Страна : Россия
Ксения Леонидовна Фёдорова – писатель, художник, искусствовед и журналист. Тренер по речевому имиджу. Член Союза журналистов России, Ассоциации искусствоведов России, Евразийской творческой гильдии (Лондон). Ксения написала множество детских книг, стала автором детских музыкальных сказок, которые с успехом проходят на разных концертных площадках регионов России: на Урале и Волге, в Сибири, Санкт-Петербурге, Москве и Подмосковье. Её произведения во многом остросоциальны, ироничны и глубоко психологичны. Сказка “Музыкальная шкатулка” (2017 г.) попала в шорт-лист VII Ежегодного международного конкурса «Open Eurasia» в категории “Малая проза” (Бангкок, 2018 г.) и программу Академии Международного благотворительного фонда Владимира Спивакова.
Country : Russia
Ksenia Fedorova – writer, artist, art critic and journalist. Speech image coach. Member of the Union of Journalists of Russia, Association of Art Critics of Russia, Eurasian Creative Guild (London). Ksenia is an author of many children’s books, musical fairy tales, which are successfully held at different concert venues and philharmonics in Russia: in Moscow, St. Petersburg, Tambov, Kirov, Ufa, Chelyabinsk, Tyumen, Surgut, Krasnoyarsk, etc. Writer-artist actively performs with book presentations for children in different cities from St. Petersburg to Novosibirsk, receives many letters from her readers. Her fairy tale “Music Box” short-listed in VII International Competition “Open Eurasia” (Bangkok, 2018), is a part of the Academt of Vladimir Spivakov’s Fund.
Восточная притча “Калиф и Джассар”
…Калиф появился, как всегда, в сопровождении пышной процессии. Впереди шло несметное число музыкантов и танцовщиц в звонких монисто. Следом тяжело ступало сорок семь чёрных рабов в тигровых шкурах и со сверкающими копьями. Повозку Калифа и его сына Зиндорина везло шестнадцать чёрных скакунов. Два жёлтых карлика стояло на задней ступеньке телеги и держало в руках опахала из павлиньих перьев. Шествие замыкало шестьдесят прислужников в синих тюрбанах. В воздух взвились кнуты, и скамьи взорвались аплодисментами. Зиндорина, лежащего на подушках, перенесли под тенистое дерево, где карлики отгоняли от него ос и комаров. А Калиф ступил на узорчатые ковры.
Никто с Калифом не сравнится,
Калиф сиятельней луны.
И сам Аллах пред ним склонится,
Как червь пред Господом своим…
Его скрипучий дребезжащий голосок навевал скуку. Жители города томились под палящими лучами солнца, но страх был сильнее жары. Пот выступил на лбу тирана. Слуга то и дело подносил ему шёлковый платок и розовую воду, но Калиф не прекращал выступление. По знаку синетюрбанов зрители рукоплескали оратору. И когда Калиф кричал:
– Мало! Хлопайте громче! – хлопки раздавались сильнее.
После одного из стихотворений исступлённая толпа была вынуждена аплодировать целых девятнадцать раз. Самодовольство сияло в рыбьих водянистых глазах Калифа, а ленивый Зиндорин бессовестно храпел в тени раскидистых пальм – ему и дела не было до того, что происходило вокруг. Джассар молился, чтобы правитель вызвал к себе поэта из народа. И тогда вышел бы он и люди были спасены. Но и другая мысль навязчивым червяком точила его: в последний раз он видит этот белый свет, эти небо и траву, этих людей и птиц. Никогда не обнимет он Фатиму и Рахима, гибкий стан своей возлюбленной Шахрият. Злые монстры вопьются в него когтями, клыками и жалами, выколют его глаза, выпьют всю кровь…
Через шесть часов Калиф наконец крикнул:
– Кто посмеет бросить мне вызов и забрать у меня славу великого поэта?
Скамьи замерли. Трепет пробежал по рядам. Никто не хотел связываться с властителем и его слугами.
– Выходи! Иначе мои звери выскочат наружу! – требовал тот.
И тогда Джассар встал. Ноги его не слушались. Он плохо помнил, как дошёл до ковра, низко-низко поклонился Калифу и замер в стороне.
– Ты поэт? – пренебрежительно оглядел он юношу.
– Да, могущественный повелитель, – глухо отозвался Джассар.
– Я видел тебя в моём дворце. Сними тюрбан и читай стихи!
Джассар мысленно призвал Аллаха и стянул головной убор. Испуганный возглас прокатился в колонне слуг – снимать тюрбан запрещалось под страхом смерти! Джассар повернулся к горожанам и начал:
В пустыне дикой и немой
Три дня я шёл к себе домой.
Досталось мне печалей много –
Судьбы тернистая дорога.
И вот явился вдруг оазис,
И в нём – дворец – сокровищ кладезь.
Я как в мечеть в него вошёл,
Но только горе там нашёл.
Повсюду – слежка, грабежи,
Здесь утонули все во лжи.
Гордыня – лучшая подруга –
Калифа верная супруга.
На этих словах Джассар споткнулся и искоса глянул на властителя. Тот окаменел и от неслыханной дерзости открыл рот. Люди, поражённые смело прозвучавшей истиной, встрепенулись. Раскалённый воздух наполнили одобрительные крики и аплодисменты. Прислужники хотели было броситься на Джассара и растерзать его, но Калиф подал знак:
– Продолжай!
…Я думал, что спасу народ,
Дошёл до золотых ворот
С открытым сердцем и любовью.
А заплачу за дерзость кровью.
Известна страшная кончина,
Не будет стыдно пусть за сына.
И покарает пусть Аллах
Тебя, Калиф, твой род и прах!
Народ обезумел и повскакивал с мест:
– Слава Джассару!
– Верно говорит!
– Смерть Калифу!
Засвистели плётки. Зрители получали удары, падали на землю, но тут же поднимались и снова выкрикивали те же слова:
– Слава Джассару! Смерть Калифу!
Тогда деспот махнул рукой, и синетюрбан положил ладонь на задвижку клетки со львами. Народ притих.
– Дерзкие слова ты говоришь, – проскрипел Калиф, и в его глазах налились грозовые тучи. – Но люди признали тебя лучшим поэтом. Так тому и быть. Ты победил в этом состязании. Пусть все знают, что Калиф держит своё слово.
Скамейки взорвались рукоплесканием и криками ликования. Джассар не понимал, что будет дальше. Мускулы его напряглись, тонкая вена вздулась и пульсировала на виске. Калиф махнул платком, и все снова замолчали.
– Победителю полагается награда. Возьми этот перстень!
Он снял с безымянного пальца кольцо с большим рубином и протянул герою. Юноша медлил.
– Возьми перстень! – повелительно повторил тиран.
Джассар осторожно принял подарок и надел его. И в этот миг Калиф взвизгнул:
– Но за то, что ты нарушил клятву и снял тюрбан, сам убью тебя!
Секунда – и Калиф обратился в извилистый стебель сорняка, сплошь покрытый острыми шипами. Джассар от неожиданности отпрыгнул, а горожане вскричали. Сорняк вытягивался всё выше и выше и наконец поравнялся с рослым юношей. Его шипы и иглы оторвались и полетели на поэта. Джассар едва успел увернуться. Тогда подвижный стебель потянулся в его сторону и зашипел:
– Смерть тебе, негодяй!
Джассар вспомнил о своём остром кинжале, выхватил его и резанул стебель поперёк. Чёрная густая кровь полилась из растения. Оно упало на ковёр и стало отползать, как живая гадюка. Джассар выдохнул от облегчения. Но напрасно! Секунда – и змея с треском лопнула, а из её кожи со зловещим звоном вылетело маленькое чёрное зёрнышко, которое превратилось в огромного рогатого ворона – такого большого, что своими синими крыльями он застил свет. Птица взвилась над базаром, дико щёлкнула клювом и начала стремительно пикировать на бедного поэта. Клинок тут уже не поможет!
– Где твоё пшено, сынок? – внезапно выкрикнул бородатый нищий, и Джассар успел узнать в нём наби.
В последний миг юноша швырнул горсть пшена в глаза колдуну, и тот захлебнулся в зёрнах. Ударил гром. Небо разверзлось, полил дождь, и люди в панике заметались по площади. Сверкнули серебряные мечи молний. Они вонзились в оборотня, Зиндорина и слуг. Враз пропали и Калиф с сыном, и вся их стража. Только синие тюрбаны, кнуты, да мечи остались лежать на мокрой земле.
Вышло солнце, и над городом взвился разноцветный мост. На нём сидели рухи – две души, в которых Джассар узнал покойных матушку и отца. Более десяти лет он их не видел. Но сердцем почувствовал – это они! Юноша поднял голову и, не отрываясь, смотрел на это чудо. Родители выглядели счастливыми, улыбнулись и помахали ему. Видение растаяло. Дождь прекратился, и все увидели, что высокое ограждение белого дворца рухнуло. Горожане ликовали, обнимали друг друга, как родные. А наби и след простыл.
Джассар со всех ног побежал к отчему дому. С замиранием сердца влетел он в лачугу. Его приёмные отец и мать, красавица-Шахрият молились. Всё это время они неустанно взывали ко Всевышнему и просили его пощадить Джассара. Тотчас юноша бросился к ним.
– Хвала Господу! Ты жив! – воскликнули те и заключили его в объятья.
– Не бойтесь! Калиф повержен. Теперь всё его богатство принадлежит людям.
Они стали накрывать праздничный стол, но услышали крики с улицы:
– Слава храброму Джассару!
– Выходи, Джассар! Народ хочет говорить с тобой!
Семья ступила за порог. Все жители оазиса стояли у их дома с зелёными ветвями и цветами в руках. Самый древний старик, опираясь на клюку, степенно поклонился Джассару:
– О, храбрый юноша! Я прожил 130 лет на этой грешной Земле и за свой век ещё не видел поступка, по смелости равного твоему. Ты спас всех от лютого чародея. Сердце твоё исполнено отваги, а душа – доброты. Ум твой глубок и ясен. Прими нашу просьбу, не откажи. А хотим мы, чтобы сделался ты нашим калифом и правил этими землями мудро и справедливо.
Фатима расплакалась от радости, а Джассар поклонился до земли и согласился.
– Что же делать мне с перстнем Калифа?
– Закопай в центре рыночной площади, – посоветовал долгожитель. – Там ему место.
…Много воды утекло с той поры. Восемьдесят раз собрали феллахи богатые урожаи. Семь тысяч триста раз вставало и заходило солнце, раскрывали и смыкали свои бутоны цветы. Тысячи странников побывали в этом оазисе. И все говорили, что лучше правителя, чем Джассар, сын Рахима, они ни в одном государстве не встречали. Рубиновый перстень зарыли на базаре, и из него в небо взметнулся стоцветный музыкальный фонтан. В знойные часы сидели подле него прохожие и омывали лица.
– Это настоящее чудо света! – восклицали путешественники, а художники писали картины.
Не было ни бедности, ни голода в этой стране. Не подчинили её ни воинственные соседи, ни пески пустыни. Ибо жили там по заповедям божьим – по законам всепобеждающей любви.
(13 оценок, среднее: 4,08 из 5)
Загрузка...