчезла сигрета.
***

Кафе. Официантка что – то шепчет бармену на ухо и оглядывается на посетителя у окна: плотный мужик уплетает шестой пончик и отрыгивает. Подростки смеются громко. В кофейню заходит парень. Он помят, испуган, но в то же время очень старательно прячет это. Движения его быстрые, резкие, но с небольшим тремором. Парень этот всматривается в посетителей. Потом выбирает одинокого мужика у окна и без приглашения присаживается напротив. Заговорчески сиплым голосом говорит:

– Слышь, пойдем демократией займемся.
Пауза. Плотный мужичок замирает с пончиком в руках, а парень покашливая оглядывается по сторонам.

– Свобода слова, имбирь с чесноком на массы, популяризация стимуляторов плоскомыслия, всевдо равенство и акценты на искусственный свет.

Парень оглядывается, смахивает с плеча кожаной куртки не то пыль, не то песок. Грязь эта оседает на чашке молчаливого мужика.

– Вы будете что – то заказывать? – появляется официантка.
– Нет. Ничего не надо. Уйди. – грубо ответил парень.

Явно недовольная, она отходит к барной стойке и что – то шепчет бармену.

Парень резко наклоняется к толстому мужику напротив и очень рассерженно говорит:

– С какого ты тут расселся?
– Обед у меня, через десять минут пойду на работу, – как будто извиняется мужик.
– Работа любит идиота. Давай, кошара кошмара рабочего прогресса, вставай уже. Пойдем со мной! Что? Не веришь? А вот тебе, пожалуйста, пример, как цивилизованный мир уже в новую эру вступил.

Откидывается на спинку скрипучего стула, расставляет ноги. Затем расслабленно, уверенно продолжает.

– Был я тут недавно за бугром. Забрел с ребятами в бар. Там значиЦЦа кроме выпивки, на закуски и угощения в основном орехи. Бесплатно! И условие свободного доступа к закусю простое: все ошмётки от орехов кидать на пол. Швырять, как можно небрежнее. Весь пол покрыт этим хламом. Идёшь, а черепушки ореховые так и скорбят под ногами. Воля, понимаешь? Вот, что значит свобода. Это не твои там «полеты мысли» или что ещё любят втирать: «свободен тот, кто познал себя»? Бред.

Парень берет кофе мужика, делает глоток и с душой сплевывает на пол.

– Песок у тебя какой – то в чашке. – вытирает ладошкой рот и продолжает:
– Через такой бар обязательно надо пройти каждому. Только в таком подходе к вещам можно понять, как равны мы все друг перед другом в своем стремлении к обычным вещам. Не имеет права один человек заявлять огромному числу других, как правильно отделять еду от грязи, что мусор, а что нет! Свобода от рабства этики! Мы и только мы, вольные граждане имеем власть над настоящим и будущим.

Подростки за соседним столом прислушиваются. Официантка и бармен замерли у барной стойки и внимает каждому слову парня. Тот явно заметил всеобщее внимание и довольно улыбнулся. Его немного продолжало трясти,но от возбуждения, а не страха быть непринятым окружающими. Гордо парень продолжал свой монолог:

– Вот когда ты можешь позволить себе снять эти оковы этикета, когда тебе уже не надо переживать по поводу других, если все наравне плюют, куда хотят. Прошу заметить: все это ещё и бесплатно! Обязательно найди этот бар. Называется: «Демократия».
Мужик облизнул палец за пальцем от сахарной пудры, дожевал последний кусок пончика и кивнул:
– А ведь ты прав!

1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (10 оценок, среднее: 3,30 из 5)

Загрузка...