Страна : Израиль
Здравствуйте! Меня зовут Нина Ягольницер. Я рассказчица, собирательница легенд, которые никто не доказал, и домыслов, которые никто не опроверг. Я рассказываю истории с тех пор, как научилась говорить, и всегда плохо запоминала исторические факты, потому что мне хотелось дорисовать им деталей и сделать их занятнее. На сегодняшний день я автор одного романа и множества рассказов. А еще так много нерассказанных историй…
Country : Israel
Greetings! My name in Nina Yagolnitser. I am a storyteller, a collector of legends that no one has proven, and tales that no one has denied. I have been telling stories since I learned to speak, and I have always poorly remembered historical facts, because I wanted to modify them and make them more fun. Today I am the author of one novel and many stories. And so many stories are still untold…
Отрывок из малой прозы “Семь шагов по кругу”
Темноты Зой боялась еще больше, чем тишины. Отчасти тому виной было неуемное ее воображение, но главным образом – изумительный дар рассказчицы, каким была наделена пожилая служанка, много лет исполнявшая в семье судьи обязанности няньки. Огюсте шел седьмой десяток, ее одолевал радикулит, и в играх в пиратов и великанов от нее не было ни малейшей пользы. А потому шумную вечернюю возню хозяйских детей она пресекала простым и действенным способом: гасила на втором этаже лампы и, сев у шандала с вязанием, принималась рассказывать о всевозможной нечисти, что таилась во тьме притихшего дома.
В нечисти Огюста знала толк. Выросшая в глухой рыбацкой деревне и научившаяся читать в двадцать восемь лет, она разбиралась в призраках и оборотнях, в упырях и водяницах, русалках, лепреконах, верлиоках и прочей паскудной твари, как бывалая птичница в породах кур и цесарок. Она знала их повадки и привычки, приметы и кулинарные пристрастия, и рассказывала о них с такой живостью и огоньком, что даже Аксель, шестнадцатилетний брат Зой, вернувшийся на ваканцию из военного корпуса, слегка бледнел и покусывал костяшки пальцев.
Однако Огюста не была пустой балаболкой и напоминала подопечным, что на нежить завсегда есть управа. Важно помнить лишь три простых закона: нечистая сила живет только в темноте, питается грехом и непокорством, а также не выносит благонравия. А посему послушное дитя, как след прочитавшее на сон грядущий “Отче Наш” и смирно прячущееся под одеялом, нежити не только недоступно, но и совершенно неинтересно, а отчасти даже неприятно.
Акселя задевали эти наветы на тьму, и он пытался было возразить (в конце концов, будущий офицер знал, что все самое интересное в солдатской жизни начинается после заката). Однако Огюста (хотя клялась, что никогда в жизни не прикасалась к картам), умела вовремя выложить козырь: Царство Божие завсегда называлось царством Света, разве не так? А все, что лежит за пределами света – суть тьма, где самое место тем, кто Господа и его законов не приемлет. Да-да, милый, в том числе и всем тем нечестивцам, про коих ты перед ужином истопнику рассказывал. Кабатчикам, владельцам игорных домов, бесстыжим девкам и прочему отребью, которое при свете дня и носа не кажет.
Дома Зой неизменно была на стороне Акселя, поскольку старшего брата нежно и вполне взаимно любила. Но сейчас, когда тьма смолою липла к ней со всех сторон, та самая, чужая и недобрая, девочке поневоле подумалось, что Огюсту стоило слушать внимательней…
Огюста была права… Нет… Она еще и недоговаривала, видимо, щадя подопечных. Старушка ведь всего лишь хотела, чтоб детвора не шастала ночью в кухню за изюмом и не шалила на лестнице. Только чего стоила та уютная, пропитанная родными запахами, наполненная домашними звуками темнота по сравнению с этой… Безграничной, холодной и совершенно равнодушной.
Огюста никогда не рассказывала, что темнота дышит, смотрит сотнями невидимых глаз, урчит и ворочается. Эта чужая темнота пахла отбросами и прогорклым маслом, печной копотью и отсыревшим бельем. Она гортанно повизгивала собачими голосами, позванивала цепями, поскрипывала ставнями. Она отмахивалась тухло-рыбным ветерком от покачивающихся чахлых фонарей, лениво гоняла вдоль ветхих частоколов солому пополам с золой, жирно поблескивала лужами, черными, как колесная мазь.
Домашняя темнота была… игрушечной. Как плюшевый щенок с мягкими ушами и бусинами глаз, пахнущий коричным печеньем и мылом, трогательно и смешно притворяющийся собакой… А эта темнота никем не притворялась. Она воочию была цепным волкодавом, смердящим влажной шерстью, скалящим клыки из непроглядного нутра покосившейся конуры.
Луна то и дело скрывалась в облаках, дорога все дальше уходила в путаницу трущоб, и только одинокая крыса выскочила из зарослей крапивы, шустро обогнула лужу и юркнула в груду овощных очисток, сваленных у калитки слева. Крыши топорщились мятыми изломами, чернели слуховыми окошками, скупо чадили торфяным дымом. А флюгера не было…
Где же она? Как далеко забрела в недра этого ужасного места? Зой затряс мелкий озноб, и она опрометью бросилась назад… или вперед… куда-то дальше, надеясь, что из-за крыш снова выглянет жестяной петух.
Плащ волокся по грязи, чавкали ботинки, коклюшки дробно позвякивали в корзине. Девочка выбежала из-за очередного угла и, взвизгнув, отшатнулась назад, едва не рухнув в канаву у края дороги: на земле, прямо в густой слякоти лицом вниз лежал труп. Распростертые руки бессильно цеплялись грязными пальцами за расквашенную глину, у самой головы лежала расколотая бутылка.
Зой всхлипнула, давясь своим голосом, а потом ринулась прочь, уже не заботясь о тишине и отчаянно рыдая. Она бежала сквозь тьму, смрад и круговерть тусклых огней. Бежала, оскальзываясь, спотыкаясь, наступая на край плаща. Бежала, пока не вылетела на маленькую площадь, посреди которой стоял старинный колодец с толстой бухтой ржавой цепи на вороте. У колодца высился масляный фонарь, выхватывавший из темноты круглое светло-оранжевое пятно.
Кружевница секунду стояла на месте, бросилась к фонарю и села наземь, мелко дрожа и прижимаясь к его могучему подгнившему основанию, покрытому наметом мха. Все… Она будет сидеть тут, в этом светлом круге, пока не наступит утро. А потом… потом что-то будет. Все равно что-то случится… Но зато будет светло… Главное дожить до этого света… Ведь тот, который… оставил убитого в грязи… он же наверняка где-то есть. Быть может, он даже видел Зой. Оттуда, из этой непроглядной темени… И сейчас вот-вот подойдет сзади и тронет за плечо…
(69 оценок, среднее: 4,38 из 5)
Загрузка...