Страна : Украина
Я, Присяжный Александр, родился 1 ноября 1955. Недавно, при посещении небольшой клиники в связи с мелкой косметической проблемой, мне пришлось завести карточку. Молоденькая девушка вводила мои данные в компьютер. Девушка была блондинкой и очень симпатичная. Там все девушки были очень молодые и симпатичные. После того, как она ввела данные о дате моего рождении, последовала пауза. Затем она обернулась ко мне и спросила, «Простите, Вы сказали 55?» Глаза у нее были огромные! Чтобы ее успокоить, я ответил, «Да. Но голос у меня молодой.» Мне хотелось сказать что-то более убедительное, но рядом сидел главный врач и беседовал о приёме на работу с молодой индуской. Они разговаривали на английском и, судя по примерно одинаковому набору слов и произношению, хорошо понимали друг друга. Но я учил немецкий и, видимо, немного отвлекся. Живу в Киеве. Окончил строительный институт. Служил в армии. Работал в проектном институте. А позднее в инженерно-строительных компаниях. Сейчас наслаждаюсь пенсией.
Country : Ukraine
I, Oleksandr Prysiazhnyi, was born on November 1, 1955. Recently, when visiting a small clinic due to a minor cosmetic problem, I had to get a card. The young girl was entering my data into a computer. The girl was blonde and very pretty. All the girls there were very young and pretty. There was a pause after she entered my date of birth. Then she turned to me and asked “Excuse me, did you say 55?” Her eyes were huge! To calm her down, I replied, “Yes. But my voice is young.” I wanted to say something more convincing, but the head physician was sitting next to me and talking about the hiring with a young Indian woman. They spoke English and, judging by approximately the same set of words and pronunciation, they understood each other well. But I learnt German and, apparently, was a little distracted. I live in Kiev. I graduated from the Civil Engineering Institute. Then I served in the army. After that I worked at a design institute. And later in engineering and construction companies. Now I am enjoying my retirement.
Отрывок из повести “Как Саничка строил на Байконуре”
…
В институте у Санички была военная кафедра, после института сборы и присвоение звания лейтенанта. В армию таких призывали офицерами на 2 года и называли «двухгодичники». Семейным в армии положено было жилье, однако с жильем были трудности везде. Это всем известно. Саничка понимал, что тыл его не надежен, но его несло мощное течение обстоятельств, сопротивление было безнадежным, оставалось спокойно отдаться на волю волн и богов. И его понесло. Станция назначения Тюра-Там.
В Москве Зимин ему рассказал, «Тюра-Там – это железнодорожная станция и 3 захудалых сарая, на самом деле это Байконур».
В этом месте Саничка слегка возгордился. Зимин продолжал,
«Байконур – это один из объектов, площадка №2. Самая первая. С нее Гагарина запускали и сейчас людей запускают. Есть другие площадки. Рядом со станцией — военный городок Ленинск. Мы тоже работаем по космической программе. Я делал силовую плиту под Москвой для испытания корабля-ракетоплана многоразового использования. Буран называется. Если кого-то надо наказать, отправляют туда к вам. В Москве самое страшное – это Тюра-Там. Ты не торопись туда. Наташки нет, поживи у меня в Москве.»
…Наконец билеты на самолет куплены. В очереди на посадку на рейс до аэропорта «Крайний» (почему «Крайний»?) стояли в основном мужчины в форме с дипломатами. На контроле дипломаты просвечивались. У всех картинка на мониторе была одинаковая – дипломат, в дипломате 3 бутылки; следующий – дипломат, 3 бутылки… Самолет вылетел ясным днем, а приземлился темным вечером. Сказалась разница в часовых поясах. Из самолета Саничка вышел одним из последних. Кругом белый снег. Он начал осматриваться по сторонам, кроме небольшого невзрачного одноэтажного домика с шиферной крышей ничего не видно. Пока он осматривался, все куда-то пропали. Саничка пошел к домику. У солдата, который вышел из него спросил,
«Скажите, пожалуйста, а где здесь аэропорт?»
«Это и есть аэропорт. Сейчас закрывается.»
«А как добраться до военной части?»
«Это вам в город нужно. Вот же только что автобус отъехал! Чего вы в него не сели?!»
«А когда будет следующий?»
«Следующий будет завтра.»
«А можно в аэропорту переночевать?»
«Нет. Это не положено.» В доказательство сказанного солдат решительно закрыл навесной замок на дверях. Неожиданно ситуация начала принимать драматический характер. Темнота усиливалась стремительно. Никаких лампочек, никаких огоньков нигде не видно.
«А пешком в какую сторону?»
«Пешком вы не дойдете. Вон смотрите, машина подъехала. Бегите, может он вас возьмет!»
Таксист благополучно довез туда куда надо. Армия приняла Саничку в свои заботливые руки.
Ночь прошла в бараке, где собирали всех только что прибывших. Рано утром Саничка осмотрелся при свете слабой электрической лампочки. Помещение большое, но создавалось такое впечатление, что находишься в плацкартном вагоне поезда. Наверно потому, что кровати располагались близко друг к другу, и как-то беспорядочно перпендикулярно-параллельно. Холодный общий туалет и ледяная вода из крана вызвали прилив адреналина и какое-то тягучее тоскливое чувство. Всех погрузили по автобусам и увезли. Больше Саничка этого барака не видел, но то тягучее ощущение периодически возникало, особенно в первое время. Автобус ехал в предутренней темноте мимо покрытых снегом бараков на окраине города Ленинск. Начался длинный железобетонный забор. Вдоль забора по дороге двигалась колонна солдат по 8 человек в ряд. Но нет, не колонна — стройбат. Шли не в ногу, одеты кто в чем. Кто в шинель, кто в бушлат, кто в какую-то фуфайку. Кто в сапогах, кто в ботиках, кто в валенках. Кто в фуражке, кто в шапке-ушанке с завязанными ушами. Все грязное и рваное. Эта серая масса понуро перемещалась в утреннем холоде. От нее исходила злоба и усталая агрессия. Не хотелось бы оказаться среди них.
Позднее Саничка, став патриотом этого рода войска, недолюбливал ракетчиков, которых тоже было много. Те были сравнительно чище. Еще бы. Они сидели по своим точкам на дежурстве и все. А в стройбатах решались задачи как на войне. Как на войне люди решали задачи, не жалея ни других, ни себя. Как на войне гибли люди если не каждый день, то каждую неделю случались ЧП. То кто-то упал в проем перекрытия, то на кого-то упала конструкция, кого-то завалило землей, кого-то задавил самосвал и так далее. Нагнали очень много людей. Саничка слышал цифру 40 тысяч. Только не понятно – это на одной площадке или всего на всех. Конечно человек много и отношение к человеку советское. Как-то Саничка на объекте среди грохота, скрежета металла и криков людей подумал,
«Если строители фактически не жалеют жизнь свою ради этого строительства, то ракетчики так же не жалеют свое здоровье и жизнь за свои ракеты. И если эта ракета ни разу не взлетит, не уничтожит цель, то получается, все было зря, вся жизнь этих ракетчиков зря! Это же трагедия!»
Саничке что-то стало не хорошо, и он решил на эту тему больше не размышлять…
Эйчкис
Главный инженер УИРа Эйчкис. Слухи приписывали Эйчкису что-то страшное и угрожающее. Но, что именно, пока было не понятно. Шабельникову передали, что через несколько дней Эйчкис прибудет на планерку. К этому времени прорабка из вагончика в котловане переместилась в одно из помещений сооружения. На стене висели большие листы ватмана с поэтажными планами – результат титанического труда Ёжика, включая еженедельные командировки в Ленинск за ватманом, тушью, карандашами и другими канцтоварами, а также ежедневную ругань за медлительность. Помещения на планах были раскрашены в разные цвета, которые обозначали завершение отделки, монтаж закладных, монтаж и наладку оборудования. Комната прорабки была большой. Несколько столов выстроили по центру в ряд, во главе перпендикулярно поставили стол начальника участка. Саничка зашел в прорабку и с удивлением заметил, что начальник участка встречает его ласковой и как ему показалось несколько загадочной и ехидной улыбочкой. Саничка невозмутимо разместился за столами в ряду, в самом нормальном месте — и не по середине, и не с краю, и не далеко от начальника, и не близко. Шабельников обсуждал с достойными доверия субъектами тактику поведения с Эйчкисом,
«Баранов мне сказал, ему надо больше улыбаться», Шабельников изобразил на лице бодрую дружелюбную улыбку, «Как тебе?»
Саничке показалось, что несколько слащаво. Но он не встревал в разговор, понимая свое значение и место. Майор из стройбата глубокомысленно задумчиво произнес,
«Не плохо. Но надо немного грустнее, озабоченнее что ли. Да, и не сильно открывай рот. У тебя переднего зуба нет. На зека похож.»
Большую часть дня Шабельников всем улыбался, интересовался впечатлением и вносил коррективы в свою мимику. Но это не помогло. На следующий день все необходимые чины собрались на совещание. Шабельников сиял скромной улыбкой. Эйчкиса не было. Решили немного подождать. Потом решили начать. Только начали, приехал Эйчкис. Черненький лысоватенький полковник небольшого роста, живой, раздраженный. Всем попало, в том числе и только прибывшим двухгодичникам, но больше всех — Шабельникову. Эйчкис его уничтожал, обзывал, угрожал. Шабельников в ответ светился мягкой любящей слегка грустной улыбкой. Видимо, кроме репетиций, он на ночь прочел «Швейка» Ярослава Гашека. Очевидно, что между Шабельниковым и Эйчкисом были давние напряженные отношения. Но Саничка уже месяц прослужил. Он ожидал от Эйчкиса чего-то более… То ли дело Бутурлин.
Бутурлин
Должна была приехать комиссия из Москвы. Готовились к приему комиссии. Чистили, убирали мусор, красили белой водоэмульсионной краской все подряд: и готовые к окраске стены, и не готовые, и те, что вообще не нужно красить. Саничка шел по 2 этажу сооружения и вдруг услышал приглушенный крик,
«Бутурлин идет!!!»
По лестнице наверх тихо, но быстро бежали люди: солдаты, офицеры и даже гражданские. Одно из главных правил жизни — «Не попадаться на глаза» — передавалось генетически. Саничка и себе побежал для надежности сразу на 4 этаж. На лестничных площадках выглядывали дозорные, стараясь определить местонахождение и возможное направление движения того страшного Бутурлина. Спустя некоторое время Саничка уже запомнил его фамилию и знал, что это — командир его УНРа. Бутурлин был очень мощный, похожий на быка или медведя. Слышно его было далеко. Говорили, что он безжалостно бьет солдат. Позже на объекте Саничка несколько раз слышал, как Бутурлин говорил,
«Что вы все ходите как святые…!»
Иногда добавлял, «Никому ничего не надо!»
Понятно, что матерных слов было достаточно. Тогда Саничке, казалось, что сравнение со святыми может не так уж плохо. Только много лет спустя, до него дошло, что более точного определения советского социализма он даже в работах В. И. Ленина не встречал, когда учился в институте и конспектировал труды вождя.
Вечером сообщили, что все выходят в ночную смену. Солдаты уже несколько дней работали и днем, и ночью. Якобы приказано раздать офицерам черенки лопат, и бить солдат, чтоб те не засыпали. Саничка не мог себе этого представить, но давно с самого начала ничему не удивлялся. Ночь прошла, что-то убирали, что-то носили, что-то красили. Никто из лейтенантов черенков лопат в руки не брал…
Вот-вот должна была появиться комиссия. В этот день солдат на работу не вывели, оставили в казармах. На объекте изредка проходил дежурный или гражданский. Было тихо, чисто, светло. Саничка видел из проема комиссию – небольшая группа офицеров. Рассказывали, что приехал генерал. Комиссия удалилась. Саничка тоже направился в столовую. На выходе из сооружения стоял Бутурлин и смотрел невидящими глазами на то место, где недавно была комиссия. Нижняя бульдожья челюсть у него отвисла и тряслась отдельно от головы. Саничка постарался не задерживаться в этом месте. Все кадровые офицеры мечтали уехать, как выражались, в Европу. Шабельников мечтал после армии построить дом в Белгород-Днестровском. Наверняка у него для этого дома давно был разработан план и любовно вычерчен до мельчайших деталей. В этом можно было быть уверенным. Бутурлин ждал перевода в Москву. Когда Саничка уезжал из Байконура, Бутурлин все еще оставался на 250 площадке.
(3 оценок, среднее: 4,67 из 5)
Загрузка…