Страна: Россия
Писатель, журналист, директор ГТРК «Кубань», действительный член Международной академии телевидения и радио.
Наталья Григорьевна Тованчёва родилась 19 октября 1955 г. в городе Барабинске Новосибирской области.
В возрасте 7 лет переехала с родителями в Краснодар. Окончила филологический факультет Кубанского государственного университета. С 1978 года работает в журналистике.
С сентября 2002 года возглавляет государственную телерадиовещательную компанию «Кубань».
Библиография
Книга рассказов «Очень всякая жизнь», изд-во «Скифия», 2015 г.
Сборник рассказов «Бес тебя», изд-во «Скифия», 2017 г.
Сборник рассказов «Соленый мед», изд-во «Скифия», 2018 г.
Герои книг Натальи Тованчевой – люди. Кто-то прост, кто-то сложнее. Они говорят, пишут письма, ездят по миру, наслаждаются музыкой, живописью и друг другом, спасают любимых и прикасаются к смерти – разные и живые. Люди просыпаются на первых словах, но никуда не уходят, когда рассказ заканчивается. Потому что они и есть жизнь, они остаются, чтобы помочь, успокоить, развеселить, и, самое главное, дать возможность подумать.
Приглашаем на сайт www.tovancheva.ru
Country: Russia
Writer, journalist, director of the Kuban State Television and Radio Broadcasting Company, acting member of the International Academy of Television and Radio.
Natalia Tovancheva was born on October 19, 1955 in the city of Barabinsk, Novosibirsk Region.
At the age of 7, she moved with her parents to Krasnodar. She graduated the philological faculty of Kuban State University. Since 1978 she has been working in journalism.
Since September 2002, she heads the Kuban State Television and Radio Broadcasting Company.
Bibliography
The book of short stories «Ochen Vsyakaya Zhizn», Scythia Publishing House, 2015
Storybook «Bes tebya», Scythia Publishing House, 2017
Storybook «Soleniy med», Scythia Publishing House, 2018
The characters of the books by Natalia Tovancheva are common people. Some of them are simple while others are more sophisticated. They talk, write letters, travel, enjoy music and art. These people find pleasure in living their lives to the fullest and facing unforgettable experiences like saving their loved ones and touching death. The characters unfold with the first words and stay with readers even when the story ends. They are the life itself which flows from the pages of the books whose characters are here to help, calm down or cheer up and most importantly, gives a lot to think about.
www.tovancheva.ru
Из сборника рассказов “Соленый мед”
КРЕКЕРЫ
– “Мишки” закончились,- прошелестело по очереди.
– Мам, слышала?- сын расстроенно посмотрел на меня.
– Ничего, Юрик, там ещё много чего есть вкусного,- успокаивающе сказала я, а про себя подумала: хоть бы что-нибудь осталось.
Сегодня была суббота, двадцать восьмое декабря. Три дня не просто до конца месяца, но целого года! В такие дни в магазинах “выбрасывали” дефицитные обычно продукты и вещи. Вещи – Бог с ними, с вещами, а вот продукты на праздничный стол купить надо. Особенно сейчас. Доставать нужно было буквально все: майонез и зелёный горошек для обязательного оливье, конфеты и мясо, яйца и порошок желатина для любимого десерта… Шампанское вообще припасали чуть ли не за год. Декабрь девяносто первого. Восьмого декабря случилась Беловежская пуща, в среду Горбачев сложил полномочия, позавчера официально сказали, что страны СССР больше нет, а есть Россия и СНГ.
И сейчас новоявленные жители новой страны топтались на холодном ветру в очереди к окошку универсама, чтобы было чем отпраздновать уходящий чудовищный год. Я взяла сына с собой, потому что давали “в одни руки”. Например, одной мне дали бы полкило конфет, а на двоих килограмм. Если повезёт, можно разжиться двумя банками горошка и двумя пачками сливочного масла.
Кстати, о масле. Я посмотрела на часы. Сейчас должны были привезти молоко.
– Сынок, я за молоком сбегаю, ты здесь стой и никуда не уходи, слышишь? Никуда.
Сын, росший в эпоху тотального дефицита и очередей, понятливо кивнул.
– Конечно, мам.
Я побежала внутрь магазина. В молочном уже стояла толпа, значит, сейчас вывезут. Ну вот, едут. Дородные тетки в грязных халатах вывезли высокие этажерки, составленные из металлических ящиков. В ящиках лежали треугольные сине-красно-белые пирамидки с молоком. Пакеты цвета будущего флага моей страны…
Тетки пихнули этажерки прямо на толпу как еду зверям в зоопарке. Толпа кинулась, выхватывая пакеты из ящиков, пакеты рвались, молоко текло, быстро образовались молочные лужи… Осатаневшие люди вырывали молоко из рук друг друга, началась ругань, крики. Я чудом схватила четыре пирамидки, кинула их в сумку. Протекут, скорее всего. Но ничего, не все же протечет, что-нибудь останется…
Молоко было спасением. Крупы ещё можно было достать и купить впрок, каша выручала на завтраки и ужины. Ещё здорово выручало тесто. Уже появились мини-пекарни, они пекли какой-то особенно вкусный хлеб, невиданные багеты и продавали готовое дрожжевое тесто. Дрожжей в продаже не было давно. А если купить банку густого грушевого джема отвратительного цвета, но вполне съедобного вкуса, картошку и капусту, то пирожки с тремя видами начинок прекрасно кормили семью несколько дней.
Я вернулась с молоком в очередь к сыну. Расстроенный Юрик сказал, что кончилось и птичье молоко, которое он так любил. Я видела, что сын замёрз и отправила его погреться внутрь магазина.
Мы стояли уже два часа. Новости были как сводки с фронта, одна хуже другой. Кончились песочные печенья под названием курабье, с восхитительной капелькой варенья в центре. Потом шоколадные вафли. Потом конфеты “Каракум”, неизвестно почему названные именем пустыни. В отличие от молочной очереди, конфетная стояла тихо и обречённо. Понятно, что сладости – не предмет первой необходимости, без них можно обойтись, но так хочется порадовать близких в праздник…
Господи, что ж там осталось-то? Нам с пустыми руками домой никак нельзя. Валя ни за что не поверит, что все это время мы просто стояли в очереди, ничего не купив. Он давно уже не ходит в магазины и плохо представляет, что тут творится.
Он давно уже никуда не ходит. Месяца два. До этого ещё была надежда, сейчас ее все меньше.
Я вспомнила тот ужасный день, когда узнала диагноз мужа. Рак в начале девяностых – это практически была смерть. Ни денег, ни лекарств. Тем более, у мужа была меланома – скоротечная и смертельная форма. Валя слабел и худел стремительно, последнее время ходил уже только по квартире, но боролся отчаянно. Только очень тосковал один без нас с Юриком, не любил оставаться один.
А тут, как назло, такая очередища… И уходить уже жалко – столько отстояли…
Через три часа нашего стояния мы, вконец замёрзшие и измученные, подошли к прилавку. На прилавке уже не было ничего, только за спиной у продавщицы стояло несколько ящиков.
– Крекеры остались,- с ненавистью ко всем нам сказала продавщица,- будете брать?
– А печенье, конфеты?
– Только крекеры, женщина, брать будете?
-А сколько… можно?..
– Да сколько хотите. Хоть ящик, в нем шесть килограмм.
Крекеры у нас в семье никто не любил особенно. Разве так, иногда, с вареньем и чаем. Но мы простояли за ними три часа. И неизвестно, что там будет дальше, в этом СНГ.
– Давайте ящик.
Мы ехали с Юриком домой на троллейбусе с тяжеленным ящиком в руках, усталые, молчаливые, подавленные. Это была не жизнь, это не могло называться жизнью. Но что делать, было совсем непонятно. Ни мне, ни тем более тринадцатилетнему Юрику.
Вся страна в те дни тряслась в одном троллейбусе. В страхе, безысходности и тревоге. Было непонятно, как жить дальше, что предпринять.
Валя сидел на балконе одетый – в шапке, куртке, перчатках. Ждал нас. Увидел крекеры, посмотрел удивлённо.
– И вы за ними стояли три часа?..
Он умер через месяц, 31-го января. В этот день случился Нагорный Карабах.Но я узнала об этом позже, значительно позже. Когда смогла хоть что-нибудь понимать.
А крекеры мы с Юриком ели года три. Они стояли в ящике в углу кухни и как каша в сказочном горшке, никак не заканчивались. И не портились – сухие, крепкие, соленые. Гораздо крепче людей.
(7 оценок, среднее: 3,29 из 5)
Загрузка...