Ксения Пирогова

Страна : Россия

Сколько себя помню, я всегда что-то писала и сочиняла. Окончила факультет филологии и журналистики в родном Ростове, на данный момент работаю преподавателем.
Работу свою очень люблю – мне нравится анализировать и обсуждать искусство и показывать людям его красоту. Прошла интенсив Высших Курсов Режиссёров и Сценаристов в Санкт-Петербурге. Всей душой люблю кино, музыку, театр и, конечно, литературу.


Country : Russia


It seems I`ve been making up different stories since I was born. I`m a graduated journalist and I work as a teacher. I really love my job cause I enjoy analyzing and discussing art as well as showing its beauty to other people. I`ve also been studing scriptwriting. I`m deeply in love with cinema, music and literature.


Отрывок из рассказа “Актриса”

В пятницу вечером ты, как всегда, вся на нервах. Не можешь найти себе места и бесцельно бродишь по дому, как привидение. То и дело бросаешь взгляд на часы, и потому кажется, что время застыло. В конце концов, ты не выдерживаешь и, прихватив плащ, быстро выходишь из дома. Дорога до театра неблизкая, но времени у тебя полно. Можно пройтись пешком по апрельским улицам, можно пойти через парк и послушать уличных музыкантов, можно заглянуть по дороге в кафе и выпить на ходу чашку кофе  – все лучше, чем сидеть на месте и тихо сходить с ума. 

В день премьеры с тобой так всегда. В глубине души ты ненавидишь себя за это, но ничего не можешь с собой поделать, и всякий раз перед новым спектаклем волнуешься так, будто это тебе через пару часов предстоит выйти на сцену. 

Торопиться некуда, и все же ты идешь быстро, почти что бежишь. 

В кафе, когда ты заказываешь кофе на вынос, молодой продавец, как всегда, поглядывая на тебя исподлобья, мягко спрашивает, не холодно ли тебе. 

Тут ты вдруг понимаешь, что так и не надела плащ – все это время несла его в руках и основательно продрогла в своем не по сезону легком платье. Только теперь ты замечаешь, что тебе холодно. Ты тихо извиняешься, будто глубоко оскорбила продавца своим видом, и неуклюже натягиваешь плащ на плечи. 

Ты пьешь горячий кофе на ходу, он обжигает губы, но тебе это даже нравится. Весь день ты была как во сне, а теперь будто резко проснулась.

Когда вдали появляются очертания здания театра, ты уже почти что спокойна. Неосознанно замедляешь ход и расправляешь плечи – ты не хочешь, чтобы кто-нибудь, неважно, знакомый или нет, видел, как ты бежишь, как нестерпимо стремишься туда. Ты приближаешься к театру нарочито медленно, этакой небрежной походкой, c едва заметной улыбкой на лице, будто все в этом мире волнует тебя самым ничтожным образом. Ну и что, что вечер пятницы, ну и что, что премьера. Те, кто тебя знает, пусть думают, что тебе все равно. Те, кто тебя не знает, пусть думают, что ты актриса. 

Как всегда, ты заходишь через служебный вход, и уже с порога ощущаешь запах театра – эту неповторимую помесь старого дерева, пыли, краски (ради всего святого, что они красят здесь круглый год?) и дорогого парфюма. Ты оставляешь свой плащ гардеробщице, на твое приветствие она отвечает едва заметным кивком. Поначалу ты думала, что она ведёт себя так с тобой, поскольку ты здесь – никто, но вскоре поняла, что так же пренебрежительно эта женщина здоровается и прощается абсолютно со всеми. Даже самому Королю она никогда не удосуживается сказать пару слов. И любезные шутки Жонглера, которые так любит весь остальной персонал, на неё не действуют. Гардеробщица вообще не из разговорчивых, и если бы ты однажды своими ушами не услышала, как она громко выпалила кому-то излишне рассеянному: «Ваш номерок!» – ты бы до сих пор, как в первые дни, думала – смешно сказать – что она немая. 

 По длинному полутемному коридору ты идешь к ним – ко всем тем, кто неотступно занимал твои мысли весь день, с той самой секунды, как ты проснулась. Утром, лёжа в постели, еще даже не оправившись толком от прерывистого, беспокойного сна (в ночь перед премьерой ты всегда плохо спишь), ты думала: интересно, чем все они заняты сейчас? 

Актриса представлялась тебе сидящей перед огромным зеркалом в одном из своих ярких шелковых халатов. Сидит нога за ногу, на краешке стула, и расчесывает большим гребнем свои пышные волосы. В такие моменты в театре она напоминает тебе маленькую девочку. 

А что же Король? Наверняка лежит, уже одетый, поперек кровати и смотрит на нее. Она весело болтает о какой-нибудь ерунде – о погоде, об их общих знакомых, о песне, которая, неизвестно почему, преследует ее со вчерашнего дня, о книге, которую читала вчера на ночь – о чем угодно, только не о спектакле. Так будет продолжаться до тех пор, пока Король не подойдет к ней и, положив свою ладонь ей на плечо, не скажет: ‘’Ну-ну. Спокойнее, девочка. Все будет хорошо’’. Тогда она наклонит голову, быстро поцелует его руку и продолжит прихорашиваться – уже молча. 

Как-то раз ты стала случайным свидетелем подобной сцены в гримерной Актрисы, и с тех пор, когда думаешь об этой паре, снова и снова видишь это – она у зеркала, он у нее за спиной и то, как она целует его руку. 

Жонглёр же представился тебе еще спящим – совсем как тогда, в тот безумный вечер очередной премьеры, когда за каких-то несчастных десять минут до того, как Жонглер должен был выйти на сцену, вдруг обнаружилось, что он куда-то исчез, и никто вот уже час с лишним его не видел. То, что случилось дальше, ты до сих пор вспоминаешь, как ночной кошмар: в считанные секунды театр превратился в ад. Гримеры, рабочие, артисты массовки – все носились туда-сюда сломя голову в безуспешных поисках Жонглера. А бледный взлохмаченный Режиссер, с перепугу еще более бледный и взлохмаченный, чем обычно, только и знал, что вопить: «Где этот проходимец?? Найдите его! Эта сволочь загубит мне весь спектакль!». Все вокруг будто разом вдруг спятили, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы ты, сама не зная зачем, не забрела в гардеробную и не нашла там Жонглера, мирно дремлющего под ворохом костюмов и платьев. Он лежал на спине, широко раскинув руки, и спал так крепко, как спят либо совершенно беззаботные, либо в стельку пьяные люди. Забавно, что тогда, глядя на спящего Жонглера, ты, кажется, впервые осознала всю силу его обаяния – раньше ты не понимала, что все эти девицы, каждый вечер толпами поджидающие Жонглера у дверей театра, находят в этом смешливом невысоком юноше. Собственно, Жонглер был не так уж молод – ему было чуть за тридцать, но выглядел он значительно моложе своих лет, а сейчас, во сне, с широко распластанными руками, и вовсе казался мальчишкой.  

Ты стояла, смотрела на него, и думала: наверно, всем этим глупым девицам хочется его спасти. От чего, от кого – неважно. Женщины ведь вообще одержимы жаждой спасения. Разве сама ты сотни раз не спасала Короля от всевозможных напастей в своих безмерно глупых мечтах? А вот о Жонглере ты в этом смысле никогда не думала. Но тогда, увидев его спящим, вдруг прониклась к нему какой-то огромной, иррациональной, почти что материнской нежностью – и это при том, что Жонглер был на добрых десять лет тебя старше. 

Разбудить его казалось жестоким преступлением. На секунду тебе в голову даже взбрела безумная мысль: а что, если укрыть его чем-нибудь теплым и так и оставить? Но, к счастью, ты быстро прогнала от себя это наваждение и, опустившись рядом с Жонглером на пол, осторожно тронула его за плечо.

1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (8 оценок, среднее: 3,50 из 5)

Загрузка...