Страна: Россия
Увлекаюсь писательством с 2004 года, автор трех романов, два из которых “Траектория чуда” и “Проксима созвездия Лжи” изданы на бумаге. Представляемый на конкурс роман “Дотянуться до моря” – третий по счету.
Country: Russsia
Отрывок из романа “Дотянуться до моря”
— Как ты нашел меня? — раздался надо мной Дарьин голос. — Это потому, что я выбросила телефон наружу?
— Да, ты умница, — через силу ответил я. — Если бы не это, я не смог бы тебя найти. Как ты догадалась?
— Ну, если честно, не такая уж и умница, — скромно потупила взгляд Дарья. — Если б умница была, сама бы вышла. Я просто со злости мобильник приложила об стену, попала в кнопку выхода, дверь и приоткрылась. Только я двигаться уже не могла, но хвостик сети сюда заполз, и я тебе набрала наудачу и выкинула его наружу. Случайность.
— Да, — подтвердил я, — потрясающая, великая случайность. А где же здесь кнопка выхода? Я искал ее, искал, но так и не смог найти.
— О, это знает только тетя Таня! — глубокомысленно подняла палец вверх Дарья. — Я тоже пыталась найти, но бесполезно. Тыкаю в то же место, куда только что прикладывала палец она — ни фига! Она снова тыкает туда же — дверь открывается. Она говорит, что чужой может открыть только случайно.
— Как такое может быть? — удивился я. — Это за пределами рациональной логики.
— Рациональная логика здесь не действует, — наставительным тоном сказала Дарья. — Вот ты думаешь, мы где? В гараже, в гаражном кооперативе? Не-ет! Здесь что-то вроде черной дыры, другое измерение. Вот ты когда в ворота входил, ничего странного не заметил?
— Заметил, — подтвердил я. — Там дедок такой на воротах удивительный, голос его слышен, а его самого я так и не увидел. Бесплотный какой-то. Потом туман был, как живой. Но я думал, что это у меня от потери крови.
— Да нет, кровь здесь ни при чем, — фыркнула Дарья. — Здесь реально другой мир, нечистая сила, инопланетяне и прочее. Вот этот дедок — он с Фомальгаута, а тетя Таня — местная, ведьма.
— Я догадывался, — протянул я. — А разве ведьмы могут двинуть коньки от передоза?
— В каком смысле? — наморщила лоб Дарья. — А-а, это ты про то, что там, в комнате увидел?
— Ну, да, — простодушно ответил я. — А что, на самом деле все не так? Мне это что, померещилось?
— Да нет! — помотала головой Дарья. — Нет тут такого — померещилось, показалось. Просто ты видел картинку из того, нашего, привычного измерения. В том измерении после похорон мамы тетя Таня забрала меня сюда, и как начала с горя нагружаться, так и не слезла уже с иголки, заколола себя до смерти.
— Что, такое горе? — засомневался я. — Чтобы прямо до смерти?
— Она маму любила, — объяснила Дарья. — Не в смысле вообще, а как женщина женщину. Она лесбиянка была, ну, и маму на это подсадила, давно. Но маме это было так, за компанию. Или, например, когда никогда не ешь чего-то — острого там, например, или кислого — и вдруг — фигак-с! — так хочется, что сил нет. А тетя Таня ее всерьез любила, до истерик. Мужиков маминых ненавидела — Эдуарда, тебя. Даже отца. Над мамиными рассказами об ее хахелях ржала, а потом рыдала в уголке. Два раза вены вскрывала. Как-то мне сказала, пьяная: «Если матери твоей не будет, мне жить незачем».
«Обманула-таки!» — подумал я, вспомнив наши давние «фанты честности» и вопрос, на который Ива ответила отрицательно.
— У-у, — протянул я вслух, — вона как! Тогда понятно. Любовь — это такая штука!.. А ты-то что все это время тут делала? Почему не ушла?
— Ну, я тоже после похорон такая вполне себе серо-черная была, — нахмурилась Дарья, — жить конкретно не хотелось. Нет, я, конечно, «расписываться в получении» не собиралась, у меня же ты остался, дочка наша. Ты же в курсе, тебе отец рассказал?
— Да, да, конечно! — улыбнулся я. — Я так рад. Только вот отец твой… умер он.
— Я знаю, — кивнула она.
— Нет, он второй раз умер, — уточнил я, — по-настоящему.
— Да, да, я знаю, конечно, — подтвердила Дарья. — Здесь все всё знают, система такая. Потом, я его в душе похоронила уже, второй раз легче.
— Это я его убил, — признался я. — Прости.
— Нет, не ты, — помотала головой Дарья. — Он сам себя убил. Давно, когда задумал все. Кстати, я смотрела мнемозапись: у тебя ни на миг в голове не было желания его убивать, и ты ни на микрон не коснулся кинжала. Ни один настоящий суд не признает тебя виновным. А ему… Ему так и надо, он получил по заслугам.
— Как ты так можешь, он отец тебе! — скорее, по привычке, чем от души, менторски выговорил я ей.
— Он маму убил, — глухо ответила Дарья.
— Он все-таки?! — вскричал я. — А мне клялся, что она сама.
— Ну, в спину он ее не толкал, — согласилась Дарья. — Она пьяная была, а он явился, как с того света. У нее крышу снесло от ужаса, а он ее словами гнал на балкон, к парапету. Шипел, как змея, в ухо: «Ты никчемная, ты ничтожество, ты хуже даже своей матери!» Она плакала, но не могла сопротивляться, как кролик удаву. Он заставил ее, смотрел, как она перекидывает ногу через ограждение, смотрел и смеялся. А потом по одному разжимал ей взглядом пальцы. Он страшный, он не отсюда. Зер Калалуш, одно слово. Хорошо, что он умер.
— Так, ну и дальше? — видя, что Дарья загрустила, поспешил сменить тему я. — Что было дальше?
— Ну, дальше… — смутилась она. — Я не хотела, но подумала, что была бы плохой дочерью, если бы блюла себя в день маминой смерти. Искала повод, чтобы… чтобы самой тоже стало плохо, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я, — заплатить.
— Да, да! — подхватила радостно Дарья. — Заплатить, как тогда!
— Ага, а то, что беременна — пофигу? — нахмурился я. — Ты понимаешь, что не только себя могла угробить, плательщица ты фигова?!
— Я точно не знала тогда, — осела Дарья. — Это отец тебе сказал? Я его на понт взяла, чтобы он мне моралей не читал. Но я чувствовала, правда! Все как-то по-другому, не как обычно. Не знаю, что делала бы, если б точно знала,
— Погоди, погоди, — осадил ее я. — Ты хочешь сказать, что с беременностью ты это придумала, что ли?
Я вдруг четко понял, что несся сюда, как одержимый, теряя по капле собственную кровь, не только и не столько спасать Дарью, но спасать Дарью, беременную моим ребенком, моей дочерью!
— Почему придумала? — обиженно пожала плечами Дарья. — Я же говорю: просто точно не знала.
— Что значит: точно не знала? — начал заводиться я. — Я так понял, что тест, которым ты отцу хвалилась, на самом деле не показал ничего?
— Много вы, мужики, понимаете, что там этот тест показывает! — фыркнула Дарья. — Мне показалось, что он чуть-чуть цвет изменил. А, может, просто в туалете одна лампочка не горит, не видно ни фига! Я его трясла-трясла… Но я же говорю — я чувствовала! В организме, внутри все изменилось! Блин, тебе не понять. Да и какая разница, если теперь я точно знаю?!
— Как ты можешь «теперь точно знать»? — опешил я. — Вчера тест ничего не показывал, а сегодня все показывает, что ли? И где, позволь спросить, ты этим тестом пользовалась? В крапиве за гаражом?
— Там лебеда, — прыснула Дарья. — Глупый, ты до сих пор не понял: здесь другое измерение, здесь все ясно безо всякого теста.
Все еще настроенный на разнос безответственной девчонки, я осекся.
— То есть, ты все-таки беременна?
— Exactly, sir! — по-английски ответила Дарья, вытягиваясь в струнку и по-военному козыряя двумя пальцами. — With no any doubts!
«Без никаких ваще сомнений!» — голосом небезызвестного Гоблина перевел последнюю фразу невесть откуда взявшийся толмач где-то внутри моей черепной коробки.
— Так какого ж фига ты отраву эту всякую глотала?! — попытался сердито и назидательно продолжить я, но получилось, наоборот, слабо и беспомощно.
— Так я ж говорю — не знала, — прильнув к моему плечу и хитро заглядывая мне в глаза, ответила Дарья.
Тьфу, блин: «У попа была собака…» Я смотрел на ее подрагивающие от сдерживаемого смеха губы и не знал: продолжать назидать или спустить пар. Хотя первое, пожалуй, у меня не получилось бы уже сейчас: подтверждение того, что Дарья все-таки беременна, разлилось у меня внутри волной мягко-пушистого, совершенно обезоруживающего тепла.
— И что — девочка? — недоверчиво спросил я.
— Девочка, — закивала Дарья, расплываясь в улыбке, — дочка.
Слезы вскипели в моих глазах, я задрал голову к низкому темному потолку, чтобы Дарья не заметила. Она заметила, протянула руку утереть. Я перехватил ее запястье, поцеловал холодную ладонь, буркнул примирительно:
— Ладно, что дальше-то было?
— Ну, тетя Таня не хотела давать, но я ее уломала, ты же меня знаешь. Я и уплыла. А когда вернулась, уже отчалила тетя Таня, а без нее не выйти. Я колотилась, колотилась, такая тоска взяла, хоть вой. Снега не нашла, зато россыпи «гертруды» прямо на столе, хочешь щепотью закидывайся, хочешь жменью. Хотела так, познакомиться, но переборщила. Сначала ничего не было, только злость одна, ну, я мобильник об стену и приложила. А дверь возьми, и откройся! Мне бы сразу бежать, но тут как раз пришло. Коленки подогнулись, я только тебя успела набрать, и телефон на улицу выкинуть, меня накрыло и все.
— Да, теперь понятно, теперь сложидось, — задумчиво кивнул я. — А то я голову сломал: дверь была открыта, телефон выкинула, почему сама не вышла? Слушай, так а с тетей Таней-то что? Ну, здесь, в этом измерении? Если она не умерла, то где она?
— А, здесь где-то, — пожала плечами Дарья. — Она здесь старшая, у нее клиенты со всей галактики, дел по ноздри! Тебе с ней что, пообщаться хочется?
— Да нет, нет! — замахал руками я. — Я так просто, понять, если она в том, нашем измерении за стенкой вся черная лежит, а в этом клиентуре с Арктура да Фомальгаута здоровехонькая дурь толкает, то чего мы в этом сарае железном сидим?
— Точно, пошли! — подхватилась Дарья. — Чего мы, правда? Сейчас же конкурс начнется! Полетели, опоздаем!
(9 оценок, среднее: 3,56 из 5)
Загрузка...